Мэлис Крэш и философствующие камни

— Ладно, допустим, кто-то получил слишком много, — Сулмор тоже начала приходить в норму. — В следующий раз пусть напомнят. Мэл, а чего ты затихарилась за колонну?

— Узнала из одного надежного источника, — понизив голос сообщила я, — что сегодня наш очень умный преподаватель собирается задаться вопросом: неужели мы что-то запомнили?

— Елки зеленые, — отреагировала Сулмор по существу. — Ты же можешь прочитать в его голове все правильные ответы, могла бы и не прятаться.

Я показала на украшавшую колонну надпись и сказала:

— А если он просечет, знаешь, что будет? Лучше уже сидеть тихо и не высовываться, а когда вся группа зашьется, тогда я и блесну.

— Понятно, тебе ведь надо пробиваться на продвинутую программу, — вздохнула Сулмор. С неубранным фингалом ее погрустневшее лицо выглядело очень оригинально.

— Знаю, так тебе тоже никто не мешает, — ободрила я ее. — Мы по многим предметам одинаково идем, историю ты вообще лучше меня знаешь… местами. Давай сегодня убьем этого дебила, пусть потом доказывает, что он не верблюд.

— Давай, — радостно улыбнулась Сулмор, бросая кости рядом со мной. Лесть подействовала. — А кто тебе настучал насчет опроса?

— Не «кто», а «что». Вот эти камушки, — я продемонстрировала клипсы. — Сменяла у Эриана на ту бракованную катушку.

— Там же ни валара не слышно! — удивилась Сулмор. — Как он мог променять два камня-подсказчика с даром ясновидения на такую муть?

— Во-первых, камушки с приколом, стоит слишком долго поносить, как они начинают трепаться насчет внешности и прочих ненужных вещей, а заткнуть их невозможно. Во-вторых, Эриан сам виноват, что не проверил катушку, так что Эру с ним, — я тоже перешла на понятный Сулмор лексикон. Моя подруга обладала уникальной историей. Ейная мамуля, имени которой история не сохранила (законная справедливость), была истинной, причем, похоже, из молодых, но это уже строго мои домыслы. Основанные на том факте, что она работала на 1115 этаже, как узкий специалист по проведению стабилизаций в реальностях определенного типа и конкретном временном промежутке, а это является нехарактерным для данной категории демонов. Да и вообще — взрослых там мало… Натура она была явно увлекающаяся, поскольку во время одного из заданий внушила себе любовь к человеку, вышла замуж и родила дочь. Через три года до нее дошло, что она поступила неумно, и не придумала ничего умнее, чем бросить мужа и сдать любимое в кавычках чадо в специнтернат. Далее сия дама вернулась на любимую работу, где ее след и теряется.

Согласно нашим законам, Сулмор не имела права жить с родным отцом одновременно с учебой на курсах, поскольку тот пока оставался человеком и жил в неадаптированной реальности, но на перерывы в учебных занятиях ей можно было уезжать гостить на родину. Навсегда перебираться туда Сулмор и не собиралась — несмотря на то, что там она была самой натуральной принцессой, с нами ей все равно нравилось больше. Возвращалась с каникул она всегда с кучей всяких прикольных предметов, обмениваемых потом в процессе учебы на потенциально ценные вещи, и рассказывала мне о проведенном дома времени. За это ей черно завидовали почти все наши, кроме меня, поэтому другим она ничего не рассказывала. А я знала, что ее папочка жутко радуется, когда она приезжает, и просто прыгает от счастья, когда она, наконец-то, покидает родной дом. Если кто не понял — см. мои предыдущие размышления по теме «Дети-демоны и их родители».

— А, ну тогда ладно, — пожала плечами сторонница справедливости (временами находит на нашу хейтершу) и тут же набросилась на симпатичного пепельноволосого пацана, рассказывавшего средиземский анекдот. Я только вздохнула — стоит Сулмор услышать что-нибудь про своего папочку, как она сразу забывает о своем чувстве юмора. Для тех, до кого до сих пор не дошло, кем является отец Сулмор, сообщаю: ее полный титул — Сулмор, принцесса Ангмарская. Особые фанаты истории полагают, что характер у нее наследственный, но я думаю — врут безбожно. А анекдот был совершенно безобидный, про девять черных червяков, которые ползут по пустыне… Не знаете? Короче, ползут мимо Ортханка девять червяков. Один говорит: «Ну что, поползли — под Сарумана подкопаемся?» А ему в ответ: «Молчи, ангмарский… Вон уже под Гэндальфа подкопались…» «Ну вот, под Гэндальфа подкопаться нельзя, под Сарумана нельзя… Поползли тогда хоть харвестер сожрем…»

