Несвятая троица (СИ)

— Ну хорошо, — герцог вдруг успокоился. — Я немедленно дам указание дель Вилю удовлетворить ваши даже самые… экзотические пожелания.

— Вы так милы, Ваша светлость, — очаровательно улыбнулась Диана, понимая, что наступило время для небольшого пряника. — Перед самым отъездом из Захрана, я так чудесно пообедала с графиней Терельи. По большому секрету она призналась мне, что граф склонен поддержать закупку боевых артефактов для армии у Шартанской торговой компании.

— Какая прекрасная новость, — Хищный Нос расплылся в улыбке. — Уже только за то, что вы привезли мне ее, я в неоплатном долгу перед вами, леди Ми!

— Тогда я надеюсь, что ваш повар не забыл рецепт тех удивительных миног под ореховым соусом, которыми вы угощали меня в прошлом году?

— Ни в коем случае, милая Диана, ни в коем случае. Мало того, я уверен, что стол уже сервирован, — герцог подал руку, и Диана, встав, усмехнулась про себя. Она единственная из женщин высшего света обожала эту рыбу и ассоциации, возникшие сейчас у герцога, были написаны у него на лице.

Солнце почти зашло, когда мы выехали из леса. На фоне темнеющего неба, возвышаясь над колосящимися полями, возник город. Издалека, в наступающих сумерках он был красив, как на картинке. На первом плане выделялась крепостная стена с шестью высокими, коническими башнями. Одна, с воротами посредине, выглядела заметно больше остальных. Сама стена выглядела очень внушительной, особенно это стало заметно, когда мы приблизились: это был огромный вал, обложенный большими, серыми камнями, скрепленные более светлым раствором. В верхней его части, через равные промежутки темнели прямоугольные узкие бойницы.

В сам город нас не пустили. Как оказалось, ворота закрывались с закатом солнца, мы опоздали совсем немного. Однако, Цепала трагедии в этом не увидел, направив фургон прямо на луг, окружавший крепостную стену. Кроме нас тут было достаточно много народа: фургоны, телеги, палатки, костры — далеко не все стремились ночевать внутри городских стен. Найдя место возле посадского колодца, мы припарковались, и я постарался элегантно соскочить с ящера. В прикиде местного стражника я сам себе нравился неимоверно, но, откровенно говоря, тяжелая кольчуга, шлем и кожаные штаны натерли все что можно и нельзя. Я очень хотел их с себя скинуть, переодевшись в обычного крестьянина, но не получилось. Беркут развил бурную деятельность: надо было срочно, пока совсем не стемнело кормить-поить нашу скотину, искать дрова, доставать воду и делать еще кучу всяких хозяйственных дел. Под конец он озадачил меня вопросом сигнализации для рапторов, лошадей и наших шмоток в условиях многолюдья, и мне пришлось крепко поднапрячь мозги.

Решение лежало на поверхности: каждую ценную вещь требовалось пометить специальной схемой и очертить периметр. В случае перемещения схемы за периметр, начинался фейерверк. Проблема была в том, что я таких схем еще не делал и вообще пока смутно себе представлял, как к ним подойти. Для подобных задач требовалось осуществить «беспроводную» связь между схемами. В памяти стеха такие структуры были, но не было понимания принципов их действия. Требовалось время, чтобы в этом всем разобраться, и за один вечер этого точно нельзя было сделать. Поэтому, я воспользовался готовыми решениями из памяти нелюдя: они были неуклюжи, энергоемки, не имели дополнительных функций, как, например, определение местонахождения схемы. Но знак, в случае кражи, они подавали, это я проверил.

Наконец, поставив палатки, мы уселись вокруг костра, глядя голодными глазами на котелок, в котором варилась каша с кониной. Я, наконец, переоделся и завернулся в одеяло — после захода солнца как-то вдруг похолодало. Дина сразу подсела ко мне и прижалась как котенок. Она весь день была какая-то тихая и ласковая, такое ощущение, что ее что-то мучило. Я не стал расспрашивать, просто обнял и накрыл своим одеялом. За последние дни мы сильно сблизились. Девушка много рассказала про свою жизнь, а я проговорился ей про нас. Как-то увлекся ну и забыл про конспирацию. Малышка клятвенно заверила, что никому ничего не расскажет и каждый вечер, совершенно по-детски, забиралась ко мне под одеяло прося рассказать еще что-нибудь.

