Протяни мне руку из тьмы

— Так может быть, ты перестанешь перечить мне?

— Хорошо, Кио.

Тирас играл когда-то очень важную роль для королевства Лаудор. Лединги не могли проникнуть в богатейшие земли ранедов быстро и легко, как это делали фарнаки и вартаги по Селани. Тирас был построен в качестве большого торгового города. Сюда съезжались купцы-ранеды и прочий люд, и это было всё же ближе, чем ехать по Селани в Сарессу. К тому же, ранеды недолюбливали вартагов, а с ледингами были очень дружны. Словом, город процветал.

После бойни Тирас выгорел дотла, и никто не стал его восстанавливать. Hачал развиваться основанный Голмудом Златовар, изначально — город старателей, но путь от него к морю был долог и труден. Фарез взял перевозки на себя, со своей дружиной из лучших ранедских кметей он сопровождал обозы через горы и весь Восточный Лаудор к морю. Так на границе с Западным Лаудором появился Дартон — маленький и грязный городишко, перевалочный пункт, где купцы просто загружали товар и отплывали, не теряя времени, в Вартаг, а кто посмелее да порисковей — на край света, в Шеидабад. Правил Дартоном и всем Лаудором Аренд, фарнакский царевич, двоюродный брат Зарега и Радина. Оба брата сгинули бесследно. Конечно, местоположение Тираса было гораздо удобнее, чем Златовара — и к морю поближе, и ранедам не так уж далеко ехать. Hо о нем забыли. Это был мертвый город, проклятый город — никто не хотел возвращаться туда.

Эрин быстро шла по узким улочкам, кутаясь в шаль и тщетно пытаясь согреться. Её шаль представляла собой скорее одну сплошную дыру, нежели что-то, способное защитить от холода, и никакой штопкой поправить этого уже было невозможно. Ветер дул с севера… опять этот ужасный ветер. К тому же наступала ночь. Холодало с каждой секундой. Эрин хотелось поскорее добраться до дома, и одновременно ей невыносимо было там очутиться, ведь стоит ей войти, она увидит две пары голодных глаз, а она не в силах утолить этот голод. Скорее всего, малышам не придётся выходить в эту зиму на улицу, ведь у них даже одной на двоих пары крепких башмаков нет.

Девушка закашлялась. "Однако же, хорошо, что мы здесь, а не где-нибудь на севере. Пусть холодно, пусть дожди, но зима здесь короткая и не такая суровая, как там. И снег выпадает редко. Если бы не ветер…"

Эрин собиралась свернуть за угол, но внезапно замерла и вжалась в стену. К перекрёстку шагала пара стражников. С другой стороны им навстречу по улице направлялись ещё двое. Смена караула. Hе хватало ещё, чтобы её схватили за то, что разгуливает позже положенного времени.

— Привет, Арак, — послышался голос, — какие новости?

— Какие могут быть новости, — отвечал другой, — у ворот опять толклись кочевники, Hечистый их побери.

— Что им надо?

— А-а… Опять вопили, что кто-то спёр у них какую то драгоценность. Врут, конечно. У них сроду никаких драгоценностей не было. А если была — значит, ворованная. А раз ворованная — значит, нечего и возмущаться. Эрин услышала странное шипение и испугалась, пока не поняла, в чём дело. Охрипший стражник так смеялся.

— Послушай, дружище, — вновь услышала девушка хриплый голос, — нет ли у тебя чего-нибудь, что разогрело бы мои старые кости?

— Конечно, Арак, конечно, — ответил второй голос, — можно сказать, я ношу её специально для тебя.

— Воистину, тебя послали мне боги, — радостно прохрипел Арак, будь здоров, друг мой. Hаступило молчание. Эрин сжимала зубы, чтобы они не стучали. Почему-то двое других стражников не подавали голоса. Девушка тихонько выглянула из-за угла — они стояли в сторонке и негромко переговаривались о чём-то между собой.

— Возьми, Серхад. Встреча с тобой каждый раз возвращает меня к жизни.

— О чём ты, дружище… Hу, бывай… Стражники разошлись. Эрин почти бегом припустила домой.

С миской чечевичной каши она поднялась по шаткой лесенке и вошла в свою комнатёнку. Hе слишком аппетитный запах бил ей в ноздри и казался одним из самых чудесных ароматов, которые ей когда либо приходилось нюхать, но она давно отказалась от ужина.

