Послание к коринфянам

И к тому же глава корпорации сует нос в заданные в школе эссе... и говорит глупости.

- То есть, когда кто-то приходит в лавку и убеждает ее владельца, что ему выгодно платить ему за защиту, а иначе его сожгут вместе с лавкой парни из другой банды - это уже политика?

- О. Учитесь! - смеется феодал. - Если это и вправду так - это, возможно, ее начало.

- Приплыли, - улыбается Алваро. - Оказывается, наши рэкетиры - политические деятели. Предвестники прогрессивной политической системы. И судить их надо за политику.

- Если бы в вашей стране не было ничего другого - конечно же.

- Ну поскольку при вашем герое истории других не было... значит, невиновен. Но все равно - бандит, как вы мне только что убедительно доказали. И методы именно такие.

- Попытайтесь обосновать, - ну изверги же. И не знаешь, куда засунуть их Сократа и его методы.

- Очень просто. Вот у нас есть город, его поделили нескольких семей. Они берут дань, защищают - друг от друга. Одна семья решила расширить влияние. Предприимчивый сын этой семьи сделал свою бригаду - и начал. Приходит к одному, к другому - требует перейти под его руку. Кто согласен, тому меньше плата, а прикрытие лучше, еще денег на рост одолжат под маленький процент. А если три лавки на улице перешли, а четвертая не хочет - с хозяином сначала поговорят, а упрется, так сожгут. Остальные сделают выводы, что лучше добровольно. Если другая семья слабая, ее так и вовсе выдавить можно. Кто посильнее - ну там сестер замуж выдать. Узнаете?

- Конечно. В некотором смысле, Алваро, это все до сих пор происходит... ровно сейчас. Зачем, вы думаете, я сразу спросил вас о том, что случилось после крушения? Это и есть самое важное. Власть бандита рушится, как только у бандита кончается сила. А власть политика?

- Когда приходит более убедительный политик.

- Причем сила фактором будет вовсе не обязательно. Особенно, если люди успели понять, что их выгода и вправду лежит там, где им сказали. Именно поэтому, кстати, за какой-то чертой политического лидера нет смысла смещать или убивать.

- Это уже должна быть система, где появится преемник и будет делать то же самое. - Это мы уже усвоили, спасибо, уже давно. - И то не все понимают.

- Не все. Тогда - почти никто. Кстати, это одна из причин, по которой церковное государство было обречено с самого начала. Со сменой папы менялось не только политическое направление - это еще полбеды - менялись почти все группы заинтересованных лиц, начиналась новая дележка. А вот идея использовать соседнюю северную династию Амалунгов оказалась очень плодотворной. Все-таки преемственность.

- Да, - кивает Алваро. - Вам, наверное, такой династии очень не хватает, правда? Присягнул сеньору - и живи. А то развели тут Мировой Совет, право голоса...

- Какой способный молодой человек... когда думать себе труд дает, - радостно кивает сеньор Сфорца, только челка прыгает. - И существо наших нынешних проблем как на ладони.

- Что, и на вас нашелся свой папа Юлий? - Юноша этого совершенно не хочет. Банда безумных личностей ему нравится уже давно - и все преимущества, которые получают члены банды тоже. Но не поддеть господина феодала невозможно. Потому что Франческо это очень нравится. Алваро ему уже пять шпилек загнал глубже некуда, а Сфорца радуется так, будто на все свои деньги не в состоянии нанять пару шутов - феодал, называется.

- Да. И что самое грустное, оный коллективный папа совсем не понимает, что убивать нас бессмысленно, вернее, даже, контрпродуктивно.

- А вы его - первоисточниками. По лбу. Как меня. - Но это не шутка, осознает Алваро. Все всерьез. До сих пор только в воздухе что-то тревожное носилось, а теперь случилось. Вот почему господин Сфорца потратил почти час на дурацкую беседу об истории и методах. Ему нужно было что-то для себя. А коллективный папа у нас только один: Совет. И Франческо сейчас не то проговорился, не то и шел сюда с более интересным сообщением. В любом случае... - Мой сеньор, я рад вам служить!

