Серпентина (ЛП)

Ее сотрясли тихие рыдания, вырываясь из ее груди и отдаваясь дрожью в огромном хвосте. Она заметила что-то, что заставил сердце замереть. Медленно она раскрыла рот, из него вырвался раздвоенный тонкий язык, колеблясь и маня ее.

Зеркало полетело на пол, Скайбрайт впилась руками в шею, она не могла говорить и кричать. Ее змеиный хвост извивался, обхватив собой фонарь, и пламя потухло, оставив ее во тьме.

* * *

Тихий стук разбудил ее.

Дверь отъехала в сторону, и внутрь заглянула Чжэнь Ни, а потом вошла, закрыв за собой дверь.

— Ты опоздала. Опять!

Солнечный свет заполнил комнату, когда Чжэнь Ни открыла окно, Скайбрайт попыталась встать, ее грудь сковал ужас.

— Что случилось? — госпожа посмотрела на опрокинутый стул, разбитую лампу, откуда вытекло масло, а потом перевела взгляд на нее и выдохнула. — Почему ты голая?

Скайбрайт посмотрела вниз и увидела ноги, коснулась кончиком языка нёба.

— Я… — она с удовольствием цокнула языком, она вновь могла говорить. — Было жарко. Прошлой ночью, — это был кошмар. У нее была горячка и галлюцинации.

Чжэнь Ни подбежала к ее кровати, указывая на ее тело.

— Откуда у тебя это? — воскликнула она.

Скайбрайт посмотрела вниз еще раз и тут же испугалась, понимая, что Чжэнь Ни указывает на ее грудь. Она скрестила руки, краснея.

— Ты стала женщиной, — сказала наставница тихим голосом, ее лицо было серьезным.

Она обхватила тонкую сорочку и рассмеялась с оттенком рассеянности и смущения.

— Мы одного возраста!

— Но я так не выгляжу!

Скайбрайт знала, как выглядит госпожа, поскольку только она помогала ей мыться, и Чжэнь Ни была гибкой, но без заманчивых изгибов Скайбрайт. Обычно ее фигура была скрыта широкой туникой, до этого момента Скайбрайт и не придавала фигуре значения.

Чжэнь Ни опустилась, чтобы они были на одном уровне.

— Это случилось, Скай, — прошептала она. — У меня начались месячные.

Скайбрайт прижала руку к губам.

— Госпожа… — но что-то во взгляде Чжэнь Ни прервало ее слова.

— Я испачкала кровью простыню. Ты должна снять ее и постирать. Скрыть следы, — Чжэнь Ни замолчала. Скайбрайт знала ее всю жизнь, но впервые видела такой яростный взгляд. — Мама никогда не узнает.

Глававторая :

Скайбрайт прижимала плетеную корзину к боку. Она смогла уйти в город, чтобы купить новый шелковый платок и груши для Чжэнь Ни. На самом деле, у нее с собой была простыня госпожи, которую она собиралась постирать в ручье.

Они с Чжэнь Ни разделили завтрак из рисовой каши и маринованных огурцов в тишине. Когда она заговорили, то делали это приглушенными голосами. Она заварила лечебный чай, чтобы облегчить боли госпожи, и сказала всем, что Чжэнь Ни страдает от головной боли и нуждается в тишине и покое.

Лес возвышался и словно склонялся в приветствии. Вскоре она зашла глубоко в лес, идя по знакомой, едва заметной тропинке к ручью. Вне особняка было хорошо, особенно, сегодня. Когда она спросила, Чжэнь Ни описала ей боли, как будто кто-то сжимает низ живота в кулак, и это вызывает такую боль, какую она никогда еще не ощущала. Скайбрайт помнила жар, которым страдала ночью ранее в лихорадочном сне, и тогда ее нижняя половина разбивалась на части и склеивалась вновь.

Она поставила корзинку на камень и встряхнула простыню, поднимая квадратный кусочек мыла. Скайбрайт пела, пока работала, наслаждаясь теплом солнечного света на своей голой шее, ее волосы были стянуты в два тугих пучка на затылке. Она отмывала пятно и думала, как там Чжэнь Ни справляется сейчас без нее, думала о том, когда у нее начнется такое же.

Четкое изображение чешуи змеи вспыхнуло в ее сознании — пошевелился раздвоенный язык — и она вздрогнула. Скайбрайт сильнее впилась в простыню, стирая ее, пока пятно не исчезло, а ее руки не загрубели.

