Лавондисс

Саймон занервничал. Он подобрал палку и держал ее как копье, подняв над плечом. 

— Я иду домой, — сказал он. Закат окрасил небо в оранжевый цвет, с черными прожилками облаков. Это напомнило Таллис об огне, горящем далеко за лесом, за темной страной.

— Погоди, — сказала она и, мгновение поколебавшись, мальчик вернулся назад.

— Я боюсь, — прошептал он. — Это цыгане.

— Это не цыгане. Они — мои друзья.

Саймон взглянул на лесистый склон. — Твои друзья?

— Да! И одна из них рассказала мне часть истории. Мне нужно рассказать ее тебе, чтобы сделать ее настоящей...

— Расскажешь дома.

— Я хочу рассказать ее сейчас. Здесь. На могиле.

Озадаченный Саймон посмотрел кругом.

— На могиле? Это старый форт. Сама знаешь. Из него выезжали храбрые воины, сверкали мечи, грохотали щиты...

— Здесь сжигали мертвых, — возразила Таллис. — Дымились кости. А теперь молчи.

Он сражался против отца и был изгнан в место, где не было настоящего камня. В этой странной земле он был один и занимался только охотой. Он охотился с оружием, сделанным из кости, ясеня и полированного обсидиана. Он скакал на диких жеребцах. Он бегал с собаками, высокими как лошади. Его копья с костяными наконечниками пронзали лососей, чья чешуя отливала серебром. И он обзавелся когтями совы — в этом безумном мире они помогали путешествовать далеко.

И все это время его неодолимо тянуло туда, где он родился. Но пути назад не было, и хотя он скакал на север и на юг вдоль огромной горловины, находил пещеры и древние могилы — там дули странные ветры, — он не мог убежать из сна и достичь своего мира.

Он привязал к рогам оленя свой белый флаг и на его спине забрался в горы, но у самой вершины зверь сбросил его.

Он сделал каноэ из коры дуба и дал реке нести его, но ночью он заснул и проснулся уже на берегу, у самого склона, ведущего к воротам его замка. 

Он попробовал использовать магию и вошел в странный лес. Здесь он нашел образ женщины, вырезанный на дереве; в лунные ночи она оживала. Он полюбил ее и прожил в лесу долгие годы.

Но как-то раз из ночи и сна к нему пришла мать. Она взяла его за руку и повела к горловине. Там она посадила его в свою барку, и он положил голову на подушку, сделанную из ее платьев. Она призвала дух своего отца, который появился в виде животного. Выманив из него магию, королева перенесла ее в барку, которую подхватил поток и на этот раз она пересекла реку. Мать смотрела, как он уплывает. Так началось его путешествие домой.

— Ты закончила? — спросил Саймон. Он выглядел очень испуганным. Таллис услышала его слова, но ее мысли бродили далеко отсюда. Она глядела на то место, где встретила женщин в капюшонах, где они — наконец-то! — коснулись ее.

Но почему они внезапно так испугались?

— Мы должны немедленно возвращаться, — растерянно сказала она. — Здесь что-то происходит. Не знаю, что. Но я боюсь.

Вторая подсказка Саймону не потребовалась. В ту же секунду он сорвался с места и побежал.

— Не хочу, чтобы меня зажарили на вертеле, — крикнул он на бегу.

Трусость кузена рассердила Таллис. Выбежав вслед за ним через ворота земляных валов, она крикнула:

— Ты уже достаточно большой и знаешь, что все эти истории о цыганах придуманы только для того, чтобы не дать нам утонуть в пруду!

— Так я и думал, пока не увидел, как старые карги прибежали за нами сюда, — крикнул Саймон, уже достигший подножия холма.

— Саймон, подожди! Что-то здесь не то...

На полпути к подножию холма она остановилась. Земля двигалась, деревья раскачивались; весь холм дрожал, как в лихорадке. Теплый летний ветерок закрутился, превращаясь в вихрь, пахнуло снегом.

— Саймон! Вернись...

— Увидимся дома!

Стало темно. Слишком темно. Неправильно темно. Несколько мгновений назад стояли сумерки, а сейчас настала ночь, хотя на западном небосклоне еще виднелась блестящая оранжевая полоса.