Я для себя так и не решил, как к ней относиться. Первые пару наших совместных ночей, увлеченная рассказом она порождала во мне единственное чувство — старшего брата, который рассказывает младшей сестренке сказки на ночь. Однако, вчера я вдруг понял, что ее близость, запах и тонкие теплые руки, обнимающие меня, стали будить отнюдь не братские чувства. И сейчас, ощущая мягкое и податливое тело, вдруг почувствовал, что хочу ее. Будто прочитав мои мысли, Дина еще плотнее прижалась ко мне, да так, что мне стало… неудобно сидеть.

— Так на каком языке говорить в Шартане больше всего? — По-эртазански спросил Цепалу Беркут. Он никак не мог разобраться с местными падежами, склонениями и родами.

— Хой, тут на многих языках говорят, — купец любил жестикулировать, когда что-то рассказывал. — Большинство неплохо говорит на эртазанском, и все хорошо знают имперский. Понимают адостанский и стехский, можно встретить тех, кто говорит на лирданском.

— Адостанский — это что? — спросил Андрей.

— Это язык шодов, — ответил я ему по-русски.

— А Лирданский?

— Лирданский Халифат — это чудесная страна, с ней Эртазания граничит на юго-востоке. Там говорят по-лирдански. Очень красивый, но трудный для понимания язык, — пояснил купец.

— А скажите, уважаемый Цепала, если это не быть секретом, что вы делать затем как мы расстанемся? — спросил Беркут. — В Эртазании быть война, как дальше быть ваша торговля?

— Хой, не знаю, командир, — горестно покачал головой купец. — Продам вот товар, а потом буду думать, с людьми говорить. Война сильно испортила торговлю.

С тех пор, как мы дрались с шодами, Цепала называл Беркута только так. Словом, которое на русский я переводил как «командир», здесь называли воинов, возглавляющих небольших автономные подразделения.

— А что, местные видящие не делать артефактов?

— Как же не делают — делают. Но получается очень дорого. У людей мало видящих. Да и те, кто есть, часто заняты другими делами — работают на герцога, на бургомистра. А артефакты нужны, много и разные. Ну и нелюди… — Купец запнулся. — Не любят этого. Говорят, к таким видящим иногда приходят и… Смотрят в глаза.

Повисла тишина, нарушаемая лишь смехом и разговорами, доносящимися от соседнего костра. Послышались звуки флейты. Ира поднялась и, взяв большую деревянную ложку, начала перемешивать варево.

— А вот скажи, уважаемый, — Беркут сглотнул слюну, глядя как Ира пробует кашу. — Если мы тебе делать артефакты, а ты продавать — как ты смотреть на такой бизнес?

Цепала удивленно посмотрел на Беркута, потом на меня.

— А разве у вас нет других дел? — Вырвалось у него, и он тут же замахал руками. — Хой, то есть, я хотел сказать, это не мое дело. Просто старый Цепала думал, что такие серьезные господа, как вы, конечно заняты более важными делами, чем делать артефакты какому-то торговцу.

Беркут посмотрел на меня.

— Я не все понял.

Я перевел.

— Мы готов отложить другие дела, — подумав, сказал Андрей. — Нам надо заработай деньги для нашей дальней работы.

— О! Тогда, конечно, старый Цепала всячески готов помочь!

— Готово, — сказала Ира. — Снимайте, мальчики!

Мы с Беркутом ухватились за перекладину и сняли котел с костра. Ира тут же стала раскладывать кашу по деревянным мискам. Некоторое время мы молча, но дружно работали челюстями.

— Вадик, сегодня вечером надо защитить наши мозги от нелюди, — жуя, проговорил по-русски Беркут. — Сможешь?

Я вздохнул и поморщился.

— Вы будете в коме несколько часов. Мне будет чертовски болеть голова. Вдруг ночью какой трабл случится?

Андрей несколько минут сосредоточенно жевал, уставившись в одну точку.

— Ничего страшного. Сегодня поработаешь со мной и Ирой. Ты, Цепала и дети, если что, поднимите тревогу. Здесь людно, не думаю, что будут проблемы.