Откровенье танцующих лун

   - Выметайся отсюда! - Сэт смотрел жестко, но без особой ненависти на лице, - У меня нет желания с тобой говорить.

   Выходя, я пожалел, что не проявил достаточных выдержки и терпения в этом разговоре Возможно без моих реплик он рассказал бы больше, увлекшись воспоминаниями. Ужасно интересно, за что могли пожелать убить лучшего рисовальщика племени. Но увы... моя серая рожа, видно не вызвала в нем особой расположенности к откровениям.

   Выпустивший меня жрец попытался поймать мой взгляд, но я отвернулся, а он не стал давать распоряжений смотреть ему в глаза. Хорошо: и без того тошно до жути и так каждый раз. Что-то там, помнится, Виреск говорил о том, что есть еще один Смиалоэт среди агорийцев или даже два... А меня прикрепили к этому дикому, уж не говоря о том, что я вовсе не являюсь ненавистником прочих племен.

   На улице я вдохнул всей грудью, надеясь что потоком воздуха вынесет прочь все неприятное. И неторопливо, пешком, пошел прочь. Постепенно я ускорил шаг, перешел наверх, там ускорился до нормального темпа передвижения в кронах и вскоре уже преодолел не такую уж ныне серьезную преграду оград-горы. А еще чуть времени спустя, был уже у прозрачного внешнего озера. Я обходил его вокруг, когда заметил яркий круг овитеры. Немного подумав, я сорвал его и вскоре уже, чуть морщась, поглощал горьковатую мякоть. Ничего, главное преодолеть неприятный вкус и... голова слегка закружилась, изнутри в ней легонько ударила мутная волна, зеленые листья стали вдруг ярче и интересней. Словно наполнились каким-то сиянием, воздух стал плотней, а солнце перестало казаться плоским кругом и приобрел объем. За поедание овитеры Смиалоэта точно бы высекли. Если бы узнали жрецы. За поведение недостойное человека. Про наши обе вылазки с Гаем и Ником и еще.... Мысль расплылась, и выловить в падающих на сознание волнах какие-либо еще имена приятелей не удалось... Не важно. Главное - никто не узнал... Мы хорошо ушли от хоженых троп. Мы б и еще попытались. Хотя овитеру трудно унести - сорванной вскоре начинает плавиться, зараза, на солнце... Течет сквозь пальцы. Нужно быстро бежать, окуная ее попутно в прохладные ручьи. Дальше, дальше, откуда уже не будет слышно гортанного крика, злого смеха, воплей невероятного восторга. Но тут - как жребий, из нескольких попыток уйти со случайно найденной ею подальше будет и удачная. И, может даже не узнают... эти проводники Богов в обилии тряпья... Мы всего считанные годы как перестали искушать судьбу, тайком звать друг друга... найдя подобный плод. Единственно, что - никто не рискнет есть такой плод в одиночестве. Потом плохо, очень плохо, нужно, чтобы кто-то принес воды, а то и просто разбудил из провального сна, когда начинает останавливаться дыхание. Поэтому кто-то один даже не притрагивается к искушающей страстью горечи овитеры, а смотрит за остальными... Сомневаюсь, что мне... сейчас... кто-то... запретил бы... И... я... не один... караул... Небо мало-помалу превращалось в перевернутую чашу, и я ждал момента, когда вдруг вся красота и мощь этого мира обрушится на меня откуда-то сверху и принесет невероятный восторг, смесь злости от бывшего с восторгом от имеющегося и оставит боль, любая боль... Но вместо этого в центре силы, над животом появилось легкое давление, пошли волны вибраций и я вдруг осознал, что эта способность излечиваться сейчас лишит меня... Досадно, но что-то внутри меня одновременно хотело уберечь меня от этого сладкого отравления и уже почти гнало силу к голове. И я начал бороться, бороться с собой... И вскоре понял, что между мной и мной твердая ничья - небо не превратилось в бездонную чашу счастья, солнце не стало источником восторга, деревья и трава не превратились в прекраснейшее зрелище. Но все же что-то стало иначе, и я залез на самый высокий сук над водой и с него спиной сорвался в воду, стараясь не подгибать головы, оглушенный я восстанавливался еще не успев догрести до берега и снова забирался и снова падал... И это был полный восторг, и я чувствовал, что могу этого и не делать, могу восстановиться полностью от яда мякоти овитеры, но лучше было так... Я падал и восстанавливался, плыл, забирался, восстанавливался и падал... И не думал ни о чем, кроме того, что могу сейчас взять и мигом скинуть с себя этот дурман. Полный восторг!

