Предназначение (СИ)

Подняла взгляд широко распахнутых и, даже, в темной избе небесно – синих глаз на Радогора и встретила чуть заметную улыбку на детски припухших губах.

-Что – то увидела, княжна?

-Не – е знаю. – С испугом прошептала она. – Словно в омут летела вниз головой.

-Время придет, вспомнишь. Вран не всякому все сразу открывает. Иное и припрятать любит до поры. На то и вран – вещун.

Глаза его отвердели и Влада, безотчетно повинуясь, пристроилась на лавке. Ладонь Радогора легла на темя и так быстро, что и отдернуться не успела. И она ощутила ровное, ласковое тепло, исходящее от его руки. Тело вдруг стало легким и словно забыло о боли. А душа наполнилась забытым покоем и таким же теплом,  что согревало ее темя. И совсем уж неожиданно для себя самой потянулась рукой за крынкой. А Радогор уже одной рукой подвигал кружку с молоком, а второй ломоть, - и когда успел отрезать? – хлеба.

-Если позволишь, я и себе налью. Плохое, княжна Влада, все осталось позади. И страшится тебе больше не кого. Мучитель твой мертв. А кто жив пока, так лучше бы им умереть. Они свою смерть видели, а с этим не каждый уживется. – Наклонил голову к врану. – так ли я говорю, дружище?

Ворон поднял голову над чашкой.

«Отец – дуб! Совсем еще  девчонка. Из – под Неждановой рубахи кости во все стороны выпирают. Ни спереди, ни сзади. Девицей назвать разве, что в насмешку назвать можно. Личико круглое, носик вздернутый. А вокруг носика конопушки рассыпались, словно кто –то из горсти их выронил. Губешки дрожат. Того и гляди расплачется. И зубы о край чашки брякают. Но глаза и брови! Смотрел бы и не насмотрелся. – Думал он, краем глаза глядя  на полонянку. – Надо будет лесу гостинец отнести».

Заметила его взгляд и подняла голову над чашкой.

-Из неволи ты меня вызволил, Радогор?

Назвала его по имени и  покраснела. Его имя, как река на перекатах рокочет. Аж языку щекотно.

-Вран показал. Ягодка – бэр вынес. Воин Охлябя рядом бежал. Я же другим делом был занят.

Охлябю помяни, а он уж сам здесь.

-Ну да. Он в это время с ярлом тем, Гольмом, на мечах бился. – Прямо от порога выпалил он, боясь, что Радогор не позволит и рта раскрыть. – И пока Гольмова дружина смотрела, как меч Радогора того ярла поразит, Ягодка тебя и унес. Ныне же Радогор ему в лесу велел схорониться от любопытных глаз, чтобы не сведал кто о тайном деле. А так и слов нет… Зверь на девку польстился. А нас же и близко не было в ту пору.

И, выпалив все одним духом, Охлябя, не чинясь, плюхнулся на лавку и потянулся за куском хлеба.

-Не помню…

-А как бы тебе помнить, коли ты в это время на спине бэра будто мертвая ехала.

Что говорит, не понять. Хлеба в рот натолкал без меры и молоком прямо из крынки залил, чтобы хлеб протолкнуть.

-Радогор потом над тобой руками сколько времени водил, чтобы в чувство привести. В рот отвары лил и в нос чем то тыкал. Я уж и ждать притомился. А как глаза открыла и посмотрела на нас ясным глазом, так он снова ладошкой над лицом поводил, чтобы уснула, значит. А потом  меня из избы выпер чуть не в толчки. Ну и прочих тоже. А за порогом Гребенку на страже поставил.

-Мети, помело. – Поморщился Радогор, бросая на Охлябю сердитый взгляд.

-И не мету я, а говорю, как есть. – Обиделся Охлябя. – Но тут же снова заулыбался. – Пошли, что ли? Ныне Неждан на карауле. Никто не прознает.

Заглянул в пустую крынку и с сожалением вздохнул мелковата посудина. Бережно смахнул крошки со стола в раскрытую ладонь и так же бережно ссыпал их в рот.

-Скажи я кому, что княжну из неволи помогал выручать, не поверят. А потом еще и в мой же избе хорониться…

-А ты не говори. 

Радогор улыбался, но глаза его смотрелм на воина предостерегающе. Но Охлябе хоть кол на голове теши.

-А если не молчится, Радогор? Тогда что? Удержу нет, аж язык свербит.

Не слушая его, Радогор легко, как ребенка, поднял за плечи парня с лавки и подтолкнул его к дверям.

