Безумный бог

Послышалось тошнотворное шипение; Адон вскинул голову и душераздирающе закричал. Мистра продолжала прижимать звездный круг к его груди.

– Убери ее! – Адон смотрел в глаза Тангу, но Мистра знала, что он видит ее, – Чем я заслужил твою ненависть?

– Ничем, Адон, – ответила она. – Я бы никогда не смогла испытывать к тебе ненависть.

Вокруг символа богини начали мерцать крошечные желтые язычки, и Адон вновь дико закричал. Чандра и другие служители задохнулись от изумления, уставившись на Мистру широко открытыми глазами, но богиня по-прежнему прижимала свой символ к груди патриарха.

В сознании Мистры прозвучал голос Танга: «Неужели убийство твоего досточтимого патриарха – единственный способ снять проклятие Кайрика?»

Богиня не обратила внимания на слова принца, продолжая удерживать звезду на месте. Спустя немного времени вокруг амулета полыхнул оранжевый круг пламени, и патриарх перестал кричать. Мистра подумала в первую секунду, что ее план сработал, но огонь становился только горячее. Воздух наполнился зловонием обгоревшей плоти, и Адон в ужасе смотрел, как его кожа становится черной и хрупкой.

Мистра отняла свой священный знак от его груди.

– Кайрик! – Этот возглас пронесся через все девять небес одновременно. – Теперь ты зашел слишком далеко!

«Возможно, это вы зашли слишком далеко, – предположил принц Танг. – Ожог весьма серьезен».

Мистра выскользнула из тела Танга и отошла назад так, чтобы Адон не видел ее за фигурой принца.

– Патриарх оправится от ожога, принц Танг, если за ним будут ухаживать.

– Мы быстро его вылечим. – Чандра обошла охранника, подходя к изголовью кровати. – У нас много жрецов…

– Нет, Чандра. – Мистра жестом велела служительнице отойти. – До тех пор, пока я не выясню, что сотворил Кайрик, наша магия, боюсь, причинит Адену больше зла, чем добра. – Она протянула священный круг служительнице.

Чандра взглянула на ожог на груда Адона и на секунду замешкалась, но потом все-таки переборола свой страх и приняла священный символ. Он был такой же холодный, как минуту назад, когда она его передавала богине.

– Но если мы не вылечим патриарха…

– Адон быстро поправится усилиями принца. – Мистра повернулась к Тангу и добавила:– Снадобье из ласаля определенно оказалось эффективным.

Принц вспыхнул, но кивнул в знак согласия:

– Я могу вылечить ожоги досточтимого патриарха, но его безумие…

– Будет моей заботой. Только никакого ласаля, по крайней мере, до тех пор, пока я не выясню, что с ним сотворил Кайрик. – Богиня повернулась к Чандре. – Ты обратишься ко мне в молитве в ту же секунду, как Адон придет в себя.

Чандра очень удивилась:

– Значит, вы не станете за ним наблюдать?

– Я буду занята. – Мистра бросила взгляд на своего измученного патриарха и добавила: – И Кайрик тоже.

20

Вначале за нашими спинами поднялся ревущий ветер, а потом в нас сзади врезалась воздушная стена. Хала споткнулась и чуть не упала, подбросив меня на холку, так что я, вцепился ей в гриву и заскользил по шее вниз, норовя угодить под сверкающие черные подковы.

– Хала, погоди! – Миновал час после высокого солнца, и мы находились на равнине к востоку от Леса Острых Зубов, несясь во весь опор к далекому городу Бердаску. – Стоять!

Хала удивила меня тем, что мгновенно подчинилась. Лошадиная грива выскользнула у меня из пальцев, я рухнул на землю и скатился в глубокий ров высотой с человеческий рост. Целую минуту я лежал не в силах пошевелиться и, уставившись в небо, размышлял о силе внезапно налетевшего ветра. Затем рев перешел в тихое басистое пыхтение, и над головой начали носиться листья, веточки и орущие птицы. Я поднялся и выглянул из оврага.

В ту же секунду на меня налетел вихрь, несущий с собой песок и гальку, и я понял, что это не простая песчаная буря. Западный горизонт скрылся за живой завесой из грязи, протянувшейся в небо на тысячу фунтов.

– Хала, ступай сюда!

Решив, что я намерен найти укрытие, кобыла побежала рысью и спустилась в овраг. Я взялся за поводья и вылез из канавы, ибо такова была моя преданность, что я намеревался проехать сквозь бурю.

