Академия магии

— Сегодня он был бы бесполезен. У них нет дамских седел.

— Но я не могу надеть эти вещи.

— Они почти чистые.

— Фэрис, это мужская одежда. Я не могу ее надеть. И ты тоже не можешь.

— Джейн, это рабочая одежда. Знаешь ли, ночная поездка верхом через границу, да еще с Уореном и его командой, — это работа.

— Я не могу.

— Почему?

— О господи, ну, во-первых, я — англичанка.

— Розалинда была англичанкой, и она одевалась как мужчина. Виола [12] была англичанкой, и она тоже одевалась как мужчина…

— Виола не была англичанкой, а переодеваться мужчиной неприлично, и эта одежда нелепа.

— Тогда вылезай и дай мне спокойно переодеться.

Через короткое время Фэрис и Джейн, обе в просторных национальных галазонских костюмах, присоединились к остальным. Вудровел выделил четверых мужчин для сопровождения кучера в дилижансе. Их лошадей отдали Фэрис и ее спутникам. Эти кони были крепкими животными, обросшими густой зимней шерстью, неподкованными и почти не объезженными. Седла оказались маленькими и плоскими, на каждом вместо подкладки лежала овечья шкура, а самодельные поводья представляли собой просто недоуздок, несколько веревочных петель.

При первом взгляде на лошадей Джейн резко остановилась и покачала головой. Она набросила свою собственную накидку поверх одолженной одежды, и капюшон скрывал выражение ее лица.

— Ты уверена, что справишься? — спросила Фэрис.

— Когда мне было четыре года, я училась ездить верхом на очень похожем животном. Только покажи мне, с какой стороны у него перед.

Фэрис проснулась в лучшей комнате для гостей в Шилинге. Она сразу же вспомнила, где находится и почему она здесь, — все нетренированные мышцы ее тела вступили в сговор и напомнили ей об этом. «Жизнь студента, — размышляла она, — настолько же вредна для тела, насколько полезна для ума». Проведя всего лишь ночь и утро в седле, она чувствовала себя так, словно ее тысячу лет били палками. Ну, может, пятьсот лет. Она явно пробыла вдали от Галазона слишком долго. Фэрис потянулась, тихо застонала и с ужасом вспомнила о Джейн. Ее охватили дурные предчувствия.

Джейн рассердилась из-за необходимости надеть жалкую одежду, которую только и смог дать им Уорен. Правда, она уже была раздражена, еще до того, как рассердилась, еще до той сосны, с тех самых пор, как они сошли с поезда. После долгой скачки ночью, быстрой езды утром, после вечера и ночи, проведенных в продуваемых сквозняками помещениях Шилинга, наверняка Джейн еще больше злится и потеряла способность рассуждать здраво. Фэрис поморщилась. Не такого приема она хотела для подруги в Галазоне.

Фэрис закрыла глаза. Дорога через сосновый бор оказалась ужасной. Темнота, спешка, необходимость соблюдать тишину — все это делало путешествие бесконечным. Тревогу Фэрис усиливал ее собственный беспричинный страх: ей казалось, что за ней все еще гонятся. И все же, даже если дядя и желал ей зла, их никто не преследовал. Копенгаген и его предполагаемые сообщники вряд ли огорчатся, упустив ее в поезде, так как очень хорошо знают, куда она направляется. И если даже кто-то гнался за ней в этом черном лесу, эти люди посланы каким-то другим врагом. Не так ли? Это должно было ее успокоить, если бы она обладала способностью мыслить здраво. В темноте, при скачке верхом, логика от нее ускользала.

На рассвете, когда облака на востоке зарозовели, они подъехали к реке, в предрассветном полумраке кажущейся коричневой, как темное пиво. Лошадей пустили вброд, и Уорен тихо сказал Фэрис:

— Ну вот, только ступишь на тот берег — и ты дома. Это Эльвош.

Вода была ледяной, брюки промокли до колен, но Фэрис этого не почувствовала. Когда ее лошадь выбралась на другой берег, она почувствовала одновременно и усталость, и радость. Отъехав на несколько шагов от брода, герцогиня спешилась и опустилась на одно колено на коричневый дерн. Ей хотелось упасть ничком и вдыхать аромат земли Галазона. Холод, неудобство и понимание того, как абсурдно она выглядит, удержали ее. Вместо этого она на мгновение склонила голову, словно молилась. На самом деле она не думала о молитвах. Просто ее сердце переполнял благоговейный восторг из-за того, что она снова дома, в Галазоне.

