Слуги Вонков [= Слуги ванкхов]

– Откуда же мне знать это, если у меня больше нет памяти?

Анахо тихонько засмеялся.

– И ты по-прежнему собираешься отправиться в Кат?

– Конечно. А ты?

Анахо пожал плечами.

– Города ничем не отличаются друг от друга. По крайней мере, это мое мнение. Но я, честно говоря, сомневаюсь, представляешь ли ты себе, что может ждать тебя в Кате.

Я знаю про Кат лишь то, что мне рассказывали. Мне кажется, что там живут цивилизованные люди, – ответил Рейт.

Анахо презрительно передернул плечами.

– Они – йао – раса с горячей кровью, склонная к ритуалам, экстравагантности и преувеличениям. Скоро ты убедишься, насколько тяжело сориентироваться в сложной иерархии общества в Кате.

Рейт наморщил лоб.

– Я надеюсь, что в этом не будет никакой необходимости. Девушка поклялась в благодарности ее отца, и я надеюсь, что это упростит все остальное.

– Эта благодарность будет чистой формальностью. В этом я абсолютно уверен.

– Почему же только формальностью, а не подкрепленная материально?

– Ну, то, что у тебя с девушкой имелись интимные отношения, – это уже препятствия.

Рейт кисло улыбнулся.

– Эти интимные отношения возникли уже давно. – Он оглянулся на палубную настройку. – Если говорить откровенно, ее понять я не могу. Мне кажется, что перспектива попасть домой ее пугает.

Анахо посмотрел в темноту.

– Ты действительно такой наивный? Ведь она с ужасом думает о том мгновении, когда вынуждена будет представить нас троих обществу в Кате. И она, видимо, была бы сверх меры счастлива, если бы отправил ее домой одну.

Рейт горько засмеялся.

– В Пере она пела совсем другую песенку. Там она молила, чтобы ей помогли вернуться в Кат.

– Тогда это было весьма маловероятной перспективой. А теперь и она, и мы должны считаться с реальностью.

– Какой абсурд! Ведь Трез всегда остается таким, какой он есть. Ты – дирдир-человек и не можешь ничего для…

Анахо сделал красноречивый жест.

– О, наши роли однозначны. От нас нечего ждать каких-то неожиданностей. Но здесь совершенно другой случай. Для всех нас было бы самым лучшим, если бы ты отправил девушку одну кораблем домой.

Рейт посмотрел сквозь море верхушек деревьев, купавшихся в лунном свете. Будь даже это мнение правильным, осмыслить его он не мог. Он попал в довольно затруднительное положение. Если он не поедет в Кат, то откажется от лучшей возможности приблизиться к космическому кораблю; единственной альтернативой этому было украсть корабль у дирдиров или вонков; или, при стечении обстоятельств, у синих кешей. Но все это было, в общем, довольно призрачной перспективой.

– Почему, – спросил Рейт, – я должен быть в Кате менее желанным, чем, скажем, ты или Трез? Из-за интимных отношений?

– Конечно же, нет. Йао намного больше внимания уделяют систематике, а не действиям. Меня удивляет, что ты не можешь этого понять.

– Ну, я со своей бестолковостью…

Анахо пожал плечами.

– У тебя нет титула, нет роли, нет собственного места в обществе Ката. Ты – существо без расы, такой себе оборванец на балу. А твои воззрения и взгляды в Кате сегодня все равно неприемлемы.

– Ты имеешь в виду мою… одержимость?

– К сожалению, она похожа на истерию, которая определяла ранний цикл их общества. Около ста пятидесяти лет назад – год на Чае соответствовал примерно семи пятым земного года – группу дирдир-людей вышвырнули из академий в Элиазире и Анизме ввиду явного преступления; а именно, распространения фантастических идей. Вместе со своими женами они прибыли в Кат и основали там Общество Кающихся Беглецов или, другими словами, «Культ». Их верования основывались на том, что все люди – дирдир-люди, низшие типы людей и все остальные люди – будто бы прилетели с далекой планеты в созвездии Клари и, будто бы, эта планета являлась раем, в котором надежды и чаяния людей превратились в действительность. Весь Кат восторженно встал на сторону Культа. Общими усилиями сконструировали и построили трансмиттер и направили сигнал в сторону созвездия Клари. Кому-то это не понравилось, и были выпущены торпеды, которые разрушили Сеттру и Баллисидру. Говорят, что это сделали дирдиры, но это полный абсурд. Зачем им было это нужно? Я могу тебя заверить, что для этого они слишком высокомерны и чрезвычайно равнодушны.

