Железные лорды

Они уже были готовы отправиться в путь, когда Торси вспомнила о том, что морскую воду нельзя пить. Торси была на год старше его. Он решил стать мужчиной, но Торси вспомнила, что нужно взять воду. Да, она была на целый год старше.

- Вода! — сказал он. — Вода! Мы должны взять много воды.

И они принесли много воды и погрузили в лодку, которая принадлежала Отину, сгоревшему вместе с домом, где он пытался спасти жену и ребенка. Лодка уже не нужна Отину.

Она была длиной десять футов. Один конец ее был квадратный, другой — заостренный. Там было две скамьи, два весла и глубокий ящик, куда Отин складывал пойманную рыбу. Лодка была сделана из хорошего дерева с обтянутой кожей, которую Отин покрывал жиром после каждого выхода в море. На лодке был сделан небольшой навес из старой кожи. Отин сделал его для своего сына, которого хотел приучить к рыбной ловле. Мальчик умер год назад в возрасте пяти лет. В Ошинсайде рождалось много детей, но много и умирало. А теперь в селении погибли все взрослые.

Джарик и Торси сели в лодку и сделали последние приготовления к трудному и опасному пути, ведущему к мести.

Они отправились в море — два ребенка. У девочки глаза были широко раскрыты, в них таился ужас. Все происшедшее на нее подействовало иначе, чем на Джарика.

Если Торси была пассивной, то Джарик стремился действовать, пусть глупо, неразумно, но действовать. Он что-то бормотал, то ли себе под нос, то ли обращаясь к сестре. Она молчала. Она ушла глубоко в себя, в самые глубины своего мозга. Пройдя по всем коридорам своего разума, она забралась в самый глухой закоулок и тщательно закрыла все двери за собой. Она заговорила только раз, когда напомнила о воде. И после этого снова замолчала. Она, казалось, ничего не слышала, только смотрела куда-то. Она не спорила с Джариком, хотя хорошо знала, что их путешествие в море совершенно неразумная и опасная затея.

И эти дети отправились в открытое море навстречу великой миссии Джарика. Отправились на гребной лодке, отправились неизвестно куда. Отправились, не имея никакого опыта в мореплавании.

Море держало их как в открытой пасти, готовясь проглотить одним глотком. Солнце, казалось, хотело показать им, каким оно может быть горячим даже здесь, на севере.

Джарик греб. Что ему еще делать, ведь его народ не имел опыта в мореплавании.

Он греб, и руки его покрылись мозолями; мозоли кровоточили, соленая вода разъедала раны, а он все греб. И лодка медленно продвигалась вперед. Он стонал и вытирал слезы — так мучительно больно было его рукам.

Но соленая вода спасла его от инфекции. Во всяком случае, раны его не воспалились.

Торси тоже гребла. Он говорил ей, когда ее очередь, и она брала весла, боролась с захлестывающими волнами. Затем он говорил, когда нужно остановиться, и она, не говоря ни слова, уступала место. Он греб больше, чем она. Ведь и это была его миссия. Торси ничего не говорила. Возможно, она даже не замечала, что он оберегает ее. Захваченный чувством того, что он стал мужчиной, и почему-то уверенный в успехе задуманного, Джарик хорошо себя чувствовал. Тяжелая работа и цель, которую он поставил перед собой, спрятали скорбь и горе, как тугие бинты прячут рану. Но он не понимал, какое прекрасное лечение он выбрал для себя. В этом его мозг был как и у других людей.

Но пройдет еще очень много времени, прежде чем он узнает, что отличается от остальных людей.

Джарик очень беспокоился о Торси.

Ведь он же мужчина.

- Я мужчина и я должен о ней заботиться.

И он заботился.

Должно быть, боги смотрели на этих двоих детей в северном море и смеялись, правда, беззлобно. Дети гребли, ели, спали. Ни сильные ветры, ни бури не приходили к ним. Легкий ветерок как будто ласкал их головы, когда они спали. Он гладил их волосы, как заботливая мать. Звезды в небе поблескивали, как ласковые глаза дедушки и бабушки. Из моря не появлялись морские чудовища.

