Казачьи сказки (Сборник)

— Твою?! — в один голос ахнули черт со студентом.

Кивнул казак.

— Погодь, погодь, — заспешил нечистый. — То есть ежели мы сей же час, полюбовно, договор прежний без претензиев расторгаем, так ты согласен в тот же момент мне свою душу передать? Чистую, казачью, православную, без всяких аннексий и контрибуций?! Побожись!

— Вот те крест, — гордо отвечает казак, осеняя себя крестным знамением.

Студент бледный с переполоху в ноги ему кинулся, сапоги целует, батюшкой своим называет, что-то о величии души русской и ее отражении в литературе графа Толстого лепечет…

Стыдоба, одним словом. Ну да черт везде свою выгоду чует: старый договор мигом изорвал, обрывки по ветру пустил, а уж и новый готов, вот он вам — извольте, подпишите!

— От слова казачьего отступаться грешно, где подпись-то ставить?

— А вот тута, туточки. — Черт в конец листа когтем тычет, сам от радости ужо и ножонками сучит, копытцами трется, хвост вензелем вверх держит.

Еще бы, такую удачу словил — душу казачью!

— Делать нечего… Роспись-то кровью, поди? Дай-кось об шашку руку оцарапаю.

Обмакнул казак предложенное перо в кровь густую, красную, да и поставил в требуемом месте четкий… крест! Хороший такой, жирный, православный! Бумага адова в единый миг вспыхнула и сгорела, ровно и не было ее…

— Это как… это ты что ж… да как ты посмел, дубина стоеросовая… Роспись, роспись ставить надо было! — взвился черт. А у самого уж и губы прыгают, вот-вот в истерику ударится…

— А я завсегда так подписываюсь, — безмятежно пожал погонами казак. — Поскольку грамоте не обучен. Простые мы люди, необразованные…

Черт в ярости только хвостом себя по лбу треснул да и провалился на месте! Поднял казак студента, усадил на лавочку, асам дальше пошел, насвистывая. Благодарностей не ждал, не ими душа жива.

А черту в пекле крепко досталось — не связывайся впредь с казаками! Вот тока насчет ведра вазелина ужо преувеличил он — и полведра хватило…

Как казак графа Дракулу напоил

В давние времена, в далекой земле румынской, в горах Карпатских, стоял черный замок. Все жители окрестные за семь верст его обходили, потому как жил там ужасный вампир граф Дракула. Заманивал он к себе одиноких путников да и сосал у них кровушку. Нет, не сразу, знамо дело, он же граф — стало быть, культурою не обиженный, благородных статей, опять же воспитания приличного.

Поначалу всегда накормит, напоит, спать в постелю чистую уложит, свечку лично задует — как же без обходительности… Это уж потом, как стемнеет окончательно да уснет гость разомлевший, тут он и кусаться ползет… Но опять же по благородному, без насилия — так, придушит слегка, в глаза посмотрит эдак, со значеньицем, и уж тогда в шейку белую зубищи-то и вонзает! Ему что мужик, что баба, что дите малое — все без разницы, насосется себе крови и в родной гроб спать-отдыхать завалится. Уж такой вот был малоприятный злодей, прости его господи…

А в те поры шел себе до дому казак. Издалека возвращался, из плена турецкого. Оно, конечно, в Турции-то потеплее будет, и фрукты, и курага, и жен хоть целый гарем иметь можно, но вот потянуло домой человека! Поломал он стенку в тюрьме турецкой, форму свою назад взял, шашку верную забрал, хотел было еще чего попутно разнести, да турки отговорили… Мол, иди отселя, добрый человек, никто тебе препятствиев чинить не будет, а минареты ломать тоже не дело — все ж таки культурно-историческое наследие! А дороги-то и не указали… Может, оно не со зла, конечно, да тока рано ли, поздно, заплутал казак. Крюком срезать хотел, да, видать, свернул не в ту сторону…

Долго шел, матерился, но как-то вышел себе к закату солнышка на тропиночку мощеную, а впереди, на горе высокой, здоровенный такой замок стрит. Сам весь черный, архитектуры романской, и вороны над ним кружат с мышами летучими вперемешку. Казак, душа добрая, общительная — дай, думает, зайду рюмку чаю выпить, поздоровкаться. Его ж и не предупредил никто, что в замке том живет гроза Карпат, сам бледный граф Дракула! Да он бы и не поверил, покуда сам не налюбовался…

Однако сказка не кот, чтоб ее зазря за хвост тянуть. В общем, постучал казак в ворота резные, дубовые, — отворились двери без скрипа. Шагнул на порог, а там темно да сыро, а из-под ног тока мыши серые так и прыскают. Подивился казак, усы подкрутил, глядь-поглядь, ан в конце коридора-то огонечек светится! Пошел туда, а двери за спиной сами собой закрываются, засовами лязгают, замками звенят, путь к отступлению отрезают напрочь!