Но это все-таки произошло. Сеттра и Баллисидра превратились в руины, а Культ приобрел дурную славу. Замешанных в этом дирдир-людей вышвырнули вон, а общество бросилось назад в ортодоксальные верования. Если сегодня кто-то хоть мимоходом напоминает о Культе, это считается вульгарным, а значит, и нас посчитают такими же, как и ты. Ты ярый приверженец догмы Культа, и это выражается в твоем поведении, твоих делах, твоих целях. Кажется, что ты не можешь отличать факты от фантазий. Говоря грубо, в этом смысле ты производишь впечатление психически неполноценного.

Рейт с трудом удержался, чтобы громко не рассмеяться, так как это только могло усилить подозрения Анахо относительно его, Рейта, здравого рассудка. Несколько выразительных ответов уже вертелось у него на языке, но он сдержался чтобы их тут же не высказать. Наконец он сказал:

– Ну, по крайней мере, ты честно говоришь то, что думаешь, и я это ценю.

– Ах, но ведь это же, само собой разумеется, – любезно заявил Анахо. – Я думаю, что достаточно сказал тебе, чтобы ты понял, почему девушка боится возвращаться домой.

– Да. Она, так же, как и ты, считает меня сумасшедшим.

Дирдир-человек взглянул вверх на розовый Эз.

– Пока она была в Пере или где-либо еще вне пределов досягаемости общества, она могла делать уступки. Теперь же она стоит перед воротами Ката…

Больше он ничего не сказал и через несколько минут уже лежал на своем диване в салоне.

Рейт прошел вперед и подошел к столбу с огромным носовым фонарем. Холодный ветер обдувал его лицо. Плот мягко парил над вершинами деревьев. Внизу послышались громкие шаги. Рейт прислушался. Шаги остановились; через некоторое время шаги послышались снова и, наконец, исчезли вдали. Рейт посмотрел вверх на обе луны: розовый Эз и голубой Брез, устроившие, казалось, на небе соревнование. Он посмотрел на палубную надстройку, где спали его товарищи: юноша – эмблемный кочевник, человек с лицом клоуна, уподобившийся расе худых чужаков, красивая девушка йао, которая считает его ненормальным. А внизу снова послышались шаги. Может он действительно сошел с ума?

Утром к Рейту снова вернулось его хладнокровие. Кроме того, в теперешнем своем положении он находил даже странный юмор. Он не видел причин изменять свои планы и с такими мыслями повел плот дальше на юг. Лес перешел в кустарник, затем в отдельные заросли, в большие пастбищные луга, полевые домики и смотровые башни, сооруженные для оповещения о набегах кочевников. Иногда можно было различить даже хорошо наезженную дорогу. Но плот становился все более капризным и все время старался задрать корму. Поздним утром они подлетели к невысокой цепи холмов, но плот никак не хотел подниматься на необходимые несколько десятков шагов, чтобы беспрепятственно перелететь через гребень. Им исключительно повезло, когда в последний момент удалось обнаружить узкую расселину между холмами, шириной чуть более плота, по которой они удачно проскочили на другую сторону гряды.

Итак, перед ними раскинулись Дван Жер и Коад – города весьма преклонного возраста. Дома были выстроены из переплетенных досок и бревен и имели очень высокие остроконечные крыши с бесчисленными фронтонами, башенками, фризами и огромными каминными трубами. Минимум двенадцать кораблей стояли на якоре на рейде; еще больше было пришвартовано к пакгаузам. В северной части города находилось окончание караванного пути – огромный двор был окружен гостиницами, тавернами и складами. Двор караван-сарая показался им очень удобным местом для посадки плота. Рейт весьма сомневался, что плот продержится в воздухе оставшиеся десять миль.

Кормой вперед плот устремился вниз. Реактивные двигатели жалобно вздохнули и машина окончательно испустила дух.