Прямые пути (СИ)

Недолго думая, повели «Эйку» на восток, к людям. Ветер неподходящий, но спешить некуда — кто его знает, как встретят на Западных островах. Может быть, беглецы лишний день проживут потому, что не торопятся.

Ближайшими были острова Серая Птица и Лисичка.

— Маленькие островки-то, — пожал плечами Рес, глядя на карту.

— Да, но на Лисичке есть большое селение. И живут там не только люди островов, но и наши из рода режущей травы. Еще моряне из рода касаток.

Рес нахмурился, припоминая:

— Род режущей травы… среди них должны быть люди высокой дороги — это твоя дорога, нет?

— Моя! Нам повезло, что мы попали на Лисичку.

— И все-таки, будем осторожны. Через зеркало глянем?

Селение действительно было немаленькое, тысяч на пять человек. Окруженное огородами и садами, Леск объяснила, что это обычай народа островов — сады вдалеке от жилья, потому что жилье у островян — большие дома, в каждом живет по два-три десятка семей, а сад у каждой семьи свой. Даже здешние моряне и побережники частично восприняли обычай — строят по два, а то и по четыре дома с отдельными дворами, но с общими внутренними стенами.

Обсудили, что будут рассказывать соплеменникам.

— Может, скажешь, что ищешь родственников? — предложил Рес. — Что сначала мы с тобой сбежали на Закатные острова, там тебе рассказали, что кто-то из родных здесь, ты и направилась.

— А ты?

— Из моей дороги все равно вряд ли кто есть на запад от империи. Допустим, я тебя сопровождал, вместе бежали. Ну и до сих пор сопровождаю.

— Тогда мне придется назваться собственным именем, а вдруг имперская разведка как-то узнала наши имена и дороги?

— Ты боишься, что здесь есть люди из разведки?

— Может быть, их нет. Но могут появиться. Кроме того, вдруг на Закатных островах есть мои родные? Тогда здешние про них знают, иначе что они за побережники. Странно будет выглядеть, что я отправилась сюда. Лучше сказать, что мы из твоей дороги.

— Да, моих на Закатных островах точно никого нет. Соврем, что прослышали, будто здесь есть кто-то стальной дороги. Только бы не запутаться.

— Это верно, лжецам нужна крепкая память. А еще до Лисички могла дойти весть про нарушителей древнего договора… И не только весть, но и наши приметы. Причем такие, каких мы и сами у себя не замечали — иначе Иэй Туомос не был бы советником по разведке.

— Будем надеяться, что побережники своих не выдадут. Да и не ждет никто, что мы вернемся из Драконьей Пустоши, вспомни, чего про драконов рассказывают.

И все же беспокойно было.

Кроме того, Леск проверила, какое здесь действует колдовство, и была здорово озадачена:

— Здесь что-то не так. Во-первых, волшебные потоки усилились — это понятно, волшебство возвращается в мир. Но они слишком усилились.

— Возвращается волшебство? — удивился Рес. — Ты не говорила…

Леск хихикнула:

— А сам не заметил? Много ты волшебства раньше видел?

— Да пока тебя не встретил — вообще не видел. Но я-то думал, что вот, наконец-то настоящего колдуна встретил… колдунью. А чего это оно туда-сюда — то ушло, то пришло?

— В записях шаманов Пятого племени объясняется просто: в нашем мире накапливаются волшебные силы, перетекают потоками. Колдуны их тратят, когда-то, на войне с драконами, растратили почти все. Колдовать стало невозможно, колдовские умения стали не нужны и забылись. Сейчас запас волшебных сил постепенно накопился, а знания растеряны и рассеяны. Но что-то не так…

— Да уж, просто. Так, говоришь, потоки слишком сильные стали?

— Да, и еще… читала я один свиток в Первых Порогах — потоки, усиливаясь, должны расширяться, а они ускоряются.

— Может, это только здесь такое? Какой-то местный колдун мудрит — всю силу выкачивает?

Леск лишь вздохнула и покачала головой.

Когда появились морские птицы, беглецы не обрадовались, а насторожились. Потом увидели издалека точки на воде — рыбацкие лодки. Приближаться не стали — Леск сказала, что здешние рыбаки гораздо суевернее, чем даже люди потока. Очень боятся, что чужаки нарушат какое-то правило и рыба уйдет.

