Мятежное сердце

Джек молчит. Молли смотрит выжидающе.

— Ключи искать — это не по ней, — произносит наконец Джек. — Она взяла и дверь вышибла.

— Ты ее любишь, — говорит Молли.

— Ну, не знаю. Любовь, — это как-то… спокойно слишком. А с ней никакого покоя нету.

— А-а. Вон оно, значит, как.

— Молли, — говорит Джек, — я этого не хотел. Вот совсем не искал ничего такого.

— И незачем искать, — отвечает Молли. — Если надо, судьба тебя сама отыщет. Людям нравится думать, будто они сами своей жизнью распоряжаются, а на самом деле — ничего подобного. Пора бы тебе это знать.

— Она упрямая, каких мало, — говорит Джек. — И всегда уверена, что все лучше всех знает… Особенно когда неправа. Колючая, вредная… Ну просто все недостатки по списку… Хотя я, конечно, никаких таких списков не составлял.

— Но? — подсказывает Молли.

— Но… Богмой, она такая живая, просто огонь. Я, только когда с ней познакомился, понял, как мне раньше было холодно.

— Понимаю, — тихо отзывается Молли.

— Просто… ну… черт, она считает, что я хороший человек.

— А ты и правда хороший. Лучше, чем сам о себе думаешь, — говорит Молли.

— Она молодая еще, — говорит Джек. — Восемнадцать лет.

— Кошмар, — смеется Молли. — Сам-то ты старик!

— Так ведь не в возрасте дело. Тебе ли не знать. И вообще… Все поставить на одного человека… Опасно это.

— Джек, не смей! — говорит Молли яростно. — Не вздумай струсить и удрать. Люди целую жизнь проживают, так и не испытав того, что ты сейчас чувствуешь. Будь с ней. Хоть на час, хоть на день. Месяц, неделю — неважно. Гори вместе с ней, сколько уж вам времени отпущено. Так как ее зовут?

Джек глубоко вздыхает.

— Саба, — произносит он. — Ее зовут Саба.

Молли гладит его по щеке.

— Ах, Джек, милый ты мой. Об этом я для тебя и мечтала. Ну разве можно устоять перед этими глазами?

— Она старалась, — усмехается Джек. — Ох как старалась… Только… Молли, послушай, я не об этом собирался…

— Празднуем! — кричит Молли. — Кроме шуток, надо выпить! — Она хохочет, расставляет на стойке длинный ряд жестянок. — Ну где, к чертям, этот Айк? Айк! — вопит Молли во все горло. — Чтоб тебя, хватит уже прятаться! Иди сюда, мы тут пьем за Джека и Сабу!

Она льет виски в жестянки, расплескивает на стол.

— Слушай, Джек, что мне в голову пришло! Я сменю название таверны. Какое еще «Гиблое дело»? Нет уж, пусть зовется Вечной надеждой! А когда Айк войдет в дверь, я его сперва зацелую до смерти, а потом привяжу вот тут к стулу и никуда больше не отпущу. Жизнь слишком коротка. Пора уже мне прислушаться к собственным советам. Конечно, одна я с ним не справлюсь, но, надеюсь, ты мне поможешь? Ты ведь…

— Молли! — Джек хватает ее за руку. — Пожалуйста, остановись! Черт возьми, Молл. Айк не придет.

Молли замирает. Улыбка сползает с ее лица.

— Пожалуйста, не надо, — шепчет Молли.

Это невыносимо. Но Джек должен ей сказать.

— Айк умер, — произносит Джек. — Молли, его больше нет. Прости меня.

Слезы беззвучно катятся по ее щекам. Молли смотрит Джеку прямо в глаза.

— Месяц назад, — говорит Джек. — Нет… чуть больше. Там… большая драка была. Настоящий бой, не просто кабацкая заварушка. Тонтоны.

— Тонтоны, — шепотом повторяет Молли.

— Мы вернулись на Поля Свободы, — говорит Джек. — Мы сожгли поля шааля. Тонтоны погнались за нами. Там были не только мы с Айком. Еще Саба и разные другие. Молли, мы дали бой. Мы победили. Пусть совсем ненадолго, добро победило. Мы с Айком были на вершине. Кто бы этому поверил?

— Я, — тихо произносит Молли. — Я всегда знала.

— Он умер у меня на руках, — говорит Джек, — среди друзей. Это была хорошая смерть. Он сам бы так хотел. В самом конце я ему шепнул на ухо: «Айк, Молли тебя любит». Это последнее, что он слышал в жизни.

Минуту Молли стоит неподвижно. Потом кивает. Высвобождает руку.