У подножия Барроу-Хилл она припала к земле, сообразив, что весь мир трясется. По Ручью Охотника бежала сильная рябь. Заросли ольхи тряслись так, что почти шипели. В небе над ней ночные облака образовали вихрь, воронка которого нацелилась на земляные валы. Она представила себе, как Белая Маска опять касается ее головы... говорит слово... оолериннен... оолеринница... пустотница...

— Я пустотница, — вслух сказала Таллис. — Все идет через меня. Я делаю ворота. Я поймала в ловушку Саймона. Саймон!

Закричав, она вскочила. Саймон, далекий силуэт, все еще бежал. Внезапно землю вокруг него изогнулась, как змея. Что-то вырвалось в воздух, разбрасывая вокруг себя темноту. Мальчик исчез.

— Саймон!

Она бросилась бежать. Раздался громкий треск, земля перед ней открылась, в воздух взлетел фонтан зловонного пара, а вслед за ним в этот мир скользнул камень и поднялся в ночь, разбрасывая в сторону дерн. С него хлынул дождь грязи. Камень закричал, как зверь, устремился вверх, на два ее роста, потом на три. И начал наклоняться...

Таллис, пораженная, отскочила назад.

Огромный монолит задрожал, начал падать, сокрушая деревья, и тяжело ударился о землю; от страха живот девочки завязался в узел.

Я не могла такого сделать...

Она перешла вброд вздувшийся ручей. Перед ней, там, где поле начинало подниматься, показалось огромное дерево, его шишковатый ствол изгибался и корежился под действием невидимых сил. Наконец оно треснуло, как будто его сломал ураган, и там, где сломанная часть упала на землю, образовалась грубая арка, через которую хлынул блестящий зимний свет; потом оттуда вылетел шквал снега и ужалил кожу Таллис.

Там двигалась фигура, мужчина на лошади; лошадь плясала, пытаясь прыгнуть в ворота, мужчина удерживал ее на месте. Свет отражался от полированного шлема, железной сбруи и уздечки. Вспышка света. Металл звякнул.

Таллис повернула направо, обегая сломанное дерево. В воздух взвились корни, они хлестали ее, образовывали петли и арки, через которые врывался холодный воздух тайных миров. Мужчина громко кричал, зовя ее.

— Я еще не готова! — крикнула она в ответ. — Не забирай меня сейчас! Я еще не готова!

Где же Саймон? Что с ним случилось?

— Таллис!

Громкий медленный крик, дразнящий и искушающий, но она не узнала голос. Она отшатнулась, споткнулась об извивающиеся корни и закричала, когда они обвились вокруг ее ног. Она дергалась и лягалась, и корни, неохотно, освободили ее…

Земля загрохотала и открылась, заставив ее отскочить назад. На поверхности появился серый камень, затем второй, образовав потрепанные временем каменные ворота, через которые хлынул сверхъестественный свет Иноземья.

Ей опять пришлось сражаться с зимним ветром: упрямо нагнув голову и вытянув вперед руки, она заставила себя уйти от замерзшего камня. Со всех сторон в ночной мир поднимались монолиты и сучковатые стволы деревьев. Мертвые возвращались. Время, поймав ее в ловушку, пошло назад, обманывая ее и призывая в лес.

Она достигла Луга Пещеры Ветра. И едва не вошла в дольмен, в свете незнакомых звезд почти ничего не видя между ортолитами. Она обогнула его, споткнулась о толстый корень, выползший из земли, и с трудом добралась до ворот их сада.

И не смогла найти защелку. Тогда она перелезла через ворота и тяжело приземлилась на лужайку с другой стороны.

Наступила странная тишина. Она стояла у изгороди, глядя на мучимые судорогой поля; на фоне серого неба виднелись черные силуэты деревьев и камней. Мужчина опять позвал ее. Теперь тон его голоса казался почти испуганным. Она посмотрела в его сторону и увидела три человеческих силуэта, бегущих к дому.

В третий раз прозвучало ее имя. От ручья на вершину холма поднимались люди, один вел несколько лошадей. За ними горели четыре факела, воткнутые в землю, и белая, похожая на человека фигура хаотически двигалась, как если бы танцевала. В небе летали птицы. Судя по звуку, они кружили над ее головой. Она бросила на них взгляд и тут же услышала, как кто-то движется у дровяных сараев.