На горизонте, почти по носу стал заметен остров, Рес, помня виденное в зеркале, догадался, что это Серая Птица. Потом еще один, левее — Лисичка, к нему и направили «Эйку».

Вошли в бухту мимо бревенчатой башни маяка. Хорошо обустроено — множество ладных, правильно расположенных причалов. И дома на набережной добротные, обсаженные деревьями. У причалов не только лодки, но и суда побольше, есть и быстроходные парусники не хуже «Эйки».

Людей немного, в основном старики с удочками. Должно быть, взрослые на промыслах или в мастерских, дети в школах.

Причалили к первому же свободному месту возле большой лодки, в которой ладил снасть на морского рака парень с волосами намазанными маслом, как у островян принято. Здороваться не стали — за нож схватится, если отвлечь. Верят островяне, что разговоры перед промыслом могут отпугнуть рыбацкую удачу, но почему — непонятно.

И все же на «Эйку» поглядывали с любопытством. Рес и Леск, пришвартовав суденышко, ступили на доски причала. Вооруженные — Леск несла упрятанный в парусину самострел, Рес ограничился мечом и тесаком — решил оставить второй самострел и лук на «Эйке», мало ли, как там сложится.

Старик, рыбачивший с береговых камней, оставил удочку, ловко, молодые позавидуют, взобрался на причал и пошел навстречу. А ведь побережник, свой! Наконец-то… На голове у старика была кожаная шапочка, в руках — резная палка с костяным набалдашником. Шапочка и палка означали, что побережник не кто-нибудь, а клинный — один из местных предводителей. Рес вспомнил, почему клинные носят шапочки — от морян пришло. А к тем от людей дельты, у которых плешь считалась признаком солидности, глава рода или селения просто обязан быть плешивым, а лучше — лысым. Но люди моря не лысеют, и все тут. Бритые же головы вообще глупо смотрятся с точки зрения людей дельты — как если дети будут усы пририсовывать. Пришлось морянам шапочки придумывать.

Поздоровались на языке побережников. Клинный доброжелательно спросил:

— Вы из империи? Беженцы?

Рес и Леск только вздохнули.

— Неужели в империи еще остались наши? — удивлялся клинный.

— Больше не осталось, — опять вздохнул Рес.

Старик не улыбнулся — нет ничего смешного. Держался он с достоинством Иператора.

— К нам мало беженцев приплывает, империя далеко все же, — этими словами клинный вежливо намекал, что беглецов примут хорошо. Вот если толпами валят, тогда не хватает на всех гостеприимства.

Беглецы назвались только что вымышленными именами — Нив и Мира из рода ночного дождя стальной дороги. Не забыть бы, не запутаться. Клинного звали Глеш, он сразу пригласил беглецов к себе.

Пошли дальше по причалу, Глеш не стал забирать свою удочку, видимо, ее не тронут — то ли местные хорошо знают, чья она, то ли здесь вообще не принято брать чужое без спросу. Спросил:

— Почему вы добрались к нам, на Лисичку?

Рес объяснил, как уже договорились с Леск:

— Сперва мы на Рыбацкие острова высадились. Но там уже много беженцев, и с работой не очень. Местные-то не прочь были потесниться, но нам обузой быть не хочется. А у нас и родичей там не нашлось. Ну, деньги были, купили мы кораблик и сюда направились. А здесь видно будет — или продадим кораблик да во что вложимся, или морским извозом займемся.

— Продать кораблик будет легко, — кивнул Глеш, — храму неба как раз нужны быстроходные…

За разговором дошли до берега. Но ступить на него не успели — из какой-то будки выскочил местный стражник в отполированном бронзовом шлеме и с куцым мечом в руке, закричал:

— Это же они! — и бросился на Реса, замахиваясь из-за головы.

Что значит «они»? Дошла, все же, весть из империи с приметами нарушителей договора, как и боялись беглецы? Плохо…

Рес в одном движении выхватил меч и скользнул в сторону так, чтобы вытянуть стражника на себя, а Глеш оказался у того за спиной.