На полпути к себе

Я перевернул очередной листок. А это у нас кто? Ах, да: тот неизвестный чародей, который проходит в моих заметках под кодовой буквой «Г». И вовсе не то, что вы подумали! «Г» — значит «гений». То, что он сотворил с Дэриеном и котёнком, заслуживает восхищения. Самого искреннего и самого глубокого. Но если накры, вживлённые в плоть оборотня (правда, я узнал только принцип построения, а само исполнение принадлежало руке убиенной магички), ещё поддавались включению в мою стройную теорию заговора, то вот старшенький принц... Его «отлучение от двора» попахивало местью. Отвергнутой любовницы? Или человека, отвергнутого Селией ради принца? Очень может быть. В принципе, я легко его вычислю, если окажусь во дворце... Если — окажусь...

Это ещё что? Ой, совсем забыл! А неплохие стихи получились. От души.

Надо будет переписать начисто ещё раз и куда-нибудь припрятать. Вдруг удастся продать бродячему певцу?... Шучу. Никому не отдам. Моё. Написано исключительно для личного употребления. И — для Рианны. Правда, она не всё поймёт в сих сумрачных размышлениях, но...

Надеюсь, во дворце всё идёт без особых проблем. Может, стоило поехать с ними? Да нет, куда бы прятал клеймо... И кто знает: вполне возможно, что Дэриен распутал клубок интриг без моего участия. Я — не лучшая кандидатура для руководства расследованием. Да и для проведения — тоже. Хотя... Меня пытались учить. Помнится, точно также сидел за столом...

...Я сижу за столом, теребя лохматый край страницы старой хроники. Житие короля по имени Тыр-Пыр-Дыр-надцатый меня не занимает. Не вдохновляет на подвиги. Сволочной был король. И родственники его были сволочными. И придворные... Жестокие нравы почивших во тьме веков и людей, несомненно, являют собой интерес. Для книжных червей. Или для извращенцев, которым доставляет наслаждение описание пыток, душевных и физических. Правда, я мало что могу себе вообразить — опыта нет. А если учесть, что вид крови вызывает у меня... стойкое неприятие ввиду того, что сия жидкость слишком драгоценна, чтобы её проливать... Вряд ли буду осчастливлен подобным опытом в скором времени, поэтому на полях книги появлялись заметки исключительно двух видов: «Повреждения, несовместимые с жизнью» и «Повреждения, несовместимые с сохранением рассудка». К завершению предложенной моему вниманию хроники без таких «характеристик» остался буквально пяток персонажей, судьбу которых мне и надлежало решить, дабы выполнить очередное задание Магрит. Зачем я должен копаться в старом хламе? Кто знает... Впрочем, за двадцать лет жизни можно было привыкнуть к любым, даже самым странным пожеланиям сестры, что я и сделал. Привык. И раз уж она велела «разобраться», кто из давно истлевших мерзавцев виноватее других, что ж... Попытаюсь разобраться.

— Как идут дела? — Магрит сделала вид, что искренне интересуется моими успехами.

Ага, как же! Судя по роскошному платью, усыпанному голубыми жемчужинами, сестрёнка куда-то собралась. На бал? Вроде бы, время балов давно прошло: зима близится к завершению, а первый грандиозный праздник случится только летом...

Я так углубился в размышления относительно планов Магрит (которые, признаюсь честно, представлялись мне куда более интригующими, чем события давно минувших веков), что опомнился только, когда длинные пальцы звонко щёлкнули перед моим лицом.

— Я задала вопрос, — голос сестры стал чуть холоднее. Такое случалось, если она считала мою рассеянность чрезмерной. А поскольку я довольно часто блуждаю в бурьяне собственных мыслей...

— Да, dou Магрит.

— Что — да?

— Я слышал Ваш вопрос.

— И?

— Что? — парировал я.

— Сегодня ты мне совсем не нравишься, — вздохнула сестра, присаживаясь на край стола.

Я промолчал.

