Когда трепещут галки. Рассказ 1. Проводник (СИ)

Йен, сглотнув, опустил взгляд.

Довольно хохотнув, мужчина встал из-за стола и стремительно скрылся в лучах солнца, бьющих из открытой настежь двери. Больше мы его не видели.

— Ну, девчонка, кажется, все обошлось…

Йен поднялся со стула. Его тело медленно начало крениться набок. Он закатил глаза и грохнулся на пол, разбрызгивая по деревянным половицам свою кровь.

ГЛАВА 12. ВОСПОМИНАНИЯ МИНУВШИХ ДНЕЙ

Наверное, многие задумываются, что такое любовь. Как человек, однажды прошедший через ад и проходящий его заново день за днем через сердца убитых мной людей и монстров, я с уверенностью заявляю: в любви нет ничего хорошего.

Знаю-знаю, сейчас любители поспорить и самые «знающие» люди будут со мной препираться с пеной у рта, но поймите, что своего мнения я не изменю.

Что такое любовь? Лишь чувство. Жалкое, мелкое чувство, от которого в жизни только прибавляется проблем. Любовь не решает ничего, она отравляет жизнь, даря тебе пару секунд божественной эйфории, но она не может длиться вечно. Когда-нибудь твой корабль счастья разобьется о скалы действительности, и тогда тебе станет действительно плохо. Настолько плохо, что проще приложить дуло пистолета к виску, чем жить дальше и день за днем страдать от боли в разбитом на осколки сердце.

Но этот рок настигнет каждого. Не любят только мертвые. Даже монстры не раз попадались на удочку любви, но все они кончали одинаково. В конце концов, кто полюбит монстра? Только очередная деревенская дуреха, которая через пару месяцев «прекрасной» жизни встретит другого и с радостью ускачет от тебя к нему, ввергая тебя в пучины мрака. О, пожалуй, единственный плюс этой ситуации — сладкая месть, после которой можно с уверенностью уйти на покой, пробив сердце железным кинжалом. Конечно, если ты не оборотень или волкодлак — тогда придется потратиться и найти серебро.

Наверное, я действительно привязался к этой девчонке, раз согласился подписаться на такое дело в первый же месяц нашей совместной… деятельности. И еще этот Морис — тот еще засранец. Но меня он не тронет. По крайней мере, до приказа свыше.

Почему я это сделал? Какого черта я вообще решил составить завещание? Я слишком слаб. Проклятое сердце этого придурка все еще действует на мой мозг, да и сделка с… ней дает о себе знать с каждым днем все больше. Так не может больше продолжаться! Все зашло слишком далеко…

Признаться, я всеми силами души надеялся, что она откажется, но она все равно пошла за мной и даже вытащила из города. Спасла жизнь… Черт, и кто ее вообще просил?!

Ну, у меня есть еще один шанс заставить ее повернуть обратно и не угодить на Черный Трон за отказ от ученика. Слава Холхосту, Морис был в хорошем настроении и даже подтолкнул меня на отличную мысль. Как же все отлично совпало.

Пора кончать с этой мыльной оперой. Я проводник. За свое дело я уничтожил свою семью и сотни других, и так просто лишаться этого из-за малолетней девчонки я не намерен.

О, вот и ее голос. Снова звучит в башке как надоедливое жужжание комара.

— Йен, пожалуйста, только не умирай! Все же было хорошо, я не понимаю, — хнычет. — Помогите! Чего вы вылупились? Позовите кого-нибудь, он же умрет!

Что ж, я бы рад сдохнуть, вот только я без понятия, куда попаду после смерти, это меня и пугает. Нет, вы не подумайте, мне не надоело жить в этом мире, просто достали эти бесконечные пророчества. Такое ощущение, как будто кто-то другой управляет моими действиями. Как будто он — кукольник, а я — марионетка. Из этой ситуации всегда только два выхода: или убить его, или погибнуть самому.

— Йен, держись, Йен! Только не умирай, только не умирай…

Ага, так я ее и послушал. Щас прям вернусь из потустороннего мира — мира мертвых, между прочим, — обниму ее и поклянусь, что мы всегда будем вместе. Ха! Размечталась.

Сердце билось на удивление спокойно.

Кровь стучала в ушах. С каждой секундой становилось темнее. Я медленно погружался во мрак. Внезапно передо мной вспыхнуло знакомое лицо.

