Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ)

- Ой ли?! - по-прежнему не согласилась Лавена.

Разошлись по спальням, Арден и Рысена целомудренно расстались на ее пороге. Она захлопнула дверь и закрыла задвижку, он спокойно отправился к себе. Родители понимающе хмыкнули и удалились.

Рыся тем временем подскочила к окошку, отдернула штору и распахнула окно. Вместе с летней ночью в окно влез Арден.

- А если понесет? - потребовала у мужа ответа Лавена, расчесывая на ночь косы. - Ему еще служить, ей доучиваться!

- Эка важность! - отвечал развалившийся на постели Адэйр. - Привезут котят в корзинке, да и все дела. Воспитаем!

- А все-таки тревожно мне. Что ее родители-то скажут? Мы на вас надеялись, а вы?

- Да что им говорить-то? Они их вдвоем не видели, что ли? Это же костер да солома! Отпустили же.

- Как думаешь, он у нее? - ложась рядом с мужем, спросила фарга.

- А то как же! Помакали ложку в мед, да горшок спрятали? Нет уж, теперь пока... - Лавена перебила мужа, прыснула, видимо, представив ...горшок и ложку.

- Жена! Я чую, мы мед-то тоже не доели, - Адэйр погладил жену по жаркому боку.

- Был на донышке... Если поскрести... - она обняла его, задыхаясь от смеха.

Несколько дней назад. На взморье.

- Мель, ты ведь знаешь травы, что бы не забеременеть? Научишь меня?

На просьбу Росинты Мель нахмурилась.

- Рыська, ты что?! Совсем плохо? - встревоженно переспросила.

Росинта, отказываясь, покачала головой, огорченно опустила плечи. Заговорила быстро, горячо:

- Армель, я люблю его, люблю! Я не хочу поддаваться инстинктам, но и без них я... - замолчала, спрятала лицо в ладони.

Мель сочувственно обняла, прижала к себе, успокаивающе зашептала:

- Я научу тебя, конечно. И пусть, что ты молодая, пусть! И мне было шестнадцать, когда мы с Весем... Все будет хорошо, Рысенька! Все хорошо!

Глава тридцать первая, на пасеке.

Утром Лавена и Адэйр известили сына и невестку, что заболела тетушка Глори, а поскольку ей требуется постельный режим и постоянный уход, они немедленно отбывают лечить и заботиться, надолго. Арден был очень умным молодым оборотнем и не стал уточнять, что это за родственница, о которой он дотоле слыхом не слыхивал и каким загадочным образом родители узнали о ее тяжком состоянии, а горячо посочувствовал. Росинта в равной мере разделила всеобщую озабоченность. Стоило родителям направиться в сторону горизонта, молодежь бросила немытую после завтрака посуду и вернулась к исследованиям.

Пара прямо чувствовала, какой короткий месяц им достался, поэтому не сговариваясь решила проводить с пользой каждую минуту. Дел было за год не переделать, не то, что за месяц. Нацеловаться, что б хватило до следующего лета. Насмотреться, что бы тоскливыми одинокими ночами вспоминать каждый изгиб и впадинку. Долго трогать, касаться, скользить, что бы точно знать, где кончается бархатистость кожи и начинается шелк. Узнать, от чего прерывается дыхание и вырывается стон. Как заставить его рычать, а ее кричать. Короче, оба самоотверженно и с полной отдачей овладевали, экспериментировали и закрепляли результаты.

От свежего воздуха и интенсивности опытов быстренько подъели все оставленные Лавеной в леднике кушанья и полуфабрикаты. Арден отправился на охоту, а Рыся оглядела кухню, в несколько слоев заставленную грязной посудой, вздохнула, нагрела воду и развела в большой лохани побольше мыла. Не успела она утопить последнюю тарелку - отмокать, как явился жених, отнюдь не с освежеванным кабанчиком. Он притащил две огромные корзины снеди, пожертвованные на науку Маритой, и обрадовал Росинку, что это не разовая акция, и благотворители теперь будут приносить еду ежедневно и оставлять на крыльце, дабы не прервать постижение каких-либо истин.

