Хрон

Тем лучше.

Не надо знать лишнего, ничего лишнего. Ведь такое знание только обременяет. Просто прекрасно, когда каждый раз ты просыпаешься с совершенно чистой памятью, не помнишь прошлой жизни и прошлых деяний. Когда у тебя сохраняются лишь основные навыки и знания, но ничего лишнего.

Арес спустился вниз, на кухню. В холодильнике он нашел пищу, минеральную воду. Подкрепился, разогрев себе целую тарелку еды в микроволновой печи. Использованную посуду оставил прямо на столе — в следующий раз его появления в коттедже посуда будет помыта и убрана в шкаф.

Когда время на настенных часах, с которых Арес долго не отводил взгляд, показало пять двадцать, он вновь поднялся в кабинет, забрал в сейфе необходимые для задания инструменты и направился к машине.

Путь до аэропорта «Емельяново» прошел спокойно. На посту ДПС его «Прадо» с госномерами никто не подумал останавливать. Не доезжая двух километров до конца дороги, Арес свернул на неприметный объездной путь, которым обычно пользуются агенты службы безопасности «Емельяново». С потушенными фарами Арес как мог старался не съезжать с незаметной дороги, а когда показался указанный в брифинге ориентир — мачта низкочастотного передатчика — Арес свернул и поехал прямо по мокрой от росы, пожухлой траве, сокрытый от наблюдательных пунктов и сторожевых постов лесным массивом. Именно там, в лесу, Арес оставил автомобиль и дальше пошел пешком. Добравшись до ограждения летного поля, Арес кусачками проделал отверстие в первом уровне ограды — сетчатом. Далее шли массивные бетонные плиты в четыре метра высотой каждая, преодолеть которые помогла легкосплавная раскладная лестница и опять-таки кусачки: по верху бетонного ограждения намотана была колючая проволока режущего типа, по которой, помимо всего прочего, пущено напряжение в несколько вольт. При повышении сопротивления (а такое случится, если к проволоке что-либо или кто-либо прикоснется) немедленно подается сигнал тревоги. Тревога сработает и при разрыве цепи. Арес, отлично знающий это, пустил ток по «обходке» из точно такого же материала, как и сама цепь, затем стекловолоконными кусачками вырезал часть цепи, пересек бетонную ограду и далее — еще одну проволочную. Все свои действия Арес четко вел по расписанию, дабы не напороться на совершающего обход охранника. Стараясь шуметь поменьше и постоянно оглядываясь в поисках случайно забредших сюда сторожевых доберманов, Арес, наконец, оказался на летном поле. Яркий свет прожекторов делал заметным любое несанкционированное перемещение, но Арес знал о техническом лазе, ведущем чуть ли не от самого забора до взлетных полос. Он срезал портативным автогеном замок, проник в лаз и в совершенной темноте, опасаясь включать фонарь, стал продвигаться вглубь.

На поверхность Арес вылез уже на взлетной полосе номер один, как раз в том месте, где она едва ли освещалась прожекторами. К тому же, на Аресе сидел комбинезон летного техника. Спокойно и уверенно, не опасаясь лишний раз прокола, Арес направился в сторону чартерного борта 8088. Добравшись совершенно без приключений до самолета, Арес присоединил к стойке шасси незаметную мини-бомбу, плюс к тому проделал миниатюрное отверстие в шланге подачи масла. Теперь техники, обязательно осматривающие каждый самолет перед вылетом, ни за что не заметят роковой поломки, да к тому же и заложенный заряд, слабый, чтобы убить человека, но, тем не менее, достаточный, чтобы повредить шасси. Чтобы убить десятки людей.

Обратной дорогой, ни на дюйм не отклоняясь от маршрута, Арес вернулся к своему автомобилю и спокойно поехал в подземный гараж на улице Красной Армии под торговым центром «Квант». Там он вновь переоделся. Во что — неважно.

И едва сел за руль «Прадо», как тут же отключился.