— Хорошо, что именно ты мне рассказал, — говорит она. — Джек, поезжай к ней. Не теряй даром времени. Гори с ней вместе. Ярче гори. Обещай мне.

— Поедем со мной, — просит Джек. — Пожалуйста.

— Обещай, — повторяет она.

— Обещаю, — отвечает Джек.

— Счастливого пути, Джек.

Молли целует его в щеку. Потом уходит в другую комнату и закрывает за собой дверь.

Тишина. Должно быть, Молли зажала себе рот, чтобы не закричать. Лучше бы наревелась от души. Все равно кроме Джека здесь никого нет. Он заходит за стойку и стучит в дверь.

— Молли?

Тишина.

— Молли, он ехал к тебе, — говорит Джек. — Он любил тебя.

— Уйди, — доносится голос Молли из-за двери.

— Не могу я тебя так оставить, — отвечает Джек. — Открой!

— Охтыжбожемой, хоть раз сделай, что просят! — кричит Молли.

Джек снова садится на табурет. Разглядывает ряд полных доверху жестянок. Берет крайнюю, подносит к губам. Он знает, как Молли справляется с горем. Стоит Джеку уехать, она запрет таверну, выплачется, а потом напьется до полной отключки. И так снова и снова, пока не затянется свежая рана и можно будет жить дальше.

Он дождется, пока Молли чуть полегчает, и поедет своей дорогой. Джек еще раз вытаскивает из-за ворота камешек на шнурке. Проводит по нему пальцем. Камень прохладный. Совсем не нагрелся от тела. С Сердечными камнями всегда так. Они нагреваются, только когда находишь свое сокровенное желание. Чем оно ближе, тем горячее камень. Когда Саба надела Джеку шнурок на шею, камень обжигал кожу.

— Он поможет найти меня, — сказала Саба.

— Для этого мне камень не нужен, — сказал тогда Джек. — Я найду тебя где угодно.

А потом она его поцеловала. Так, что все мысли вылетели из головы.

Он снова прячет камень под рубашку.

И тут налетает буря. С глухим стуком сыплются на крышу сернистые капли. Скоро хлынет обычный дождь и смоет их напрочь.

С грохотом распахивается дверь. В комнату врывается ветер. Трясет потолочные балки, взметает песок на полу, треплет полы Джекова плаща. Джек встает, прикрыть дверь.

Входят двое. С ног до головы заляпаны сернокислой солью. Кожаные доспехи. Луки. Арбалеты. Длинные черные плащи. Длинные космы. Бороды.

Тонтоны. Прежнего образца.

Опасность! Каждый нерв, каждый мускул у Джека натянут до предела. Но голос звучит ровно, как ни в чем не бывало:

— Ребята, здесь никого нет. Бросили, видать, заведение.

— Я к Лилит, — заявляет один незваный гость. — Где она?

— Я же говорю, уехали все. Сам посмотри, — говорит Джек.

Тонтон смотрит на него в упор. Подходит к двери в углу. За ней коридорчик, четыре комнатки — там раньше девочки принимали клиентов.

— Лилит! — орет в коридоре тонтон. — А ну, выходи!

Слышно, как хлопают двери, одна за другой.

Так, один противник отвлекся. Джек бросает быстрый взгляд на стойку бара. Там лежит его пояс с оружием.

Оставшийся тонтон выхватывает арбалет и наводит на Джека. Потом, не сводя с Джека глаз, подходит к стойке. Выпивает одну из приготовленных жестянок.

Возвращается первый тонтон.

— Куда она делась?

— Не знаю, друг, — отвечает Джек. — В доме ни души.

И тут из-за второй двери раздается вой Молли. Протяжный, звериный крик боли.

— А это тогда кто? — спрашивает тонтон, что пил из жестянки.

Они с Джеком смотрят друг на друга.

— Оставьте ее в покое, — говорит Джек.

Тонтон лениво нацеливает арбалет Джеку прямо в сердце. Улыбается.

— Позови ее, — приказывает он. — Давай. Зови.

Пустоши

Месяц спустя

Я стою на гребне холма. Смотрю, как восходит солнце. Безжалостное, добела раскаленное. Еще один рассвет в Пустошах. Еще один летний день. Пыль, жара. Голод, и жажда, и упреки.

Лу, Томмо, Эмми и я без конца собачимся. Друг друга обвиняем. Кто что не так сказал, не так сделал. Из-за кого мы тут застряли. В мертвом краю среди костей. А могли бы сейчас шикарно жить на западе.

За горами. У Большой воды. Там, где воздух пахнет медом. Где меня ждет Джек.