Они спали очень беспокойно — ведь день для них был большим испытанием тела и души. Боги смотрели на них и улыбались с любовью. Лодка плавно плыла по течению. Куда она плывет — значения не имело. Ведь мальчик все равно не знал, куда плыть. Северо-восток, только северо-восток. Его разум ребенка не мог придумать ничего лучше. Ведь если бы он мог поступить разумно, он никогда бы не отправился в это безнадежное путешествие. Он с Торси пошел бы в глубь материка, чтобы отыскать барона и рассказать ему о случившемся, попросить помощи, за которую люди Томаштен так долго платили.

Утром Джарик проснулся и понял, что не может двинуться. Все тело его и руки болели. Но он преодолел себя, обмыл их в море и затем начал растирать, разминать их, как воин перед битвой, как лучник перед решающим выстрелом.

Джарик посмотрел вокруг. С трех сторон его окружала зеленая вода, по которой бежали волны с белыми барашками, словно пасущиеся на зеленом лугу овцы. Позади он увидел землю, над которой стлался дым. Джарик заметил, что Торси тоже проснулась и смотрит на него своими широко раскрытыми глазами.

- Мы уплыли уже далеко. Ты видишь, Торси? Мы хорошие моряки. Сейчас время позавтракать. Ты женщина. Приготовь что-нибудь поесть, женщина, а я пока погребу.

И, преодолевая боль, он снова взялся за свою бессмысленную работу.

Какая-то рыба выпрыгнула из воды, сверкнула серебряной чешуей и затем снова нырнула в воду, рассыпая брызги, тоже серебряные. Джарик вспомнил… сон? — и женщину… Серебряную женщину.

Он греб и думал.

Торси.

Он греб, толкая тяжелые весла, а Торси продолжала смотреть в море, туда, где только что выпрыгнула рыба. В море отражались несущиеся по небу облака. Оно не было ни синим, ни голубым. Оно было тяжелого зеленого цвета. Торси смотрела на море.

- Торси.

Она смотрела на море, и Джарик снова окликнул ее. Она повернулась к нему. Ее широко раскрытые глаза смотрели на него так, будто Торси ушла куда-то далеко и оставила здесь только свои глаза в знак того, что она еще жива. Джарик, герой, жаждущий мести, продолжал грести. Он очень беспокоился о ней. Он знал, что поступает сам хорошо, он гордился собой, но с Торси следовало поговорить.

- Торси… я встал, чтобы броситься на бандитов… — Она продолжала смотреть. Выражение ее не изменилось. Она смотрела так, будто внутри нее была черная дыра, и она выглядывала из нее. Глаза ее были как круглые агаты, вставленные в голову.

- Ты слышишь меня? Я смотрел и смотрел на них, но не мог двинуться, Торси. Затем, когда все вокруг были убиты… сеть вокруг меня порвалась. Ты спала. Я встал, чтобы броситься на них, я хотел убить их всех. Вот что я хотел! Я хотел убить всех этих бандитов.

Она смотрела. Коричневые агаты, круглые и блестящие, с черными точками в центре.

Он прекратил грести и провел рукой по лицу. Глаза ее не двинулись, чтобы проследить за рукой. Джарик снова начал грести и прикусил губу. Его светлые волосы шевелил легкий ветерок.

Джарик, сын Орика, который за свои семь лет и девять месяцев никогда не выходил в море, продолжал грести. Когда его руки начали кровоточить и весла стали скользкими, он вытер их и посадил Торси за весла. Она стала грести. Прикусив губы и закрыв глаза, Джарик сунул руки в соленую воду.

И не сдержался, вскрикнул. «Это недопустимо для мужчины», — злясь на свою слабость, подумал он. Но все же он уже не мальчик. Какой мальчик обладает таким мужеством, чтобы сунуть окровавленную руку в соленую воду? Ты видишь, какой я храбрый, отец? Старший брат Сака очень храбрый.

«Я сильный, — подумал он. — Я мужчина. Я должен быть им. Я должен заботиться о Торси. Я буду мужчиной. Я убью всех врагов. Когда я убью первого, я возьму его меч или топор, что у него будет, и буду убивать остальных. Кидденсак, Кидденсак! Он будет последним. Интересно, почему он назвал меня во сне бароном? И был ли это сон? Конечно, сон. Интересно, а кто ОНА?»

Он осторожно подвинулся на скамье, сделал глубокий вздох и прикусил губу. Затем одним движением снова сунул окровавленную руку в соленую воду. И снова он громко застонал, но не вскрикнул. Торси продолжала грести.