Уилл…

«— Видишь, Адам, это ведь так просто! — сказал мне учитель, еще раз пронзая железным кинжалом сердце очередного человека. — Пойми же, парень, тебе придется убивать не только всяких тварей, но и людей. Некоторые монстрами рождаются, некоторые монстрами становятся. Но все монстры — люди. Они подлежат истреблению, парень. Другого пути просто нет. Мы с тобой — прирожденные проводники. За убийство обыкновенного человека, будь то мужчина или женщина, нам ничего не будет. Мы не обратимся в чудищ, но уйдем во тьму, как и подлежит. Тебе ничего не грозит, если ты убьешь ее, Адам…

Я лежал на холодном каменному полу церкви. Надо мной мерно раскачивалась огромная золотая люстра, которую окружал ореол яркого красного света.

Слезы текли из глаз. Моя кровь, вытекающая из раненого бока, омывала квадратные серые камни, и я впервые ощущал всю мимолетность и хрупкость штуки под названием жизнь.

— Отпусти ее, пожалуйста, — шептал я, не в силах пошевелиться. — Она ведь… она ведь ни в чем не виновата. Ты хотел убить меня, так убивай, Холхост тебя побери!

Если бы только встать! Если бы только поднять меч, лежащий в трех шагах от меня! Но я не смогу. Все мы обречены. Все мы умрем. Но я — сейчас.

Йен замерла. По ее щекам катились крупные капельки прозрачных слез. Ее ноги дрожали. Она едва не упала, но учитель крепко держал ее за шею, все глубже вонзая свой железный нож в ее судорожно вздымающуюся грудь.

А я смотрел. И, черт возьми, ничего не мог сделать.

— Адам, — его голос дрожал от ярости. — Ты ведь не думаешь, что любишь ее? Не ври мне! Проводник не может любить, проклятое ты отродье дьявола! Убей ее! Убей, пока не стало слишком поздно! Вставай, щенок! Поднимись, и убей ее, я тебе приказываю!

Я застонал. Я не чувствовал ног. Правая рука была вывихнута, но левой я, кажется, все еще сжимал свой серп. Если бы все было так просто…

— Слабак! — из его рта брызгала слюна. — Я потратил на тебя семь лет, и вот чем ты мне отплатил? Придурок! — треснуло ребро. — Идиот! — острие пронзило плоть. — Недоносок!

Я вскрикнул.

Из ее груди хлынула кровь. Нож полностью погрузился в ее тело. Ее ноги подкосились, и тело с глухим стуком свалилось на пол. Но она была жива. Я чуял это. Я ощущал вибрации ее трепещущего сердца. Значит, был еще шанс…

— Проводник не может ни к чему привязываться! — учитель ринулся ко мне и изо всех сил пнул меня по почкам. — Ни к чему! — еще удар. — Как это до тебя не дойдет, сучий потрох? Мы защищаем этот мир от зла — это наш долг!

Только мертвые не любят. Глупо это отрицать. Как ни увечна и уродлива любовь, и я однажды попался в ее силки. И жалею об этом до сих пор.

— Йен, — прошептал я будто сквозь сон, когда в глазах вспыхивали красные кровавые круги, и в ушах как барабанная дробь звучали слова учителя.

— Адам, — ответила она мне.

Но я чуял. Ее время стремительно утекало. Мне ее не спасти.

Он пнул меня через весь зал, крича и проклиная все на свете, будто я не отказался от судьбы проводника, а уничтожил весь его мир. Наверное, это я и сделал.

Я приподнялся. Спиной ощутил весь холод алтаря.

Надо мной возвышался могущественный золотой крест, обозначающий милость всех четырех богов. Даже Холхоста — самого могущественнейшего и злейшего из них всех. По сравнению с ним, наверное, Райна бы показалась игрушкой. И что я мог? Только молиться ему о силе. И мести.

— Это должен был быть конец твоего обучения, парень. А ты все запорол, погнавшись за юбкой очередной солдатской подстилки. Я научил тебя всему, что знал. Жаль, что столько стараний ушли впустую. Теперь ты умрешь. Другого выхода просто нет.

Я прикоснулся к своему ребру. О, как велик был соблазн вырвать его и отдаться забвению! Но нет, я не хотел, чтобы он умер так… просто. Я хотел видеть, как все они умирают. Я хотел чувствовать, как уходит из них жизнь.