Парящий дракон. Том 2

– Нам нужно найти лестницу, Табби, – произнес он хриплым шепотом.

– Она здесь, – тихо сказала Пэтси.

В центре просторного подвального помещения стоял несоразмерно маленький отопительный котел. Над ним трубы парового отопления переплелись с паутиной электрических проводов, прикрепленных к горизонтальным балкам. Пэтси стояла у подножия широкой прямой лестницы, футах в пяти от котла отопления.

Брюс засопел, и они двинулись к лестнице, но Пэтси так неожиданно остановилась, что Табби налетел на шедшего впереди Нормана. Казалось, что этот человек сделан не из плоти, а из гранита и железа.

– Что? Что случилось?

– Табби! Посмотри на пистолет. Это то же то самое, о чем рассказывал Грем. – На раскрытой ладони Пэтси играл пучок света, он то распрямлялся, то свивался в узел. Маленький пистолетик Пэтси окружало серебристое сияние, и он сверкал и отбрасывал широкие, как от проектора, пятна света на темный потолок погреба.

– Господи, – проговорила Пэтси.

А Табби не мог вымолвить ни слова – его охватили одновременно благоговейный страх и радость, ревность и нетерпение. Он уловил выражение искреннего удовольствия, появившегося на лице Брюса.

– Кажется, эта штука сработает, – наконец с трудом выдавил Табби, как бы только сейчас окончательно поверив в рассказ Грема.

Ослепительный луч света вспыхнул снова и на какое-то мгновение, на какую-то долю секунды заиграл всеми цветами радуги. И в тот же момент золотистый переливчатый свет засиял вокруг Брюса Нормана.

Потом все исчезло. Казалось, что пистолет вобрал свет в себя и спрятал его весь, до последнего отблеска, в глубине ствола.

– Я убью этого мерзавца, – мрачно произнес Брюс, и Пэтси посторонилась, пропуская его вперед на лестницу.

Поднявшись, они попали в пустой холл и нерешительно замерли, остановившись перед открытой дверью. Табби осознал, что все еще держит в руках подобранную под елью изогнутую палку. Пэтси нервно оглядывалась по сторонам, изучая незнакомую обстановку. Брюс Норман пристально вглядывался в конец холла. Табби отвел взгляд от лица Пэтси и, осмотревшись, заметил странные, похожие на следы гигантской улитки полосы и потеки на стенах. Он уловил острый едкий запах. Брюс схватил его за руку.

– Он здесь, – возбужденно улыбаясь сказал он, повернулся и потянул Табби за руку к гостиной. В другой руке он держал пистолет.

Они почти вбежали, Пэтси – за ними, в просторную с высокими окнами комнату. Табби высвободил руку и сразу почувствовал: что-то в этой комнате не в порядке. Здесь произошло нешуточное побоище: стулья перевернуты, на полу валяются лампы. И только потом он заметил покрывающее часть ковра и пола, похожее на амебу огромное пятно полузапекшейся крови.

– Дики! – взревел Брюс, и Табби стремительно повернулся назад.

В большом зеркале в красивой резной раме происходило что-то невероятное. Несмотря на крик Брюса, Табби не увидел в зеркале Дики, но в нем не отражались ни комната, ни покрытые потеками стены, ни окна. В глубине зеркала бушевали молнии, создавая впечатление заполненного бурей пространства.

– Дики, – простонал Брюс, и все опять изменилось.

Внезапно Табби услышал гудение миллионов мух – такое же гудение он уже слышал однажды на Грейвсенд-бич.

Перекрывая жужжание, раздавался гул голосов, как будто за дверью шумела тысячная толпа.

В комнате потемнело (или это потемнело в глазах у Табби), и он осознал, что события вышли из-под контроля и что ни у него, ни у Пэтси, ни у Брюса нет шансов победить Ван Хорна.

Он пытался установить с Пэтси мысленный контакт, но его панические усилия разбивались о что-то ледяное и твердое.

Воздух наполнился мухами, и, с трудом отгоняя их обеими руками от лица, он потерял Пэтси. Безумные, нечеловеческие голоса звучали у него в ушах. Он позвал Пэтси, но не смог даже расслышать собственный голос.

Кто-то вошел в комнату через ту же самую дверь, что и они. Табби отпрянул назад, больно ударившись о стеклянный столик и уронив на пол статуэтку танцовщицы. Тут он увидел, что Пэтси попятилась к окнам, и рванулся к ней.