Идет себе казак, шаг печатает — козырек с глянцем, походка танцем, портупея скрипучая, щетина колючая: не брит три дня, плохо… так везде ж без коня, пехом! Доходит до большущей залы красоты неописуемой — люстры горят хрустальные, стены повсеместно картинами изувешаны, посредине стол богатый, закусью разной щедро уставленный, а в уголочке, на табуреточках, — черный гроб стоит!

— Здорово вечеряли, хозяева, — поклонился казак, да тока не ответил ему никто. — А не будете ль в претензии, коли я от щедрот ваших слегка откушаю? Не пропадать же христианской душе под вечер без провианту, уж не объем небось…

Сел он за стол, перекрестился, да тока первую рюмочку водки налил, как гроб черный вздрогнул, явственно. Пожал плечами казак, шашку на колени уложил поудобнее… В те поры слетает крышка гробовая об паркет с жутким грохотом, и встает из красного бархата красавец мертвец типажу вампирского. Высок да строен, костюм ладно скроен, ликом бледен, недужен и два зуба наружу!

— Я, — говорит, — хозяин сего замка, бессмертный граф Дракула. Но ты меня покуда не бойся, можешь есть-пить вволю, я позднее ужинать буду…

— Благодарствуем, граф. — Казак кивает. — А тока бояться тебя у нас резону нет. Вот она, шашка златоустовская, клейменая — тока пальчиком помани, сама из ножен выпрыгнет!

— Ха-ха-ха! — демонически эдак граф хихикнулся. — Да разве ж мою бессмертность обычным оружием поразишь?:

— Ну попробовать-то можно?

— Изволь…

Подошел к казаку граф Дракула, плащик черный с изнанкой красною распахнул, манишку белую предоставил, а сам глазом хитрым мигает насмешливо — дескать, бей, руби, казачина! А ить казака-то и самого интерес берет: ткнул он графу в пузо тощее — шашка возьми, со спины и выйди. Стоит вампирская морда, хиханьки-хаханьки строит. Казак клинок назад потянул, а на лезвии, вишь, хоть бы капля крови — так, пыль одна…

— А все потому, что кровью чистою я сам пропитаюся. И за то сила мне дана великая, могу одной рукой хоть пятерых казаков победить! — Взял граф со стола вилку железную да и скатал в ладошках в шарик ровненький. А сам все ухмыляется: — Ешь-пей, гость долгожданный. Как ты закончишь, так и я начну…

Казак с силою спорить не стал — кто ж голым задом гвозди гнет?! Налил с горя, налил еще, а на третьей чарке водка кончилась. Огорчился он:

— Что ж за гостеприимство такое? И полчасика не посидел, а уж выпить нечего?

— Как нечего, — возмущается Дракула. — Вона вино, да коньяк, да пиво — пей, хоть залейся.

— Баловство энто все! — поясняет казак. — Винцо слабое — хоть до утра пей, а ни в голове, ни в… С пива тока в сортир кажный час бегать, коньяки клопами да портянками пахнут, а вот нет ли водочки?

Осерчал вампир румынский, стакан хересу разбавленного хлопнул да и самолично из подвалу бутыль литровую принес. Усидел ее казак за разговором, еще требует. Подивился граф, но спорить не стал — с двумя бутылями возвратился. Казак уж повеселее глядит, фуражку набекрень заломил, анекдотами похабными, турецкими хозяина потчует. Час-другой, а и нет водки-то! Граф со стыда сам не свой, по щечкам беленым румянец пополз зеленоватый — в третий раз побежал поллитру добывать! Спешит, спотыкается, вишь, до рассвету-то недалеко, а он всю ночь не жрамши. Один херес на пустой желудок, ить развезет же…

А казак знай свое гнет, он, может, последнюю ноченьку гуляет на свете. Так наливай, злодей, — за Русь-матушку, за волю вольную, за честь казацкую! До краев, полней, не жалей, все одно помрем, че ж скупердяйничать?! Истомился граф, колени дрожат, кадык дергается, изо рта слюнки бегут, на манишку капают…