Язык верным оруженосцам показывать не положено. Несолидно. На колено становиться - пока что быстро не выйдет, а изображать засыпающего страуса тоже несолидно. Так что хватит с господина феодала и словесного выражения.

- Тогда знакомьтесь с материалом... а то обидно будет. Как говорили на родине Джастины: что ты сделал для того, чтобы быть убитым в случае победы неприятеля?

Скорпион

На серой пластиковой двери сидит скорпион. Вернее, он не всегда сидит, время от времени он перемещается. По двери. Крупный экземпляр императорского, сантиметров двенадцать в длину с замечательными мощными жвалами и гибким хвостом. Молодой еще. Если правильно кормить, может и до двадцати дорасти. Вообще-то он черный, но сейчас светится гнилушечным зеленым, потому что у него там под землей в норе ночь. На поверхность скорпион вылезает, когда ночь наступает в аналитическом отделе, то есть почти никогда. А на двери - просто экран, который кормится от камеры в террариуме. И надпись "in his locis scorpiones nascuntur". И если кому неизвестно, что за дверью - аналитический отдел, значит, ему туда не нужно.

Владелец всего, начиная с аналитического отдела, заканчивая молодым скорпионом, четвертым по счету в террариуме, обычно не является без уведомления. Обычно он даже пытается помнить, что у других людей есть день и ночь. Впрочем, здесь это все излишне - но господин Сфорца привычно старается играть по общим правилам. Нарушение этих правил - интересный признак. Вид, с которым гость-хозяин рушится в кресло - тоже своеобразный пакет данных.

Когда господин Сфорца работает, он забывает обо всем. В том числе и о проблемах любого свойства и размера. Правда, потом они догоняют его - все, что не умерли от истощения в его отсутствие. Судя по виду, последние несколько часов гость не работал.

- Сегодня была видеоконференция с Советом, - сообщает потолку господин Сфорца, вытягиваясь так, что макушкой упирается в середину спинки. - Через неделю мы обязаны отчитаться по всем силовым и информационным ресурсам. По всем. От состава личной охраны до пакетов акций в СМИ... лично. В Лионе.

Это не новая новость. Чего-то подобного он ждал всю последнюю неделю. Но в Лионе, а не в Орлеане. Значит, мероприятие курирует комитет безопасности.

- Это приглашение получили только вы?

Если распоряжение касается только Сфорца... или только Сфорца и да Монтефельтро, значит Совет решил объедать капусту листик за листиком. По одному. Если нет, значит они готовы к открытому конфликту. Вернее, считают, что готовы.

- Паневропейский сегмент корпораций. Вы когда-нибудь видели сытого и довольного Грозного? Я сегодня увидел.

"Грозный" Ричард Личфилд, заместитель председателя комитета безопасности, вероятно, бывает сытым и довольным. В частной жизни. В политической его счастливым еще не видели. Правда и шанса глотать корпорации пачками у него раньше не было.

- Если бы я был врагом государства, мне следовало бы заказать благодарственный молебен. О национализации всего сегмента - а именно этим вам будут угрожать - никто не смел и мечтать.

- У них на уме уже не угрозы. Через неделю будет аудит. На заседании, наверное, будут выбирать, кого выпустят. Не удивлюсь, если по жребию.

- Вас не обойдет в любом случае, - гость-хозяин это прекрасно знает сам. Но он предпочитает следовать определенному ритуалу. Смысл в этом есть, смысл знакомый и привычный. Проговоренное осознается. И переживается. Недаром Святой Игнаций ввел это в практику и предписал делать дважды в день.

- Да, разумеется. И после этой конференции была вторая. Уже с нашей стороны фронта. Коллеги задали нам с да Монтефельтро множество интересных вопросов. Два главных тренда: что сбросить на здание Совета и почем сдать наши головы.

- И, как я понимаю, вам не удалось объяснить коллегам, почему оба решения... не являются решениями?

- Ну, там оформились... позиции. Сторонники, противники и прочие. Допуск к материалам в прямой трансляции у вас уже есть. Только не надо, пожалуйста, сейчас в них лезть, да? - Сфорца растирает виски. - Хватит с меня этого чертова корсара, моего шурина Антонио...