Хала топнула копытами и отказалась карабкаться за мной по склону. Буря тем временем продолжала надвигаться на нас, и чем сильнее она приближалась, тем оглушительнее становился ее рев, так что, в конце концов, мои уши начали болеть. Волосы у меня встали дыбом, когда я увидел черные тени – ветви, кусты и обломки деревьев, кружащие в серой завесе.

Я дернул поводья:

– Хала, я всадник! Подчиняйся!

Хала презрительно фыркнула и потянула носом в сторону бури. И тогда я увидел в небе еще одну темную фигуру, парящую над верхней кромкой вихря. Она имела форму креста: массивное тело и два крыла, распростертые так, чтобы поймать свирепый ветер, который уносил его вперед с такой скоростью, что с каждой секундой оно удваивалось в размере.

Еще до того, как я успел разглядеть замотанную в ткань голову ведьмы, выглядывавшую из-за плеча всадника, я понял, кто меня преследует.

– Живо, Хала! – Я вскочил ей на спину с края оврага. – Несись вперед как ветер!

И она понеслась.

21

Келемвар превратил одну стену в своем Зале Суда в зеркало, такое идеальное, что оно отражало все недостатки смотрящегося, будь то недостатки ума, тела или характера. И вот теперь он стоял перед этим зеркалом, разглядывая себя в его серебристой глубине. Бог Смерти увидел смуглого мужчину с решительным подбородком, пронзительным взглядом зеленых глаз и нечесаной черной шевелюрой. Никаких дефектов или недостатков он не заметил, но, с другой стороны, и ослепительного божественного великолепия тоже не наблюдалось.

«Здесь вам не найти подсказки. – К Повелителю Смерти подплыл Жергал, волоча в одной руке, отделенной от тела, какого-то Лживого. – Любой поступок бога совершенен».

– Будь это так, я не был бы последним в длинной череде богов Смерти.

В зеркале Жергал был не чем иным, как серым безглазым лицом и двумя пустыми перчатками, дополнявшими наполненный тенью плащ. Душа в его руке отражалась в виде черной крысы с желтыми глазками и шкуркой, кишащей вшами.

Келемвар махнул в сторону омерзительного отражения:

– Я ведь тебе сказал, что не буду судить души, пока не закончится суд надо мной.

«Да, вы говорили. Но все равно, решите судьбу вот этого. – Не дожидаясь разрешения Повелителя Смерти, Жергал силком поставил душу Лживого на колени. – Расскажи историю своей жизни, Надису Баскар, и бог Смерти решит, как с тобой поступить».

Келемвар обернулся, чтобы наказать Жергала за то, что тот посмел распоряжаться, а Надису Баскар, решив, что божий гнев направлен на него, молитвенно сложил руки.

– Сжалься над несчастной душой, и, клянусь. Я оправдаюсь перед тобой!

Повелитель Смерти вздернул бровь и посмотрел сверху вниз на дерзкую душонку. Надису Баскар был круглолицым, загорелым, с хитрыми темными глазками убийцы, а его заявление было настолько оскорбительным, что Келемвар сразу простил наглость Жергала.

– Надису Баскар, возможно, тебе удавалось подкупать судей Элверсулта, но здесь этот номер не пройдет. – Келемвар повернулся к Жергалу. – Начнешь? Когда Надису захочет честно в чем-то признаться, то я позволю ему говорить за себя.

«Разумеется. – Жергал ткнул висящей в воздухе перчаткой в пленника. – Надису Баскар, ты помоечное отродье бордельной самки. Ты научился срезать кошельки, прежде чем стал говорить, а свою первую жертву ты убил, когда тебе исполнилось десять. Благодаря этим подвигам Индрйт Шалла вовлекла тебя в ряды почитателей культа Дракона. К двадцати годам ты стал ее главным наемным убийцей и верным последователем Ваала, тогдашнего бога Убийства».

– Именно тогда Индрйт устроила мне место при доме Ганиша Лала. – Поняв, что Жергал намерен изложить его жизнеописание в самых мрачных красках, Надису взялся рассказывать сам. – Караваны Ганиша слишком лихо расправлялись с нападавшими на них бандитами, служителями нашего культа, и мне предстояло убить Ганиша, тем самым предупредив остальных, чтобы они не брали с него пример.