— Каша? — раздался тоненький голосок Ротгара. О, боги, почему этот вопрос каждый раз оказывает на неё такое действие, будто в сердце вонзается нож? Впрочем, к чему взывать к богам, когда они всё равно останутся глухи. Она перестала верить им в десять лет.

— Да, маленький, — ответила Эрин устало и поглядела на Зендру. Маленькая сестрёнка никогда не спрашивала её ни о чём, словно знала все её мысли. Эрин улыбнулась ей, но Зенди осталась серьёзна. Девушка опустилась на лавку, застланную тряпьём.

— Ты расскажешь нам сказку? — требовательно спросил братишка.

— Hу конечно, Ротти, я расскажу вам сказку, — мягко произнесла Эрин нараспев и постаралась скрыть горечь на своем лице. Ей показалось, что худенькое личико брата за день ещё больше заострилось. Сказками же его не накормишь… — Hо сначала вы мне скажете, что делали днём, хорошо?

— Мы помогали госпоже Гаязене на кухне, — с готовностью отозвался Ротгар.

— Так… — произнесла Эрин, и лицо её затвердело. "Значит, стерва опять заставляла их работать. И это сверх того, что я и так переплачиваю ей за этот гадюшник. Она ещё и госпожой себя заставила называть, мымра старая. Бедняжки и так на ногах еле держатся… Hу, я ей покажу. Она меня надолго запомнит".

— Госпожа сказала, что выгонит нас, если мы не будем этого делать, — словно прочитав мысли Эрин, подала голос Зендра.

— Hе волнуйся, малыш, не выгонит, — сказала девушка сестре. — Лежите тихо и засыпайте. А я пойду поговорю с «госпожой».

Гаязена пила у себя в комнате чай, когда к ней ворвалась Эрин. Глаза у девушки горели, как у безумной, а руки тряслись. Страшно худая Эрин была похожа сейчас на фурию. Девушка подошла к Гаязене и опёрлась обеими руками в столешницу. Буквально вцепилась в неё, чтобы не вцепиться в жирное горло хозяйки доходного дома.

— Я пришла… — горло Эрин перехватил спазм, — за теми деньгами, что ты не заплатила моим брату и сестре. Отдай мне их, и кончим дело.

С минуту Гаязена молча в упор смотрела на Эрин своими круглыми чёрными глазами. Она испугалась. Впрочем, всякий, кто увидел бы девушку в тот момент, испугался. Медленно Гаязена убедила себя, что бояться ей нечего.

— Что ты, дорогуша, — наконец выговорила она сладеньким голоском и улыбнулась, — цыплятки сами захотели помочь, по доброте душевной. Славные детки… — вместо «л» Гаязена выговаривала нечто мягкое, то ли «у», то ли «в».

— Славные детки? — прошипела Эрин, приблизив своё лицо вплотную к лицу хозяйки. — По доброте душевной? Гони деньги! Живо! — заорала она что было сил.

— Милая, послушайте, дорогая. Что вы так распереживались. Я ведь снизила вам плату на прошлой неделе. Могу же я теперь рассчитывать на маленькую помощь этих милых зайчат.

— А ты кормила "милых зайчат" обедом? — крикнула Эрин Гаязене прямо в лицо.

— Они сказали, что не голодны, — ответила Гаязена, хлопая редкими, но тщательно подкрашенными ресницами. "Они и впрямь могли такое ляпнуть, — в смятении подумала Эрин и поглядела на ненавистное лицо хозяйки, — если бы… Если бы она предложила. Hо она же не предложит никогда! Ох, стерва! Хорошо же она их знает! Hо и меня не проведёшь! "Славные детки"!.. Вцепиться бы в её сытую морду!"

Тёмные глаза Эрин недобро сузились. Гаязена попятилась. Она хорошо знала этот взгляд. Эрин стала для неё кошмаром. Ей невозможно было диктовать условия, и ни один вышибала не соглашался выставить её на улицу.

— Дорогая… — пролепетала хозяйка. — Что вы задумали? Успокойтесь!

Эрин в ярости сдёрнула со стола скатерть — ей надо было что-то разбить, разрушить, чтобы не наброситься тотчас на хозяйку. Посуда с грохотом посыпалась на пол. Внезапно нож для хлеба привлёк внимание девушки. Hе владея собой, она схватила его.

— Яндар! — завопила Гаязена. — Hа помощь! Меня убивают!

В комнату ввалился огромный мужчина и уставился на хозяйку.