Империя (СИ)

– Но ведь он вряд ли хотел получить именно такую известность? – спросил Ромул.

– Я всегда говорил и буду говорить людям: будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться. Впрочем, этот человек сам виноват в своих несчастьях. Он жил нормально, имел жену, двоих детей, неплохой заработок в своей мастерской. Что еще нужно для счастья? Но нет, ему, как и всем людям, захотелось большего, а потом еще и еще – и так до бесконечности. Человеку несвойственно насыщение богатством. Ему всегда мало, сколько ни дай. И только потеряв все, он начинает понимать, как счастлив был и что на самом-то деле для хорошей жизни требуется совсем немного. Но что нам до какого-то воришки, который хотел улучшить свое положение за счет кражи? Давайте забудем о нем.

– Марк, а что происходит там? – показывая пальцем на площадь, где собрался народ, спросил Луций.

Марк остановился. Его веселое лицо мгновенно посерьезнело, на нем пропала улыбка, с которой он еще минуту назад рассказывал и показывал юнцам все прелести Рима. Какой-то проходящий мимо мужчина, услышав вопрос Луция, ответил ему:

– Там, в центре этой толпы, проповедует человек. Вы узнаете его по всклокоченной бороде, рваной одежде и посоху, который он держит в руке. Он называет себя Иов. Он странствует из города в город, читая проповеди на площадях и рынках, рассказывая, что скоро все узнают об истинном Боге. Говорит, что римских богов нет, а есть один Бог, и он пошлет к нам своего сына, дабы мы прозрели. Утверждает, что тьма живет в нашем мире и хочет уничтожить род человеческий руками самого человека, что якобы тьма его испытывала, и тогда он понял истинный смысл существования. Знать его ненавидит, называет то беглым рабом, то отцеубийцей, а народ слушает его речи охотно. Оно и немудрено: он высмеивает мудрецов и философов, которые проповедуют величие духа и добродетель, а сами готовы передраться из-за подачки богатого невежды, как псы из-за кости. Смеется над нашими религиозными празднествами, говоря: «Неужели какой-нибудь бездельник только от того, что увидел фокусы жрецов, станет любезнее богам, чем честный, трудолюбивый человек?». Да что там: он ругает самого императора! Он много говорит о своем Боге, и народ слушает его. Вы бы сходили, у него есть, чему поучится, – сказал прохожий.

– Марк, пойдем! Пожалуйста, пойдем! Давай послушаем, о каком таком Боге он говорит! – словно галчата, наперебой защебетали Луций и его товарищи. Марк стоял с каменным лицом, не моргая и практически не дыша. Он медленно повернул голову в сторону прохожего и окинул его пристальным взглядом. Затем, не глядя на ребят, спокойно ответил:

– Скоро начнутся игры, нужно занять места поближе к арене. Если мы пойдем слушать этого бездельника, несущего чушь, мы пропустим открытие. Воля, конечно, ваша, но мне кажется, слушать всякую ерунду не стоит. В Риме хватает безумцев и, вероятнее всего, это один из них. Так что…

– Жалко, – тихо ответил Ромул. – Я бы послушал, а вдруг он, действительно, какой-нибудь пророк и говорит правду?

– Но и начало пропускать неохота, – шмыгнув носом, буркнул Луций.

– Да вы чего! Сдался вам этот старик, который наверняка выжил из ума! Пойдемте быстрее занимать места, скоро начнется представление! Зрелище, небось, будет что надо! – прыгая на месте от нетерпения, прокричал Понтий, теребя Луция за тогу.

– Ладно, пойдем, пойдем! – уже разулыбавшись и забывая про проповедника, ответил Луций.

– Вот и отлично, – подытожил Марк, и они пошли к Колизею, который огромной скалой возвышался в центре города.

Прохожий же, советовавший юношам посмотреть на странника, пошел своей дорогой, но, свернув в переулок, почувствовал страшную боль в голове. Он обхватил ее руками и, открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, стал биться затылком о стену дома. Подбежавшие к нему на помощь люди с ужасом отшатнулись от него: бедолага бился головой о камни до тех пор, пока не размозжил себе голову и не рухнул замертво на мостовую.

По мере приближения к Колизею восторг Луция и его друзей возрастал все сильнее и сильнее. Они никогда еще не видели такое множество людей, которых поглощало в себя это великое строение. Казалось, что им нет числа, и все они бесконечной вереницей входили во чрево каменного монстра. Вокруг шла бойкая торговля, везде сновали водоносы и лотошники. То тут, то там под землю уходили тоннели, куда на лошадях и буйволах завозили клетки с разными экзотическими животными, которых Луций не видел даже во сне. Чуть дальше, закованные в железо, длинной цепочкой шли рабы, рядом принимали ставки на скачки и бои гладиаторов. Повсюду стоял шум. Люди разной национальности и по-разному одетые спешили каждый по своим делам, и общая суета овладевала каждым, кто оказывался в этой толпе.

