Беспечные волшебники: Пророчество (СИ)

— Что я сказал? — прошептал Роказул, боясь лишний раз даже чихнуть. Хотя чихнуть от пыли очень хотелось.

— «Нет больше брата у меня», — Арсиэль, освободившись от пут, вытер глаза руками, на деле лишь размазывая по лицу пыль вперемешку со слезами.

Приблизившись к брату, ангел легко освободил его руки от веревок, стараясь не смотреть в глаза. Поднявшись с места, Роказул окинул Арсиэля взглядом, а затем лишь сжал в руке край его рубашки, не позволив отвернуться.

— Ты как был идиотом, так и остался самой явной экранизацией романа Достоевского, — фыркнул демон, разворачивая брата к себе.

— Что? — непонимающе переспросил ангел.

В ответ Роказул лишь молча достал из кармана платок и, смочив его водным заклятием, вытер со щек брата размазанную по ним пыль.

— Пойдем, — вздохнул демон, направляясь к двери, — у нас нет лишнего времени на задушевные беседы. Но на этот раз я тебя услышал.

— Брат, я…

— Не надо, — Роказул покачал головой, на этот раз, осознанно не отрицая подобное обращение. — Меня Федор Михайлович тоже взял бы в экранизацию.

Арсиэль молча приблизился к Роказулу и уткнулся головой тому в плечо, чем неслабо удивил демона. Все эти годы, все столетия он молил всех существующих богов о том, чтобы брат даровал ему столь желанное прощение.

Ему нагло солгали, и он не узнал родного брата. И теперь каждую секунду, пока он находился рядом с Роказулом, он боялся его потерять. Так, как уже однажды потерял. Он осознавал, что никто, ни один артефакт и никто из богов не был в силах повернуть время вспять, и Арсиэль действительно жил лишь надеждой на прощение Роказула.

— Я тебе перья выщипаю, если засопливишь мне водолазку, — спокойно предупредил Роказул, опуская руки на плечи брата.

— У тебя есть чудодейственный платочек, — подсказал Арсиэль, отстраняясь. — Дверь им, случайно, не вскроешь, великий взломщик эры фараонов?

— Ой, кто бы говорил, я всего-то на два года старше тебя, — фыркнул Роказул, отворачиваясь к двери. — На фоне нашего с тобой возраста это даже не цифры. О чем ты тут ворковал с нашим знакомым в плащике?

Наклонившись к замку, демон простонал что-то, опускаясь рядом на корточки и начиная ковыряться в замке появившейся в руках отмычкой.

— Дверь зачарована? — поинтересовался Арсиэль. В ответ он получил только кивок и натужное мычание брата, старавшегося совладать с отмычками. — Он сказал, что Шайрен у него.

— Не поверишь, но я в курсе, — вздохнул Роказул. — И этот тип ни о чем не проболтался во время вашего задушевного разговора?

— Ничего. Но он говорил на кинопольском диалекте, — своевременно вспомнил Арсиэль.

— Кинополь?..

Роказул задумался, даже на минуту отложив свое занятие. Только один бог мог говорить на таком диалекте. Ведь только ему поклонялись в городе, стертом с лица земли еще во время нубийского нашествия. Для остальных этот город оставался мертвым, но не для бога, центром почитания которого он являлся до времен Рамсеса II. Но, возможно ли, чтобы именно он оказался их врагом?

— Значит, это не египетский бог, а выходец из тамошних демонов, — подвел итог Роказул.

— С чего ты взял? — ангел удивленно вскинул брови.

— Единственный носитель этого диалекта среди богов хорошо относится к Шайрен, и даже помогал ей. Не думаю, что он бы стал воевать против нас.

— Кто бы это ни был, она все равно может быть в опасности, — констатировал Арсиэль, наблюдая за потугами брата.

— Смертельной опасности, — подлил масла в огонь Роказул, лишь усерднее насилуя замок.

***

Мужчина в плаще вошел в богато обставленную комнату, которая вполне могла бы служить спальней какому-нибудь персидскому шаху. По обстановке и размерам эта комната напоминала владения одного из алжирских султанов примерно XVII века.

Любой критик, заявляющий о «дурном тоне» и сильно разбирающийся во всех «веяниях моды востока», умер бы еще на пороге этого помещения, от невозможности покритиковать. А ведь у критиков это в крови, они без своего критиканства жить не могут.

