Мычка (СИ)

- Чего надо?

Голос хозяина оказался сух и неприветлив.

Улыбнувшись, насколько позволили задубевшие губы, Мычка прошептал:

- Переночевать бы мне. Заплутал.

Брови мужчины взлетели, он произнес с удивлением.

- То-то я думаю - лицо не знакомо. Ты откуда взялся, и как прошел?

Мычка неопределенно махнул рукой.

- Оттуда. А прошел через проем в ограде. Три связанных жерди... Должно быть врата.

Мужик посмотрел в указанную сторону, перевел взгляд туда, где надлежало быть вратам, сказал сурово:

- Как Филон врата охраняет, что кому не лень в деревню прут, разбираться будем завтра. А ты, коли прошел - заходи. - Заметив, как Мычка качнулся вперед, растопырил ладонь, преграждая дорогу, сказал с угрозой: - Да не в избу, в сарай. Ночь переждешь, а там видно будет, что с тобой делать.

Мычка кивнул. Предложение ночевать в сарае покоробило, но спорить не приходилось. Мужик натянул расхлябанные сапоги, накинул рубаху, выдвинулся из дома, прикрывая ладонью тлеющую лучину. Проходя мимо гостя, он повернул голову. Мычка заметил, как расширились глаза хозяина, когда тот взглянул на него сбоку, но не придал значения. Мужик мгновение помедлил, но лишь молча прошел вперед.

Дверь сарая распахнулась с противным скрежетом. Хозяин остановился возле, дождавшись, когда Мычка поравнялся, сказал:

- Вон, справа топчан. Там же шкуры. Возьми пару, завернись. Авось к утру не околеешь. В гости не звал, так что печь жечь не буду, не обессудь.

Зашуршали шаги, огонек поплыл назад, потух, мгновеньем позже грохнуло и наступила тишина. Затворив дверь, Мычка добрался до топчана, нащупав шкуры, взял две. Шкуры оказались малы, но больше взять не решился: в гостях - не дома. Рогатина встала к стене, мешок удобно устроился под головой. Рука еще только начала пристраивать шкуру, но сознание провалилось во тьму.

Проснувшись, Мычка зевнул, потянулся, смутно удивляясь, отчего так ноют мышцы, а желудок сводит, будто он не ел целую седьмицу, открыл глаза. Небольшое темное помещение, низкий потолок, сквозь щель под притолокой проникает слабый свет, подсвечивая груду развешанных по стенам непонятных инструментов и сваленные беспорядочной горкой шкуры. Мычка мгновение непонимающе всматривался в обстановку, когда вспышкой промелькнули воспоминания: бездумная погоня, бесконечный заснеженный лес, и подкрадывающееся отчаянье одиночества.

Он не дома! От этой неприятной мысли Мычка дернулся, рывком сел, но почти сразу завалился обратно. От пронзительной боли во всем теле перед глазами поплыли кровавые пятна, а в ушах застучало. Дождавшись, когда боль утихла, Мычка зашевелился, аккуратно, стараясь не делать резких движений, поднялся. Судя по ощущениям, он изрядно промерз за последние дни. Долгая дорога подорвала силы, а недостаток пищи не позволил восстановиться.

Чувствуя, как внутри ворочается ледяной ком, Мычка встал, сделал неуверенный шаг, затем еще, присел, пошевелил руками. Сердце застучало сильнее, кровь пошла быстрее, разнося по телу тепло и жизнь. Однако, в тесноте сарая двигаться удавалось с трудом и Мычка направился к выходу. Рука невольно потянулась к стене, отыскивая рогатину, но пальцы нащупали пустоту. Решив, что оружие попросту упало, Мычка нагнулся, зашарил под ногами, но искомого не нашел, лишь испачкал пальцы в пыли.

Пожав плечами, Мычка встал. Рогатину он найдет после, сейчас есть гораздо более важные вещи: осмотреться, поговорить с хозяином, наконец, понять, куда его занесло и насколько быстро можно вернуться в родную деревню. Исполненный вопросов, Мычка потянул на себя дверь, шагнул в открывшееся пятно света, и... замер.

Напротив стоят трое. Плечистые, равного роста, руки сложены на груди, подбородки угрожающе выпячены, взгляды прикипели к незнакомцу. Покрывающий щеки и подбородок темный пушок выдает молодняк, но глаза по взрослому серьезны, а испятнавшие лица мелкие шрамики показывают - несмотря на молодость, парни достаточно опытны, чтобы постоять за себя. Такие уже принимают решения сами, а одобрение старших испрашивают лишь как дань традиции.