— Хорошее утро для песен, — сказал позади нее мягкий голос — мужской голос — и Скайбрайт вскочила на ноги, поворачиваясь и выставляя перед собой кусок вспененного мыла как оружие.

Юноша улыбнулся.

— А ты быстрая, — он выхватил деревянный посох, что был длиннее, чем он, достаточной длины, чтобы он смог ударить по голове, не сделав ни шагу.

Она скривилась.

— Ты напугал меня.

— Извиняюсь, — он склонил голову.

Ему было не больше семнадцати, он был в коричневой тунике без рукавов, что открывала тонкие руки. Его глаза были почти черными. Скайбрайт сделала маленький шаг вперед. Он поднял подбородок, словно с вызовом, и она увидела красную отметину на его шее, словно его сжимали за горло, что оставило след на коже.

— Ты… он, — сказала она.

— А ты она. Девочка, что подглядывала на дереве, — рассмеялся он тепло и открыто.

— Нет… — запнулась она. — Я не…

— Искала сбежавшего кота? — предположил он.

Она улыбнулась вопреки себе. Скайбрайт никогда не разговаривала так близко с мальчиком своего возраста, разве что для того, чтобы заплатить за овощи на рынке.

— Я Кай Сен, — он поклонился, обеими руками сжимая посох, и он оказался параллелен земле.

— Скайбрайт, — застенчиво кивнула она.

Он указал на ее стирку.

— Я не хотел вмешиваться. Не против, если я немного здесь отдохну?

Скайбрайт вернулась к полосканию простыни, а он сел рядом с ней на берегу ручья. Чувствуя себя неуютно, она была рада, что он смотрел на воду. Их окружали толстые деревья, и казалось, что они — единственные люди в этом районе. Он прикрыл глаза и поднял голову к небу, словно связываясь с ним. Она погрузила простыню в воду, ударяя по ней, чтобы хоть немного пошуметь.

— Так ты подглядывала? — спросил Кай Сен, нарушив тишину.

Она заправила прядь волос за ухо.

— Госпожа попросила меня. Она всегда полна диких идей.

— И стоило карабкаться туда?

— Я увидела тебя, — она выжала простыню и поняла, что ее простое замечание могло быть понятно иначе. Она вообще-то не была такой скромной, но он действительно был самым интересным из того, что она видела с дерева. Замерев, она решила закрыться мокрой простыней.

Его темные брови поднялись, а потом он рассмеялся еще раз. Ей понравился его смех — живой и непринужденный.

— Надеюсь, залезть туда было просто, — он улыбнулся ей, его пальцы искали камешки у края воды. Его ладони были широкими и загорелыми. Она встряхнула простыню и расправила ее на камне, устроившись рядом с ним, лишь посох был преградой между ними.

— Почему ты не похож на остальных? — спросила она.

Он бросил камешек в воду, тот один раз подпрыгнул, а потом утонул.

— А ты прямолинейна.

Как она вообще может говорить с мальчиком? Как это происходит? Она не понимала. Все, что Скайбрайт знала, было то, что эта близость тревожила ее, она не могла это объяснить.

— Моя госпожа тоже так говорит.

Он бегло взглянул на нее, и она вспомнила, как он изучал ее на огромном расстоянии с площади храма, словно мог видеть ее душу.

— Твое лицо открыто, да, — уголки его рта приподнялись, когда он бросил следующий камешек в ручей. — Я не похож на остальных, потому что я не совсем монах.

— Ах, — она вскинула брови, но он не посмотрел на нее.

— Я учился и тренировался в монастыре как монах. Но мне не позволили принести обет из-за этого, — он поднял подбородок. Отметина была ярко-красной, она такую не видела никогда, из-за метки часть его горла была цвета плоти и казалась уязвимой.

— Но это лишь отметина, — сказала она.

Его улыбка была печальной.

— Родители отдали меня в монастырь, когда мне исполнилось шесть лет, из-за этой метки. Они были очень суеверными людьми из деревни и верили, что меня схватил за горло и бросил в этот мир сам хозяин ада.

Судьба оказалась жестокой, ведь из-за нее он потерял родителей, а причиной было что-то сверхъестественное. Короткий миг она думала о своих родителях, о том, откуда она пришла.

— А что думал настоятель?

— Не знаю, его голова опустилась, несколько прядей выбились из-под шнурка и упали на его лоб. — Настоятель забрал меня и растил одиннадцать лет. Я никогда не спрашивал его мнения об этом.