Истребитель ведьм (сборник)

— Поздно теперь каяться, — поднял голову Геральт. — Но в любом случае нужно было призвать кого-то из Ведающих.

— Ты про тех мошенников в усыпанных звездами колпаках? Ну как же, их штук десять слетелось, как только узнали, что лежит в саркофаге. И вылазит по ночам. Но вылазить оно начало не сразу, нет. Семь лет после погребения прошли спокойно. Но вот однажды, в полнолуние — во дворце верещанье, вопли, беготня! Ну, да ты сам знаешь, читал воззвание. За эти годы младенец подрос в гробу, а особенно подросли у него зубки. Упырица, одним словом. Жаль, что ты не видел ее жертв. Вблизи, как я видел. Тогда обошел бы ты Стужню десятой дорогой.

Геральт молчал.

— И вот собрал к нам Фолтест ораву чародеев. Цапались они друг с другом отчаянно, едва не подрались этими своими посохами — интересно, зачем они их носят, собак, что ли, отгонять, когда на них спустят песиков? Часто ведь спускают, сдается мне., Прости, Геральт, если у тебя другое мнение о чародеях. Наверняка другое, как у ведуна. Но для меня они — дурни и дармоеды. Вот вас, ведунов, люди больше уважают. Вы по крайней мере — как бы это выразиться? — более практичные.

Геральт усмехнулся, но ничего не сказал.

— Ну, к делу, — градоправитель долил пива себе и риву. — Некоторые советы чародеев казались, право слово, дельными. Один предлагал спалить дворец вместе с саркофагом и упырицей, другой — угостить ее мечом по голове, остальные стояли за то, чтобы вбить осиновый кол, днем, когда дьяволица отсыпается в своем гробу после ночных утех. Увы, нашелся один болван в островерхом колпаке на лысой башке, горбатый такой отшельник… И заявил: мол, все дело в злых чарах, стоит их рассеять, и упырица вновь станет королевской доченькой, прекрасной, как кукла. Нужно только просидеть в гробнице всю ночь, до петушиного крика. И этот недоумок — ты только представь, Геральт! — в самом деле отправился ввечеру во дворец. Легко догадаться, что осталось от него немного — один колпак да посох. Но к Фолтесту эта мысль прицепилась, как репей к собачьему хвосту. Он повелел — и думать забыть про убийство упырицы. Со всей страны стал созывать в Стужню шарлатанов, чтобы превратили эту тварь в принцессу. Ну и шайка собралась! Какие-то тронутые бабы, какие-то колченогие, толстяки, вшивцы — оторопь брала. Ну и пошли бормотать заклинания, главным образом над жарким и пивом. Понятно, некоторых Фолтест и придворные разоблачили быстро, парочку даже вздернули на воротах — но меньше, чем следовало бы, ох, меньше! Я бы их всех вздернул. Остается уточнить, что упырица время от времени кого-нибудь да загрызала, внимания не обращая на жуликов и их заклинания. Да еще — что Фолтест больше не живет во дворце. Никто там больше не живет.

Велерад прервался, хлебнул пива. Геральт молчал.

— И вот так мы живем, Геральт, последние шесть лет… За это время были у нас и другие хлопоты, дрались с Визимиром из Новиграда — но по простым житейским причинам. Пограничные споры, и никаких дочек-свадеб. Фолтест, меж нами говоря, начинает уже заикаться о женитьбе: когда из соседних держав присылают портреты невест, он уже их не выбрасывает, как встарь… Но временами на него снова накатывает, и он рассылает конных на поиски новых чародеев. Обещал эту самую награду, три тысячи, после чего сбежалась куча сумасбродов, чокнутых рыцарей, даже один пастушок заявился, известный всей округе дурень, — да покоится в мире его душа… А упырица чувствует себя превосходно. Время от времени кого-нибудь да разорвет. Можно и привыкнуть. От всех этих героев, что пробовали снять с нее заклятье, есть по крайней мере некоторая выгода: чудище поедает их прямо во дворце и по окрестностям не шатается. А Фолтест построил прекрасный новый дворец.

— Шесть лет… — Геральт поднял голову. — Прошло шесть лет, и никто не добился успеха?

— Вот именно, — Велерад пытливо приглядывался к ведуну. — Фолтест, наш милостивый и любимый владыка, все еще прибивает эти воззвания на больших дорогах. Однако охотников все меньше. Совсем недавно пришел один и попросил награду вперед. Мы его засунули в мешок и утопили в озере.

— Жуликов хватает.