Возле своего стола материализовался историк, Сулмор, успевшая украсить витрину парня аналогичным своему собственному синяком, успокоилась и села рядом со мной, историк включил часы, которые начали обратный отчет до конца часа (и сделали еще кое-что!), все тихо заняли свои места и приготовились слушать. В крайнем случае, спать. Я поняла, что, кроме меня и Сулмор, вроде больше никто не осведомлен о сегодняшней надвигающейся катастрофе. Поискав глазами Флейм, я поняла, что в моей голове она прочитала не только соображения об умственном развитии светлых, но и насчет опроса. Хоть кому-то повезло сегодня — и картинку захапала, и с опроса смоталась.

— Эй, нежить, — прошептал кто-то с задней парты. Я обернулась. Обращались к Сулмор, дружок побитого. Несмотря на оскорбление, дать ему заслуженную порцию в двойном размере я не могла, и не только потому, что шел урок. Пацан был со мной одной веры — не просто синтегист, [10] а единоверец в полном смысле, причем еще и давний знакомый. Поэтому я повернулась лицом к колонне, предоставив Сулмор самой разбираться. Почему-то и она медлила. Пацан, видя такое безразличие, обнаглел не хуже клипсов:

— Ты когда это «черную нефть» [11] подхватила? Вроде бы на нас не действует, или ты специально?

— Специально, — со зверской улыбкой повернулась к нему Сулмор. — И на полукровок вроде тебя действует не хуже, чем на людей. Нет желания попробовать?

«Ни себе фига»! — подумала я. Похоже, Сулмор осваивала второй уровень общения с козлами рода демонического. Особенно такими, как мой, к сожалению, единоверец. Вот, уже побледнел и трясется. Это называется «элементарный недостаток знаний» и не лечится.

— Не надо, я же ничего не сделал, — пацан попятился… если бы не сидел, удалось бы. Поэтому он отполз на стуле на пару сантиметров. Я решила последовать зову религии и помочь единоверцу:

— Главное — не прикасаться, — я состроила зверскую улыбочку, умение делать это у меня врожденное — пять процентов от вампира. — Тогда не заразишься.

Конечно, я отлично понимала, что глаза у Сулмор такие с рождения — мамочка практиковалась с изменением облика ребенка. Да и «черную нефть» для демона подхватить — невыполнимая на практике задача, даже при большом желании. Зараза в нашей крови не выживет. Всего этого и не знал мой единоверец, из всех предлагаемых нашими священными книгами знаний усвоивший максимум два слова и вечно путавший их порядок…

Преподаватель определенно спокойно нес что-то по теме урока, но мы с Сулмор ничего не слышали. Колонна, за которой мы сидели, была кем-то очень сильным защищена от всех воздействий с любой стороны. Нас не слышно, но и мы ничего не слышим и не видим. Включается это одновременно с часами обратного отсчета. Эффект соблюдался не только на нашей с Сулмор парте, но и на второй — на которой сидели мой единоверец с шутником. Я это знала, а моя подруга — нет. Кроме того, она даже не предполагала, что сегодня я не собираюсь отвечать. Мне нельзя было высовываться вообще, я пока что верила в еженедельные пророчества Безумного, а именно сегодня мне нельзя было «прилюдно демонстрировать возможности и заниматься чем-либо связанным с планами на далекое будущее». Хорошо, что камни напомнили. Кстати, это было последнее пророчество на неделю, и я думала, стоит ли идти за новой обоймой. Считается ли следующая неделя далеким будущим? Последнюю фразу я повторила вслух.

— Не считается, — ответила Сулмор. — Раньше следующей эпохи еще называется близким.

— А по-моему, следующий год — уже далекое, — возразил парень с фингалом, из-под которого пробивалось какое-то знакомое благородное сияние. Возможно, просто крупные светло-серые глаза такой эффект давали… Да и цвет у них такой, что синий кровоподтек его только подчеркивает. Выгодно. — И каникулы — вообще в туманной дали…