Хозяин наградил его за отличную работу. Неважно, что это была за работа, неважно, что именно проделал Арес. Важно лишь вознаграждение…

ГЛАВА 3

Пассажирский лайнер Ту-154 коснулся взлетно-посадочно полосы. Самолет дернуло и затрясло, натужно взвыли в обратном форсаже двигатели. Мельтешащая за иллюминаторами картина постепенно прояснилась, из размытого бесцветного пятна проступили отдельные деревья, постройки аэродрома, выплыло здание воздушного причала. Когда самолет снизил скорость до минимума и свернул с полосы на рулежную дорожку, капитан приятным глубоким голосом сообщил пассажирам: «Добро пожаловать в Евпаторию!»

На местах с номерами 23 и 24 сидели два молодых человека приблизительно двадцати пяти лет, с загорелыми лицами, с жилистыми руками работяг, с модными ныне прическами истинных мачо: волосы не такие длинные, чтобы их можно было собрать в одну общую косичку позади, но достаточно длинные для создания многочисленных маленьких косичек, зовущихся дредами. Один из парней нацепил солнцезащитные очки на нос, повернулся к другому, сидевшему у иллюминатора, и заулыбался.

— А ты знаешь, что по авиационной классификации НАТО наш Ту-154 имеет кодовое имя «Careless»?

Второй оторвал взгляд от картины за толстыми стеклами иллюминатора и вымученно посмотрел на соседа.

— Хватит уже, Саня. Ей-богу, ты напрашиваешься…

Александр хлопнул друга по коленке и рассмеялся.

— Нельзя же так бояться самолетов, Колян! Ты разве не слышал, что шанс попасть в воздушную катастрофу не более одного на миллион?

Николай вновь отвернулся к пейзажу за бортом. Свой страх перед самолетами он не мог объяснить даже себе, не говоря уже про толковое объяснение другим людям. И натовское имя Ту-154 он прекрасно знал. Слово «careless» с английского переводится как «небезопасный», что и подтвердилось многочисленными крушениями этого советского еще лайнера. Но теперь, когда полет завершился, Николай мог расслабиться. На друга же за постоянные его «подкалывания» он обиды не таил.

К борту подкатили трап. Приветливые, жизнерадостно улыбающиеся стюардессы прощались с пассажирами у выхода. Едва друзья вышли из кондиционированного салона под чистейшее небо Евпатории, как почувствовали духоту и жар черноморского воздуха. После дождливого московского лета местный климат немного удручал.

Уже по другую сторону здания аэропорта они сели в такси, но направились не в сам город-курорт, а на запад вдоль Крымского полуострова. Путь их лежал в древний город-герой Керчь. Там во время Великой Отечественной шли ожесточенные бои сорок четвертой и пятьдесят первой армий Закавказского фронта под командованием генерал-лейтенанта Козлова с одиннадцатой армией генерала Манштейма, ставшие частью операции по обороне Севастополя. Вспоминая историю, Александр вдруг припомнил еще кое-что.

— Мой дед, царствие ему небесное, когда-то воевал в этих краях.

— Ты говорил вроде, что твой дед был летчиком.

— И что с того? — удивился Александр. — Думаешь, летчики в Крыму не воевали?

Николай погрозил приятелю кулаком.

— Получишь, если опять поднимаешь тему альтофобии [1]!

— Да нет же, — отмахнулся Александр. — И, кстати сказать, у тебя, друг мой, вовсе не альтофобия, а… самолетофобия, что ли. — Он беззаботно заржал.

— Эх ты, человек без минуты с двумя высшими образованиями, а не знаешь, как по-научному назвать страх перед самолетами как таковыми, — покорил его Николай.

— А ты знаешь? Ну-ка скажи!

— Не скажу!

Александр ничуть не обиделся.

— Ладно, черт с ними, с фобиями, — закончил он эту тему. — Я вот что хотел тебе рассказать. Мой дед когда-то летал на своей «аэрокобре» именно тут. Ну, стрелял во вражеские самолеты, бомбил и так далее. В общем, все как обычно. Так вот. Однажды ему поручили доставить в Таганрог особо ценный груз, и в качестве транспорта дали грузовой самолет. Людей тогда не хватало, все были заняты оборонными делами, так что дед полетел один, без экипажа и даже без чекистов, что вовсе его удивило, когда он проверил груз и узнал, что там. А там, Коля, были деньги. Целых два миллиона наших родных сердцу рубликов, изъятых из обращения на оккупированной территории!