Приветствуя, Мычка поднял руку, сказал нараспев:

- Приветствую вас, охотники. Меня приютили ночью, чем спасли жизнь, и я бесконечно благодарен.

Парни не пошевелились, лишь глаза - черные точки - раз за разом пробегают по фигуре чужака, оценивая, сравнивая, сопоставляя. Под пристальными взглядами Мычка ощутил неловкость, но, не зная местных обычаев, терпеливо ждал, когда охотники удовлетворят любопытство. Особенно часто взгляды парней скользят по его лицу, уходят в сторону, надолго задерживаются по сторонам головы. Мычка никак не мог взять в толк, на что там можно смотреть, и даже невольно коснулся головы рукой, проверяя, не запуталась ли в волосах трава или кусочки грязи.

Закончив осмотр, парни, как один, повернулись, молча двинулись в сторону. Мычка проследил за ними взглядом: гордо расправленные плечи, подчеркнуто выпрямленные спины. От парней веет явным пренебрежением. Мычка закусил губу, в его родной деревне так не обращались ни с кем, даже с провинившимися, но лишь вздохнул, с усилием отогнал неприятные мысли. Чужая жизнь, другие нравы. Пока он здесь, придется мириться. Даже если случится задержаться. Но он уж постарается, чтобы задержка оказалась не долгой.

Протяжно скрипнуло. Отвлекшись от тяжелых раздумий, Мычка повернулся. Из-за двери, сдвинув брови, сурово смотрит хозяин. Заметив, что привлек внимание, он приглашающе мотнул головой, исчез в глубине дома. Помедлив, Мычка двинулся следом, переступив порог, окинул жилище взглядом. Все похоже, и, одновременно, не так, как в родной деревне: небольшие сенцы, вдоль стены рядком выстроилась обувка, на крюках, зацепленные за ворот, висят куртки. В углу груда хвороста, тут же ворох грязного тряпья.

Мычка разулся, прошел в жилую часть. Просторная комната в два окна, вдоль стен заставленные горшками лавки, в дальнем углу почерневшая от времени печь. В отгороженном от комнаты металлической заслонкой жерле яростно пылает огонь, распространяя вокруг живительные волны тепла. Почти треть помещения занимает здоровенный стол. Судя по глубоким царапинам и сколам поверхности, стол не столько трапезная, сколько место для работы.

Возле печи хлопочет хозяйка - дородная женщина: волосы цвета пожухлой травы растрепаны, свешивающиеся с одежды многочисленные лоскутки колышутся при каждом движении. Хозяин сидит за столом, время от времени сурово поглядывает в сторону соседней комнаты, где из-за занавески нет-нет, да выглянут исполненные любопытства детские лица.

- Садись. - Заметив, что Мычка замялся, хозяин уточнил: - Да за стол садись, чего уж.

Мычка благодарно кивнул, примостился на лавочку. Тут же перед ним возникла миска с дымящейся похлебкой. От одуряющего запаха закружилась голова. Мычка с трудом удержался, чтобы не опрокинуть варево сразу в глотку, взял предложенную ложку, зачерпнул, неторопливо положил в рот. По гортани разлилось тепло, проникло глубже. Язык затрепетал, впитывая живительный мясной вкус. Он еще не пробовал столь вкусной похлебки! Рука заходила чаще, ложка замелькала, перекладывая содержимое миски в рот.

Хозяин сидит молча, во взгляде одобрение. Любому приятно, когда хвалят, пусть даже это всего лишь пища, и хвалят не словами, а смачным чавканьем и стуком ложки. И Мычка хвалил, хвалил, как никогда раньше, зачерпывал как можно больше, плескал на стол, прикусывал губы.

- Поел? - Хозяин вопросительно изогнул бровь.

- Еще как! - воскликнул Мычка с подъемом.

- Хорошо. - Из глаз мужчины исчезло одобрение, а лицо стало суровым. - Теперь сказывай.

Выскоблив из миски последние капли, Мычка ненадолго задумался. Рассказать, как есть, ведь в его умыслах нет зла. Да и какое может быть зло? Охотник охотнику брат и товарищ, всегда поможет, всегда выручит. На бесконечных лесных просторах нечего делить, не из-за чего драться. Только почему лицо хозяина временами твердеет, превращаясь в каменную маску, а во взгляде мелькает непонятная угроза, отчего возникает сильнейшее желание распрощаться, и как можно быстрее уйти?