Сам владелец комнаты критиком не был. Он молча сел в кресло и взглянул на потолок, украшенный мозаикой, которую когда-то усердно лепили сорок человек. На нее ушло боле нескольких месяцев, но в итоге узор с сотнями символов был готов. Лишь мужчине в черном плаще был ясен смысл написанного на сводчатых потолках комнаты.

Древний календарь, придуманный богами Египта, чтобы не путаться в людских днях. Ведь для вечных богов дни — это просто условное время, за которое колесница Ра проходила свой путь. Сам Ра отказался от этих прогулок еще после заключения временного мира с Апопом. Это было вызвано тем, что всем богам наскучило сражаться в мире, в котором их перестали восславлять, а в их храмы максимум водили экскурсии даже без намека на подношения. С тех пор колесница ездила сама.

Так вот. Этим календарем боги пользовались, пока в них верили. А затем, их признали недействительными. Выписали справку о выходе на пенсию. Но они никуда не делись. Да, уже ни одно столетие люди не поклонялись им, но боги все равно изредка заглядывали в мир поднебесный. И чтобы не спросить случайно «а где же Наполеон?» или же «как поживает Клеопатра?», боги использовали этот календарь, дабы не путать года и века, в которые они отправлялись помянуть прошлое да предсказать будущее.

Мужчина взглянул на кровать, застеленную леонским шелком, на которой среди подушек лежали две девушки, так непохожие друг на друга. Одна была бледной и светловолосой, с аккуратным личиком и двумя заплетенными косами, каждая в руку толщиной. Она была похожа на снежную королеву, сошедшую со страниц детских книг, если бы не ее милое личико, которое не могло принадлежать злодейке. Другая девушка была напротив немного смуглой, с черными как смоль волосами. В лице ее не было того кукольного выражения, наоборот, плотно сжатые губы, слегка прикрытые веки, словно она была готова в любой момент вскочить. Черные волосы девушки разметались по шелковым простыням.

Взгляд незнакомца остановился на руках девушки. Аккуратные, ухоженные руки с длинными пальцами и темным маникюром, дополняли мрачный образ девушки. Для сравнения, мужчина приблизился и взял блондинку за руку. Ее кожа показалась ему ледяной, хотя в комнате было очень тепло. Длинные пальцы девушки были настолько тонкими, что казалось, порыв более или менее сильного ветра может их просто сломать.

Владелец покоев достал из-за пояса кинжал и склонился над девушкой. Но прежде, чем он успел что-либо сделать, на него набросилась Шайрен. Девушка проснулась, почувствовав опасность. Она не рассуждала и не планировала своего нападения. Импровизируя, Шайрен подобно дикой кошке напрыгнула на незнакомца и повисла на нем с криком.

— Отойди от моей сестры, убийца!

Мужчина резко развернулся и взмахнул кинжалом в надежде сбить девушку со своей спины, но Шайрен вцепилась в него мертвой хваткой. Тогда он сделал несколько шагов назад и с силой спиной прижался к стене. Шайрен вскрикнула от удара и, разжав руки, упала на пол.

— Не приближайся к ней, — прошептала девушка, постепенно приходя в себя.

В глазах все плыло, но она заметила, что в кратковременной схватке противник выронил кинжал.

— Отважная принцесса пустынь, наконец-то пообщаемся с тобою face to face, — незнакомец наклонился к Шайрен и приподнял ее голову за подбородок, заставив взглянуть себе в глаза, — или, проще говоря, с глазу на глаз. Ты ведь не против, Шайрен?

— Кто ты такой? Что тебе нужно? — произнесла девушка, с трудом отталкивая собеседника и

вставая.

Перед глазами все заискрилось, удар был слишком сильным. Шайрен спиной прижалась к стене, чтобы не упасть. Взгляд ее скользнул по девушке, все еще без сознания лежавшей на подушках.

— Мне нужны вы двое, — мужчина оглядывался в поисках кинжала, а затем заметил его в паре шагов от Шайрен. Решив не подавать виду, он проследил направление ее взгляда. — Да, она твоя сестра. Грейс, кажется.

— Я ведь еще не задала вопрос, — Шайрен стоило больших усилий отклеить себя от стены и сделать шаг вперед.