-Возле тына держись. Там тебя и месяц не углядит, и сам все увидишь. – Посоветовал ему Радогор. –Княжна Влада, ты за моей спиной держись.

И зябко передернул плечами, чем вызвал явное недовольство Крака, который уже занял свое законное место на его плече.

-А ты, брат вран, поднимись, как выйдем, повыше.

Пропустил вперед Охлябю, постоял, прислушиваясь, и шагнул за порог.

-Неждан, - Тихо позвал он, подождал, когда из – за угла покажется тень. – Стереги так, чтобы казалось, будто мы все еще здесь.

И выругал себя. Под утро голос по реке далеко разносится, а он кричит во все горло. Шагнул в тень, держа княжну за руку и пропал. И сколько бы не хлопал Неждан глазами, найти его уже не мог. Шел Радогор быстро и бесшумно, словно не замечая того, что княжна за ним вприскочку еле успевает.  До Охлябниной избы было уже рукой подать, когда его снова затрясло в ознобе. Вдавил Владу спиной в тын, с такой силой, что княжна жалобно пискнула. Ее нос уперся в Радогорову спину, как раз между лопатками.

Не раздумывая, качнулся влево и ударил коротко. Без замаха. Затем еще раз. И княжна услышала глухой стон и звук падающего тела. Затем быстрые шаги возвращающегося Охляби, который убежал далеко вперед, чтобы оповестить своих о дорогой гостье. А Радогор раскрутил меч кистью и еще одно тело упало ему под ноги.

-Как я мимо пробежал?

Охлябя виновато крутил головой и скреб затылок, словно пытаясь там найти ответ на свой вопрос.

Влада выбралась из – за его спины и ладонью растирала придавленный нос. Взгляд упал на неподвижные тела у ног Радогора.

-Тащи их, Охлябя, за ноги на свет.

-И все таки… - Охлябя, чувствуя свою вину, проследил за ее взглядом.

-Не ты им нужен был, вот и пропустили молча.

-Те, с «дракона», трое…

Охлябя выпер убитых на свет и теперь стоял, разглядывая, их, все еще пребывая в растерянности.

-Это они пришли с тебя виру взять за убитого ярла Гольма – Свирепую секиру. – Убежденно сказал он, закончив осмотр. – Но как уследили? Даже вои не знали, кто в караульне скрывается.

-Не важно кто скрывается, важнее что скрывается. А остальное само приложится, если знать куда класть.

Сам иначе думал. Не за ним шли. Поединок был честный, без лукавства. А они вои. За ней, за княжной шли. Жертвой того Одина умилостивить, чтобы ярла принял. И не в последний раз пришли. Из города не уйдут, пока своего не добьются. Следить, выкарауливать будут, себя не пожалеют, пока девку не получат.

-Не секирой, не мечами, ножами хотели употчевать тебя. И лезвия сажей вывозили, чтобы месяц не высветил. И, правда, зачем секира, когда ночью и из – за угла сподручней. – Охлябя старался говорить рассудительно, как бывалый воин. – Неждан, я за воеводой. А ты этих постереги.

-Думаешь, убегут? – Ухмыльнулся, подходя, Неждан. – Это после Радогора? После его меча долго не набегаешь.

Княжна вцепилась в Радогоров локоть и хлюпала носом.

-Идти сможешь, княжна?

Княжна еще крепче вцепилась в его локоть, решив, что хочет бросить ее одну в чужом городе этот, уверенный в своей силе, парень.

-Дорогу выдержишь?

-И далеко ли собрался? – Услышали он угрюмый голос воеводы Смура, которого поднял Охлябя среди ночи.

-Уходим, сударь воевода. Не серчай. – Спокойно, словно не замечая злого взгляда воеводы, ответил он. – Ребята твои кое – что запомнили. Но ты их не жалей. Гоняй без всякого сострадания и пощады. Охлябе отдай меч, Неждану стрелу. Гребенка же пусть возьмет копье. У них лучше других получается.

Повернулся к лесу и вытянул шею. Грозный призывный рев разъяренного могучего бэра раскатился над городом и рванулся к лесу.

-Тише ты! Город разбудишь.

Радогор пропустил его слова мимл ушей.

-Не за себя боюсь, за княжну.

-Княжну Владу я сам с дружиной провожу!

Воевода говорил, как о деле решенном, а для убедительности еще и рукой припечатал. Сказал, как отрезал! 

-Большой дружины ты, сударь воевода, не дашь. У тебя ее у самого по пальцам перечесть… И город как без защиты оставишь? А от малой дружины больше вреда в дороге, чем пользы. Шуму много, а доведись до дела, ее саму оборонять нужно.