В пути

— Я чувствую застрявший во мне кусочек Дара… совсем не такой неприятный, как Дар москита. У тебя в кармане больше овса нет?

— Помнишь, тебя начало лихорадить не сразу. Ограничься пока одним зернышком… а через день попробуй еще… может быть.

— У Берри на «Надежде» целая бочка овса, — протянул Даг. — Интересная мысль, нужно ее проверить: не безопасно ли вырывать Дар того, что съедобно? Я, пожалуй, предпочту есть свою пищу, но может быть, так получится быстрее — в чрезвычайных обстоятельствах.

— Не знаю, Даг. Мне кажется, тебе для подобных экспериментов может быть нужен напарник — Страж Озера. — Кто-нибудь, кто мог бы сказать Дагу, что он вредит своему Дару, — и предупредить Фаун, чтобы она могла вмешаться и топнуть ногой. Достаточно вспомнить того сома… — Как ты думаешь, от Ремо могла бы быть польза?

Даг сложил губы трубочкой и медленно выдохнул воздух.

— Не уверен, что хотел бы пробовать такое в присутствии юного Ремо. Это очень обеспокоило бы любого Стража Озера, который видел, как действует Злой.

— А Ремо видел?

Даг нахмурил брови.

— Может быть, и нет, Искорка. Сообщений о том, что в округе Жемчужной Стремнины находили Злых, не было уже несколько лет. Если Ремо никогда не бывал по обмену в другом лагере, то он такого шанса еще не имел.

— Так что он не узнал бы магию Злого, если бы ее увидел.

— Возможно.

Оставив колючую гледичию в покое — к большому облегчению Фаун — Даг двинулся дальше по тропе, прижимая к себе жену, чтобы та больше не пострадала от цепляющихся ветвей.

— Значит, — заговорила Фаун, — если у целителей Дар плотный, а у дозорных — далеко достающий, как же ты назовешь того, кто имеет оба качества?

— Почтенным… или почтенной мастером по изготовлению ножей.

— Среди мастеров по изготовлению ножей бывают женщины? — Фаун встречала только одного мастера — недоброжелательного брата Дага Дора… По крайней мере недоброжелательного по отношению к крестьянкам-невесткам.

— О да.

— А как ты назовешь того, чей Дар и не плотный, и не далеко достающий?

— Фермером, — улыбнулся Даг, потом глянул на Фаун и извинился: — Прости.

Только не слишком-то он раскаивался… Фаун вскинула голову.

— Впрочем, это не совсем верно, — задумчиво продолжал Даг. — Мы встречаем среди фермеров и таких, кто на грани овладения Даром, — по крайней мере встречают те из нас, кто покидает лагерь и отправляется в дозор… и если обращает на это внимание. Вот пример — тетушка Нетти и отчасти ты.

— Я? — удивленно переспросила Фаун. — Мой Дар никуда не достигает. У меня и нет такого Дара, который куда-то достигал бы.

— Совсем никакого, — весело согласился Даг, и Фаун едва не пнула его в бок. — Только у тебя очень необычный Дар… не плотный, хотя и это есть, а яркий. Твой Дар очень красив, знаешь ли. Почему, как ты думаешь, я называю тебя Искоркой, Искорка?

— Я думала, это просто ласковое прозвище… для домашнего зверька, — добавила она вызывающе.

Даг обиженно глянул на нее, но сказал:

— Нет, это точное описание. Называть тебя так столь же естественно, как назвать рыжеволосого Сассу Морковными Вершками.

— Морковные вершки зеленые. Уж я-то знаю — я ведь крестьянка. — Все же Фаун не сдержала улыбку. Может быть, красота Дара — в глазах смотрящего? Не иначе… Другие Стражи Озера не были очарованы ее Даром, как Даг. А может быть, это дело вкуса… как сказала старая леди, целуя корову. Фаун улыбнулась еще шире, вспомнив старую присказку тетушки Нетти. И все же мелькнула у Фаун мысль, что, если в словах Дага кроется истина? Что, если это не лесть и не следствие влюбленности, а правдивое описание? Даг предпочитает говорить правду. Что, если он и в самом деле видит в ней яркость, как чувствительные глаза видят ее в солнце? Как жаждущий видит ее в воде…

— Что я тебе даю? — отрывисто спросила Фаун.

— Дыхание.

— Нет, серьезно! — Фаун остановилась, и Даг тоже остановился и повернулся к ней лицом.