«Не нравишься...» Эти слова звучали в мой адрес если не каждый день, то раз в неделю — обязательно. Как правило, означали они примерно одно и тоже, но с некоторыми вариациями. От «просто дурак» до «ленивый дурак». Насчёт своих умственных способностей я не питал иллюзий. С тех самых пор, как увидел, насколько быстро и изящно справляются мои... сверстники с задачками, которые кажутся мне неразрешимыми. А ещё спустя несколько лет понял, что любые старания будут расценены, как «недостаточные»... К чему все эти выводы? А вот, к чему: мне чужд дух соревновательности. Абсолютно чужд. Если знаешь, что ни при каких условиях не сможешь быть первым среди равных тебе, зачем прилагать усилия? Зачем лезть из кожи вон? Да и не будет со мной никто соревноваться... Это ж — стыд один...

— Не желаешь разговаривать? — прищурились синие глаза.

— Почему же... О чём Вы хотите беседовать, dou Магрит?

— Ты закончил?

Я с сожалением посмотрел на потрёпанный том.

— Можно сказать, да.

— Итак?

Пожимаю плечами.

— Каков вердикт?

— Если честно... Не вижу смысла копаться в этих мутных хрониках.

— Вот как? — усмехнулась сестра. — Аргументы?

— Мммм... Моё мнение по этому поводу никому не нужно, — привёл я свой самый убийственный довод, но на Магрит он не подействовал:

— Неверно.

Озадаченно поднимаю левую бровь.

— Если я задала тебе прочесть и проанализировать текст, это значит, что твоё мнение интересует хотя бы меня... И уж, конечно, ты сам должен быть заинтересован.

— Представьте себе, нисколечко.

— Печально слышать, — Магрит пододвинула том поближе и перелистнула несколько страниц, разглядывая мои пометки. — Кстати, получишь по пальцам, если будешь и дальше портить книги. Лень взять бумагу для заметок — держи всё в голове.

— А стоит ли? — сомневаюсь. Как мне кажется, вполне обоснованно.

Сестра фыркнула и что-то пробормотала себе под нос. Так тихо, что я мог только догадываться по движениям губ, каким эпитетом награждён на сей раз.

— Так кто же — главный виновник? — ласково спросила Магрит, захлопнув книгу.

— Никто, — я невинно улыбнулся.

Глаза сестры стали совсем серьёзными. Неоправданно серьёзными — я же ляпнул очередную глупость, не более...

— Любопытно... Совсем никто не виноват?

— Вы спросили о главном виновнике, dou Магрит. Так вот, его нет. Зато есть куча второстепенных и косвенных.

— Вот как? — взгляд оставался серьёзным и чуть напряжённым, будто мои слова имели жизненно важное значение. — И что бы сделал ты?

— Добил тех, кто находится при смерти тела и духа, и повесил всех остальных, — почти в шутку ответил я. Ну что она так на меня уставилась?!

С минуту сестра молчала. Потом встала и прошлась вокруг стола. Медленно. Задумчиво. Я немного испугался: всякий раз, когда на Магрит находит такое настроение, мне достаётся нешуточный нагоняй.

— Что ж... — наконец произнесла она. — Такое решение имеет право на жизнь, тем более, что... Когда-то давно он именно так и поступил...

— Кто — он? — я давно уже научился находить ключевые слова в откровениях сестры.

Магрит не успела ответить, потому что в дверях возникла высокая, сильная и не менее роскошно наряженная фигура нашего общего брата.

— Драгоценная, ты готова? — Низкий, с мягкой хрипотцой голос Майрона взлетел под своды библиотеки.

— Да, нетерпеливый! — сестра улыбнулась, и я невольно позавидовал мужчинам, которые будут окружать её на празднике: перед такой улыбкой невозможно устоять, да и не нужно — лучше сразу признать поражение и сдаться на милость победителя...

— Всё тратишь время на этого... — брат не договорил, но я прекрасно знал, что он может сказать обо мне. Ничего лестного.

— Не дуйся, — Магрит нежно провела пальцами по его щеке. — Он отнимает не так уж много...

— О, да: всё, что мог, он уже отнял! — не сдержался Майрон: в его глазах полыхнуло такое пламя, что я невольно съёжился, стараясь казаться маленьким и незаметным.

— Не надо об этом... — шепнула сестра.