Камень второй. Горящий обсидиан

В полдень на отправляющийся в путь небольшой отряд многие собрались посмотреть. Юные Сохраняющие Жизнь что-то радостно кричали им; диадемы осыпали фиолетовыми лепестками их лохматые головы; день был прекрасный; кроме Ирина и Джуэла улыбались все.

Учителя в последний раз перед долгой разлукой говорили со своими учениками. Кангасск Евжения поправляла курточку Джармину и советовала быть хорошим мальчиком и слушаться старших; Кангасск Мажеста что-то взволнованно тараторил и пытался вручить Бале какие-то вещи и книги, беспрестанно роняя их, поднимая и рассеянно извиняясь; Орион и Кангасск Лар о чем-то весело беседовали, то и дело пихая друг друга локтями, как дружные братья… Каждому Кангасску нашлось, что сказать и, в общем-то, для восьми из десяти, благодаря лживой речи Сайнара, это был хоть и волнующий, но все же счастливый день. А вот самому Сайнару никогда еще не было так скверно на душе. Этот гордый человек принес великую жертву: ради блага Ордена изменил самому себе. Вряд ли он сумеет это себе простить когда-нибудь.

Глава третья. История под дождем

Фираска — древний город. Город, с которым у каждого Немершгхана связаны особенные чувства. Город, помнящий расцвет и падение Эрхабена. Родина дальнего предка Сайнара…

Для отряда Джуэла она стала первым пунктом на долгом пути. Там можно было запастись провизией и взять трансволо до Торгора. Лайнувер, пересчитывая выделенные Кангасск Арантой деньги, про себя сокрушался, что трансволо обойдется отряду слишком дорого. Данный вопрос он обсудил с Орионом; тот успокоил и его, и подошедшего Джармина, сказав, что с молодых Сохраняющих Жизнь много не возьмут: у многих людей, в том числе и магов, с мечами без гарды связана какая-нибудь особенная история. Так что вряд ли с них сдерут втридорога. Лайнувер кивнул и согласился.

Идти в молчании было несколько печально. Переход особо не утомлял: дорога ровная, ноги к странствиям с детства привычные; не жаловался даже Джармин. Потому незнакомые друг с другом люди довольно быстро разговорились. По количеству слушателей неизменно лидировал Оазис, обладавший, казалось, особым даром приковывать к себе внимание. Постепенно этот красноречивый малый собрал вокруг себя всех, кроме Джуэла и Ирина. Он повествовал о Фираске во времена Эрхабена — видимо, слышал где-то и запомнил; конечно, с его-то памятью!..

Тогда, три тысячи лет назад, это был маленький город, упрямо державшийся за свой клочок земли, расположенный в опасной близости от самой дремучей части Ничейных Земель. Можно было только удивляться храбрости людей, которые, то и дело обороняясь от хищных ночных тварей, продолжали жить и строиться здесь. Но они называли свой город не иначе как территорией свободы и очень гордились тем, что, находясь в области стабильной магии, относительно независимы от власти и Юга, и Севера и являются хозяевами самим себе.

Жизнь под флагом свободы была суровой, тем не менее. Но и люди здесь рождались необыкновенные. Такие, как Малконемершгхан. Если бы не Серый Инквизитор, испепеливший и его, и великий город Эрхабен, блистательный город, ставший таковым под его, Малконемершгхана, властью, то по ту сторону Ничейной Земли лежал бы сейчас Свободный Север. А так… так не осталось даже Свободной Фираски…

— Кто был на Севере? — осведомился Орион, оглядев всех собравшихся вокруг Оазиса.

Некоторое время мальчишки пожимали плечами. Потом заговорил Коста. До этого самого момента никто не слышал его голоса. Голос был тихий и слегка хрипящий, словно у простуженного. Но тут больше приходило другое сравнение: механизм, заржавевший оттого, что им редко пользуются.

— Я был, — сказал Коста Оллардиан. — Там холодно, я все время болел… А отец говорил, что Север — недоброе место. У него там были какие-то дела.

— Я слышал, там цензура даже хуже, чем на Юге! — бойко вступил Джармин; все удивленно на него оглянулись. Мальчик смутился и спросил: — А что такое цензура?

— Это когда нельзя писать и печатать все, что думаешь, — пояснил Орион. — Но я бы не сказал, что это очень уж плохо. Я тоже бывал на Севере и сразу скажу: дешевых книжонок на прилавках там куда меньше, чем на Юге.

— Боюсь, Сайнар с тобой не согласен, — хитро прищурившись, засмеялся Лайнувер.

Солнце и хорошее настроение способствовали тому, что засмеялись и все остальные. Джуэл и Ирин с самым хмурым видом оглянулись и молча прибавили шагу. Орион лишний раз подивился упрямству этих двоих.

Как бы там ни было, путь до Фираски не пройти пешком за один день. Джуэл никого не гнал и не возражал против того, чтобы устроить последний привал пораньше, еще до вечера: хмурое весеннее небо весьма красноречиво обещало дождь, и нужно было как-то подготовиться и найти сухое укрытие на ночь.

Выбирать оказалось особо не из чего, ибо между лесом Магров и Фираской лежит ровная, заросшая высокой травой земля, где лишь изредка попадаются одинокие диадемы. Пришлось долго брести от одного фиолетового пятна к другому, пока не нашлось нечто подходящее: отряд остановился у миниатюрного «леса», состоящего из десяти диадем, столпившихся на небольшом пятачке земли. Очень похоже на то, что какой-то одинокий путник присел отдохнуть посреди голой равнины, съел здесь сахарный плод диадемы и разбросал косточки, а потом из каждой выросло гибкое стройное деревце… К сожалению, крона любой диадемы, даже весенняя, густо покрытая фиолетовыми цветочками, не защита от проливного дождя.

Присели отдохнуть, с наслаждением вытянули ноги. Тощие рюкзаки побросали в одну кучу; прислонившись к ней, задремал маленький Джармин, целый день без единой жалобы шагавший наравне со всеми.

Время проводили каждый по-своему. Улыбающийся Бала развалился на траве и с тихим восторгом глядел в небо. Орион Джовиб, терзая зубами травинку, сосредоточенно оглядывался вокруг: к перспективе провести ночь под дождем он относился не так легко, как беспечный Мараскаран. Таким же взглядом рыскал по сторонам и Джуэл. Пай и Коста подсели к Оазису, который опять что-то рассказывал. Лайнувер задумался о чем-то своем, и это что-то тревожило парня больше, чем грядущая ночь. Что касается Ирина, то он не тревожился ни о чем, а бродил себе неподалеку с луком и стрелами и целил в кружащих над ближайшими фиолетовыми островками птиц.

Так получилось, что Милиан Ворон остался в стороне от всех. Он привык общаться больше с книгами, чем с людьми, и день, наполненный веселой трескотней Оазиса и комментариями к ней Ориона был для юного книгочея явной передозой. К этому надо привыкнуть, а сейчас Милиану хотелось немного побыть в тишине. Уходить далеко он не стал, ибо лень, потому, побродив немного, Ворон сидел поодаль от своих спутников под одной из диадем и долго мягкий шелест ее висячий ветвей.

В какой-то момент он с тоской посмотрел на набухшее дождем небо и на жиденькие кроны диадем, растущих, к тому же, поодаль друг от друга. Вот если бы собрать их вместе… да-а… этой идеей из всех здесь находящихся, пожалуй, можно было заинтересовать всего двоих. Недолго думая, Милиан выбрал Ориона.

— Орион, — Ворон настойчиво подергал потомка Зиги за рукав. — У меня есть идея.