— Все в порядке, ваша светлость? — Подъехавший Тириан натянул поводья и с беспокойством смотрел на нее сверху вниз.

Фэрис кивнула и попыталась встать. На это ушло больше времени, чем она полагала.

Уорен подъехал и спешился, не глядя бросил повод Тириану и внезапно упал на колени перед Фэрис, держа широкополую шляпу в руке.

— Вы слишком долго не возвращались, моя сеньора, — тихо произнес он. — Добро пожаловать домой, в Галазон.

Потеряв дар речи, Фэрис смотрела на его взлохмаченную черноволосую голову. «Моя сеньора?» Неужели Уорен тоже читал трехтомные романы? Ее мать была сеньорой для мужчин и женщин, которые помнили дни ее ссылки. Она никогда не надеялась сама услышать эти слова, и меньше всего от своего старого товарища по играм.

Рид спешился и отдал поводья Джейн, а потом опустился на колено рядом с Уореном и склонил голову перед Фэрис. Когда он встал, у него был смущенный вид. В тусклом свете трудно было сказать с уверенностью, но Фэрис показалось, что он покраснел.

По одному и по двое, переправившись через брод, люди Вудровела спешивались перед герцогиней. Большинство ограничивались неловким поклоном. Несколько человек преклонили перед ней колени. Все они тут же снова вскочили на коней и сидели, наблюдая за предводителем с безопасного расстояния.

Хорошо понимая их интерес и забавляясь явной неловкостью Фэрис, Вудровел нарочно медленно вставал и надевал свою шляпу.

Обрадованная возможностью немножко прийти в себя, Фэрис старалась найти какие-нибудь подходящие слова. К тому времени как он нахлобучил свою шляпу с полями под нужным залихватским углом, она уже смогла улыбнуться ему и весело сказать:

— Ссылка вдали от друзей — это настоящая ссылка. Спасибо, Уорен. — Она оглядела его людей. — Спасибо вам всем за гостеприимство. — Она повернулась к Риду: — И тебе спасибо. Это было долгое путешествие. Можешь меня подсадить?

Рид помог ей сесть в седло. Подобрав поводья, Фэрис с вызовом посмотрела на Джейн и Тириана.

Телохранитель выглядел таким же хладнокровным и не склонным к общению, как всегда. Джейн была бледнее обычного, но больше ничем не выдавала свою усталость. С откинутым капюшоном и лишь немного растрепанная, несмотря на трудный путь, она какое-то мгновение в упор смотрела на Фэрис. Потом, без всякой насмешки, с уважением слегка склонила голову.

Снова лишившись дара речи, Фэрис лишь кивнула в ответ.

— Поехали, — позвал Уорен. — Опоздаем к завтраку.

Несмотря на мокрую одежду и усталость коней, путешествие по горам до Шилинга было чудесным. Погода стояла мягкая для этого времени года, иногда даже проглядывало солнце. Фэрис была не в силах тревожиться о разбойниках, советниках или дядях. Усталость не позволяла ей думать ни о чем, кроме дороги впереди и коня под ней. А еще приходилось прилагать усилия, чтобы не отставать от Уорена, который не испытывал таких трудностей: ведь это были его владения, и местность он изучил досконально.

Горы были точно такими, какими она помнила их с детства: выщипанная почти до корней трава на пастбищах, пятна вереска, ракитника и папоротника. Время от времени дорогу пересекали ручьи, бурые от торфа, которые стекали с крутых склонов, похожие на узкие лестничные пролеты. Иногда путникам попадались заболоченные участки, и приходилось выбирать обходной путь по торфу, который пружинил под копытами лошадей, как матрас. Преодолевая каждый очередной ручей, каждое болотце, Фэрис чувствовала, как у нее улучшается настроение. Все еще здесь. Все сохранилось.

Шилинг оставил все свои дела и приветствовал ее возвращение домой. Собаки лаяли, куры разбегались, все бросили привычные дневные занятия при их появлении. Конюхи и служанки собрались на открытом дворе перед старым низким особняком. Светловолосая девушка в коричневом платье, с пылающими от волнения щеками, выбежала из дома, выкрикивая имя Уорена. Вудровел спрыгнул с коня и заключил девушку в объятия.