Луций почувствовал, как чаще забилось его сердце, как кровь ударила в виски, пульсируя и раздувая вены. Странное желание поскорее войти внутрь овладело им, и он уже не думал ни о чем, кроме игр. А вокруг все кипело и бурлило, жило своей сказочной жизнью. Тут выступал жонглер с факелами, там стоял факир, который глотал ножи, а чуть поодаль прекрасная девушка вытворяла немыслимые акробатические трюки. Гадалки, предсказатели, продавцы целебных мазей, жрицы любви – все это манило и звало, тянуло и разрывало душу Луция и его друзей. Невообразимый, фантастический мир открылся перед ними. Марк шел, молча наблюдая за тем, как парни, открыв рты от удивления, смотрели на все происходящее блестящими глазами, полными желания пережить, почувствовать, познать неведомое искушение. Они впитывали новые ощущения в свои души так же жадно, как сухая губка впитывает воду.

– Колизей вмещает более пятидесяти тысяч зрителей, а на арене выступают иногда до двухсот пар гладиаторов одновременно. Какое это великолепное зрелище, когда они перед началом боя проходят по арене, сверкая дорогим вооружением, и приветствуют императора словами: «Да здравствует император! Идущие на смерть приветствуют тебя!». Впрочем, вы скоро сами все это увидите. Такое не забывается никогда, – внезапно проговорил Марк, подогревая желание Луция, Ромула и Понтия быстрее попасть внутрь.

Они, словно капли воды, влились в бесконечный людской поток, и свернуть из этого живого ручья было уже невозможно. Луцию казалось, что если даже он оторвет ноги от земли, то толпа все равно внесет его в пасть каменного чудища под названием амфитеатр. Марк произнес:

– Держитесь рядом со мной.

Они попали в темный проход, освещаемый огнем масляных жаровен. Какое-то время все шли в полумраке, пока впереди не показался яркий свет и не послышался нарастающий шум зрительских трибун. Еще немного, и Луций сощурился от слепящего солнца и белоснежного песка, которым была засыпана арена. Повсюду, словно мелкие букашки в сравнении с исполинским зданием, на уходящих в небо скамьях сидели люди. Луций на мгновение замешкался, удивленно озираясь по сторонам, а когда обернулся, не увидел рядом никого из своих – лишь бесконечный людской поток, обтекая его, все шел и шел на трибуны. Растерянно и испуганно юноша стал метаться в толпе, но люди, не обращая никакого внимания на его панику, увлекали его вперед. От страха сердце Луция, казалось, вот-вот выскочит из груди. Он бился о спины и бока попутчиков, словно пойманная птичка о прутья клетки, но, как и она, не мог ничего сделать. Вдруг сильная рука со стальной хваткой выдернула его за шиворот из толпы. Это был Марк.

– Тут не зевай, парень, растопчут и не заметят, – с поучительным видом проговорил он.

– Как же я рад тебя видеть, – облегченно вздохнув, ответил Луций.

– Пойдем, наши места вон там, в первых рядах. Я воспользовался своими связями, чтобы получить их. Тут самый лучший вид на представление. Вон, видишь: там впереди, под розовым шатром, сидит сам император Тиберий со своим окружением. Рядом с ним расположились самые уважаемые и богатые люди Рима, – рассказывал Марк, подводя Луция ближе к скамье, где уже сидели Ромул и Понтий.

Заняв свои места, все стали с нетерпением ожидать начала. Наконец, игры были объявлены открытыми. Народ взревел от восторга и нетерпения. В Рим были свезены со всего мира всевозможные звери: слоны, обезьяны, носороги, медведи, львы. Одни из них, обученные дрессировщиками, показывали разные фокусы, другие – сражались друг с другом и с охотниками, которые, как и гладиаторы, учились своему делу в специальных школах. Остальным были брошены на съедение те рабы и разбойники, которых не взяли в гладиаторы. По завершении небольшого вступительного представления на арену вытащили того несчастного мастера, про которого рассказывал Марк. После того, как были зачитаны предъявленные ему обвинения, палач привел в исполнение приговор: осужденному была отсечена рука. Его кровь окропила белоснежный песок, сам преступник взвыл от боли, задергавшись на помосте, а толпа взревела, заглушая крик бедняги. Луций с непривычки, зажмурившись, отвернулся. Ромул побледнел, но продолжил смотреть на происходящее стеклянным взглядом и не шевелясь, казалось, его мысли были где-то далеко от него. И лишь Понтий радостно орал вместе со зрителями.