   Когда я нашел себя в песке на берегу в небе светила большая, почти полная луна. Слегка тошнило, и немного болела голова, но я хорошо помнил, что в очередной раз, выбираясь из воды, я понял, что еще раз повторять маневр не обязательно. Внутри появилось какое-то тяжелое спокойствие. С некоторым трудом я заставил себя выползти из воды и... а вот сейчас здесь я и песок. Последний в руках, в волосах, даже во рту. Кажется, я не сразу заснул, бился, вроде было заходился в беззвучном, непонятно чем вызванном крике и хватал руками песок. Ну, было и было, нашел и нашел. Я сел, постарался сосредоточиться, чтобы снять чуть усилившуюся головную боль. Бесполезно - кажется, мой запас линны весь потратился на то купание... Вдруг перед моим носом оказалась чья-то рука. Клыки зазудели сразу же, я потянулся, обхватил ее ладонью и прокусил. Линна, кровь... какой же чарующий вкус... Я слегка тряхнул головой, стряхивая остатки дурмана, а через миг уже лежал на спине, впитывая чужое внимание и чужое сожаление и, даже, кажется, даже немного любовь, чуть с горчинкой, но... Опасаясь, что мой неожиданные помощник, не представившись, уйдет, я не отпустил, а, напротив, ложась крепче сжал запястье так вовремя появившейся руки. И теперь, когда уже в прошлом любая физическая боль, я, наконец, сел и поднял глаза, гадая, кто из караульных заметил мой дебош и подошел меня восстановить. Передо мной сидел Свест. Смотрел и молчал.

  -- Это ты? - впрочем, я почти не был удивлен, - ты опять увидел меня в воде и понял, что...

  -- Все еще проще, - чуть слышно произнес Свест, - когда я пересекал границу Сатри, возвращаясь с охоты, меня остановил дежурный караул и сообщил, чем именно занимаешься здесь ты. Как бы, между прочим, поинтересовались, когда ты сожжешь в себе линну и проспишься, я ли предпочту тебя заново напитать или им идти к жрецу, чтобы это решил он. Ты, вижу, ухитрился не выбирать ждать ли с охоты меня или идти к дикому, а успел все...

  -- Я не думал, что остаться здесь означает тебя ждать.

  -- Ну, конечно, ты не подумал, что я точно вернусь с охоты, и если с тобой что-либо произойдет, мне дадут об этом знать. Потому и развлекался здесь на полпути...

  -- Свест, я же понятия не имел, в каком направлении ты пойдешь. Ты вполне мог быть в стороне Ухту. И, честно, я вообще ни о чем не думал. Просто увидел этот плод и...

  -- Думать иногда надо, - Свест вывернул свое запястье из моей руки, - это не запрещено, но если ты не можешь сразу же подняться и идти охотиться, то стоило бы подумать...

  -- Я ведь не знал...

  -- Аллиолы от этого вообще порой дохнут, - он встал и отошел в сторону, - а ты даже и не знал?

  -- Но я же не аллиол и...

  -- Все, считай я все понял, - в мою сторону полетела свежевяленная рыба и трой, - поешь, гасить голод линной - пустая ее трата.

  -- Спасибо, - поблагодарил я и тут же понял, что он стремительно уходит, взмывая вверх.

   Я остался, съел оставленное угощение, искупался в воде и дождался, когда рядом с почти идеально круглой Асстарой появилась такая же Лисабель. И только тут дошло, что завтра они сойдутся и Асстара прокатится над Лисабель. Завтра - 30 лунный день. Я невольно усмехнулся - странно, что не сегодня. Но вдруг в самое сердце меня поразила еще одна просквозившая мысль - именно завтрашней ночью, по аллиольским традициям начинает летний месяц Тэнь и, следовательно, завтрашний день - это, по сути, и есть тот день, с которого для меня все это началось... И, осознав это, я уже не мог спокойно лежать уставившийся в небеса, я быстро встал и поспешил домой.

   ***

   В моей семейной пещере, как ни странно горел яркий свет. Войдя, я увидел Ирли, которая сидела за столом и зачем-то перебирала вновь и вновь изготовленными нами "младенческий набор".