– Итак, вы наконец-то здесь, мистер Смитфилд, – сказал кто-то (или просто передал ему свои мысли). – И как вам тут нравится?

Табби повернулся к тому, кто задал ему этот вопрос. Он услышал, как прорычал имя брата Брюс. Воздух снова был чист. Голоса и звуки исчезли.

– Ты убил Дики, – закричал Брюс и поднял пистолет.

Только теперь Табби заметил, что доктор Рен Ван Хорн превратился в прокаженного, причем было заметно, что заболевание зашло уже очень далеко: омертвевшая кожа расползлась и обвисла. Ван Хорн уже вынужден был носить перчатки.

– Вообще-то так оно и было, – ответил доктор. На его лице появилось подобие улыбки. – Прошлой ночью ты попал ко мне на последнюю вечеринку. Отличное времяпрепровождение, мистер Смитфилд.

– Вы умираете, – проговорил Табби, хотя и сам до конца не верил в это – мало ли какие новые фокусы с сознанием может придумать Дракон.

– Черт, ты уже умер, – Брюс прицелился в грудь врага и выстрелил.

Пистолетный выстрел оказался тише, чем ожидал Табби, и походил на хруст сломанной ветки; маленькое серое облачко дыма курилось около дула. Доктор Рен Ван Хорн положил обе руки на грудь и сделал медленный длинный шаг назад, будто танцевал с кем-то невидимым фокстрот. Брюс вновь нажал на курок, и Ван Хорн, скрючившись, с глухим стуком упал на пол.

Брюс опустил оружие и уронил его на залитый кровью ковер. Табби увидел, что Пэтси собирается подобрать его, и вновь повернулся к телу доктора, все еще пораженный той легкостью и стремительностью, с которой им удалось уничтожить Ван Хорна. Правая рука врача царапала ковер, пальцы впивались в пушистый ворс. Табби понял, что пока рано праздновать победу: чудовища не исчезают так просто. Он подошел поближе и увидел злобную гримасу на расползающемся лице. Рен Ван Хорн еще не умер, но он, без сомнения, умирал.

"Что ж, наконец все закончится, – повторял про себя Табби, подходя все ближе к телу врача. – Может быть, в этот раз Дракон погибнет по-настоящему.., может быть, круг замкнется". Табби подходил все ближе, не обращая внимания на предупреждающий шепот Пэтси и не отрывая глаз от вцепившихся в ковер пальцев. Доктор Рен Ван Хорн повернул голову и посмотрел на него. Изуродованное лицо светилось злобным удовольствием.

Внезапно, словно от этого взгляда Ван Хорна, тишину комнаты нарушила какофония звуков. Табби вновь услышал громкое жужжание миллионов мух, отчаянные вопли о спасении и увидел тянущиеся к нему руки.

– Нет! – закричал он и, пробежав сквозь густой вонючий воздух, остановился прямо над телом доктора. Седые разметавшиеся по ковру волосы, страшное, поблескивающее лицо прокаженного, властные сверкающие глаза.

От ярости и растерянности Табби что-то прокричал – ничего нельзя было расслышать в окружающем шуме и гудении – и, решив отомстить до конца за смерть отца, изо всех сил ударил Ван Хорна ногой в грудь. Нога провалилась в тело, как будто Табби ударил по куче песка. Он ощутил под ногой что-то мягкое, похожее на подушку, и, прежде чем успел выдернуть ногу из тела доктора, по ней потекла белая жидкость.

Менее чем через секунду в комнате воцарилась тишина.

Все крики и вопли стихли: Табби стоял над, без сомнения, мертвым телом доктора Рена Ван Хорна, и теплая белая жидкость затекала ему в туфли.

Через высокие окна в комнату струился солнечный свет.

Внезапно мощный и громкий взрыв, не сравнимый по силе с выстрелом пистолета Пэтси, сотряс помещение. Табби прижал руки к ушам и отступил от трупа Ван Хорна – голова гудела и раскалывалась от взрывной волны. Кто-то закричал. Комната наполнилась дымом. Напротив него Пэтси указывала рукой на зеркало.

Табби обернулся, глаза жег едкий дым, и непонимающе посмотрел на зеркальную поверхность – темнота, сгущающаяся в осколках разбитого зеркала, постепенно обретала форму. Позади Табби раздался новый ужасный вопль, почти сразу затихший. Табби опять повернулся и увидел, что произошло с Брюсом Норманом.