— Я и отвечаю серьезно, — по крайней мере улыбка его была серьезной.

— Помнишь, когда Хог явился на «Надежду», ты сказал, что я сама не знаю, что каждый день даю тебе. А ты знаешь?

В этот момент Фаун поняла разницу между «остановиться» и «замереть на месте».

— Что знаю? — спросил Даг.

— Что я даю твоему Дару?

Даг медленно моргнул, крепко обнял жену и припал к ее губам долгим поцелуем — не для того, чтобы уклониться от ответа, а чтобы распробовать ее Дар. Когда наконец он отпустил ее, брови его были задумчиво сведены.

— Равновесие, — сказал он. — Ты меня распутываешь.

— Не понимаю.

— Я тоже.

— Даг, — взмолилась Фаун, — если ты ничего не можешь понять и мне объяснить, то кто может?

Даг с шутливой покорностью склонил голову.

— Ты заставляешь мой Дар исчезнуть. Нет, это неправильно, — продолжил он, когда Фаун начала возражать. — Представь себе… представь, что все твои мышцы напряжены, завязаны узлами и болят, не давая тебе пошевелиться. А теперь представь, что все твои мускула разогреты и работают без усилий. Достаточно пожелать — и все исполняется… как безупречный выстрел в цель.

— Хм-м? — Фаун видела, что Даг еще сам не все понимает, но уже ухватил за хвост ускользающую мысль.

— Когда мне удается безупречно выстрелить из лука… Такое временами случается, хотя всегда реже, чем хотелось бы. Я не имею в виду просто попадание стрелы в цель — этого-то я добиваюсь постоянно. Совершенный выстрел — все то же самое, и одновременно не то. В такой неуловимый момент все мои горести, мое тело, лук, цель, даже стрела — все исчезает. Остается только полет. — Даг сжал руку в кулак и снова разжал. — Работа Дара моей левой руки похожа на полет стрелы без стрелы.

Даг смотрел на свою ладонь с таким выражением, словно его слова упали ему в руку неожиданно, как украшенный драгоценным камнем зуб.

«Он только что сказал что-то важное. Запомни услышанное, крестьянская девчонка, даже если ты пока ничего не поняла».

— Так почему я не околдована, как Хог? Ты воздействовал своим Даром на нас обоих. «Почему» и «как» должны лежать где-то между нами тремя.

Даг медленно закрыл рот; глаза его погасли. Однако он только проговорил:

— Мы задерживаем Берри, — и двинулся по тропе.

Фаун пошла рядом, довольная тем, что Даг не отмахнулся от ее вопроса. Его неожиданная задумчивость только означала, что колесики в его голове со скрипом завертелись в непривычном направлении.

«Так, может быть, мне следует постоянно смазывать эту ось, а?»

12

Несмотря на задержку, связанную с безрезультатной попыткой Дага, «Надежда» прошла еще восемь миль по реке, прежде чем сумерки заставили Берри причалить к берегу. За ужином хозяйка баржи высказала мнение, что на следующий день они доберутся до Серебряных Перекатов, если вода в реке за ночь не спадет. Даг только молча улыбался в свою кружку с пенистым сидром, глядя, как от этой новости оживились Фаун и Вит. Они оба принялись расспрашивать Берри и Бо о знаменитом городе; разговор длился до тех пор, пока Готорн и Хог не стали относить посуду на заднюю палубу, чтобы вымыть ее. Это занятие должно было занять у них изрядное время, потому что Готорн попутно пытался научить детеныша енота сидеть у него на плече. До полной темноты оставалось еще довольно много времени, и вечер был тихий, сравнительно теплый, без дождя.

— Как насчет урока стрельбы из лука? — предложил Даг Виту. — Мы уже давно этим не занимались. — Действительно, и Глассфордж, и Жемчужная Излучина надолго отвлекли мужчин от тренировок.

Вит радостно вскочил, но тут же засомневался:

— А разве для этого не слишком темно? Луны еще какое-то время не будет, да она и на ущербе.

— На «Надежде» есть несколько фонарей. Может, Берри одолжит нам парочку.

Берри, явно заинтересованная предложением Дага, кивнула.

— Один фонарь поставь рядом с мишенью, другой — рядом с нами, — сказал Даг.

— Напрасная трата хорошего каменного масла, — проворчал Бо. — Да и фонари могут пострадать.