Перемыв посуду (она мыла, он мешал, потом он вытирал - она лезла под руки) и позавтракав, а заодно уж и пообедав, волевым усилием помыв и эту посуду, пошли полежать, поскольку ничто так не способствует хорошему пищеварению, как послеобеденный сон. Как скоро они уснули - совершенно их личное дело, не правда ли?

Больше всего на свете, как и большинству родственников и родственниц, братьям Фаррел и их досточтимым супругам очень хотелось помешать молодым, явившись в гости. Однако к их чести, они себе этого не позволили. Напротив, однажды вместо еды затворники обнаружили записку и вынуждены были отправиться в гости. Голод, как оказалось, не тетка, а жена брата.

Обрученных ждал зажаренный целиком молодой олень, множество закусок, знаменитые узаморские кружевные блины с рыбой или свежими ягодами и холодный взвар. В меню также были тонкие и не очень намеки и улыбки, и очень смешные, с точки зрения доморощенных острословов, шутки.

Впрочем, половину Рыська не услышала, а вторую половину не поняла. Арден воспринял подколки братьев как неизбежное зло и лишил их немалой доли удовольствия, оставшись совершенно спокойным и невозмутимым, если не считать пары красных пятен на скулах. Жены, как истинные половинки, во всем следовали за мужьями, но с тем же результатом.

После того, как гости вдоволь насладились едой и радушием, их милостиво отпустили, снабдив провиантом и парочкой советов опытных исследователей. Они шли, держась за руки, и вековые кедры смотрели на них сверху с любовью и пониманием.

- Больше всего мне хочется увидеть Узамор зимой. Я всегда любила зиму больше лета...

- Зимой здесь наметает снега по самую крышу, и иней на деревьях сверкает, как бриллианты. Ночью от мороза с треском лопаются деревья...

Выход в свет благотворно повлиял на них. Дни потекли куда осмысленнее. Кавалер, как оказалось, еще не потряс прекрасную даму демонстрацией всех своих талантов. То есть не потряс, пока не достал гитару и не спел.

Для любви нет завтра и вчера,

Для любви расчета нет и планов.

Ты влюблен - всегда и навсегда!

И любимая всегда желанна...

А сердца желают просто быть

Рядом, безраздельно, бесконечно,

И в разлуке не желают жить,

А вдвоем - сильней в сто раз, конечно.

В этот миг сияющей любви

Мать-земля сама вас обвенчает,

Стали вдруг единым сердцем мы,

И единым телом... так бывает!

*Стихи Татьяны Резниковой.

Потом по канонам жанра герой непременно влезает к возлюбленной на балкон и получает заслуженную награду. К сожалению, далекий предок, построивший дом, не озаботился балконом, и Арден опять полез в окно. Награда ждала его, высовываясь по пояс и хохоча.

Вернувшиеся родители застали идеально чистый дом и обед, достойный дочери Матушки Бруни, владелицы двух трактиров. В день отъезда, вернее, портальных переходов, долго завтракали под разговоры, договорились, что будут просить Аркея и Бруни отпустить Росинту погостить в Узаморе на зимних каникулах, а Арден тоже постарается выбраться. Правда, надежды на это было немного, но надежда - самая странная субстанция из всех существующих. Стоит просочиться одной ничтожной частичке, как она начинает множиться и расти, заполняя собой душу и сердце.

Адэйр и Лавена остались вдвоем и то ли с беспокойством, а скорее с нетерпением и радостью, стали ожидать появления в доме котячьей корзинки.

Глава тридцать вторая, разговоры-разговоры...

- Росинта, дочка! Наверное, мы с папой были не правы, когда настаивали на отсрочке.

Бруни сидела на Рыськиной кровати, подобрав под себя ноги, в халате, с небрежно заколотыми волосами, смотрела на дочь и думала, что девочка выросла, а она, как и все матери, этого и не заметила.