— Хватает. Даже чересчур, — кивнул градоправитель, не спуская глаз с ведуна. — А потому, когда пойдешь во дворец, не вздумай просить деньги вперед. Если вообще пойдешь.

— Пойду.

— Ну, дело твое. Мое дело — предостеречь. Если уж мы заговорили о награде, напомню о другой ее половине — принцессу в жены. Не знаю, кто эту байку выдумал. Если упырица выглядит так, как о ней рассказывают, то шуточка весьма мрачная. И все равно, хватало дураков, которые галопом припустили во дворец, едва услышали, что подвернулся случай стать членом королевской семьи. Взять хотя бы тех двух портняжек-подмастерьев. Почему эти портные такие дураки, а, Геральт?

— Не знаю. А ведуны пробовали, градоправитель?

— Ну как же, было несколько. Но едва услышали, что с упырицы нужно снять чары, а не убить, пожали плечиком и отправились восвояси. После чего, Геральт, мое уважение к ведунам значительно возросло. Ну а потом приехал еще один, моложе тебя, имени не помню, если он его вообще называл. Вот тот попробовал снять чары.

— Ну и?

— Зубастая принцесса разбросала его клочки по всей округе. На выстрел из лука.

— И все?

— Был еще один…

Градоправитель замолчал, но ведун не расспрашивал.

— Да, — повторил наконец Велерад. — Был еще один. Сначала, когда Фолтест пригрозил ему виселицей, посмей он убить или покалечить упырицу, парень только рассмеялся и стал собирать вещички. Ну, а потом… — Велерад почти шептал, перегнувшись через стол. — Потом все же согласился. Видишь ли, Геральт, в Стужне есть здравомыслящие люди, некоторые на очень высоких постах, и вся эта история им безмерно надоела. По слухам, они посоветовали ведуну не увлекаться заклинаниями, попросту прикончить упырицу, а королю сказать, что дочка его сама упала с лестницы и свернула шею. Несчастный случай на работе. Король, мол, в этом случае ограничится тем, что не заплатит ни гроша. Плут ведун смекнул, что к чему, и заявил им, что бесплатно они сами могут отправляться на упырицу. Что им было делать… Поторговались, скинулись… Вот только ничего из этого не вышло.

Геральт поднял брови.

— Ничего, — повторил Велерад. — Ведун не хотел идти во дворец сразу, первой же ночью. Кружил по околице, присматривался, собирался с духом. И, как болтают, увидел упырицу Увидел за работой — она не вылазит из гроба затем только, чтобы размять ноги. И той самой ночью потихонечку убрался, не прощаясь ни с кем.

Геральт покривил губы — это должно было обозначать усмешку:

— Ведуны не берут плату вперед. Значит, эти деньги до сих пор лежат у твоих благоразумных людей?

— Наверняка, — кивнул Велерад.

— А что говорит молва — сколько там денег?

Велерад оскалился:

— Одни говорят — восемьсот…

Геральт покачал головой.

— Другие говорят о тысяче…

— Немного, особенно если вспомнить, что молва всегда преувеличивает, — сказал ведун. — В конце концов, король дает три тысячи.

— Ну да, и принцессу в жены… — буркнул Велерад. — О чем ты говоришь? Я же знаю, что тех трех тысяч тебе не получить.

— Ты уверен?

Велерад стукнул ладонью по столу:

— Геральт, я начну хуже думать о ведунах! Эта история тянется шесть с лишним лет! Шесть! Упырица пожирала человек пятьдесят в год — теперь, правда, чуть поменьше, потому что меньше стало охотников шататься ночью по дворцу. Братец, я верю в чары, видывал на своем веку не одно чародейство, я верю в способности магов и ведунов. Но то, что упырицу можно превратить, сняв чары, в принцессу — вздор! Это выдумал тот горбатый дурак, свихнувшийся в своем отшельничестве! В эту сказку не верит никто, кроме Фолтеста! Адда родила упырицу, потому что спала с родным братом, — вот истина, и никакие чары тут не помогут. Упырица жрет людей, как обычная упырица, и ее нужно попросту убить — мечом по голове, без возни с заклятьями. Года два назад дракон повадился пожирать овец у крестьян в каком-то захолустье под Магакамом — крестьяне пошли на него толпой, прикончили дубинами, и никто из них не подумал этим хвалиться. А мы тут, в Стужне, ждем чуда, запираем двери в полнолуние, привязываем преступников к колу перед дворцом, чтобы эта тварь нажралась досыта и оставила нас в покое…