Демид. Пенталогия (СИ)

Вальдес никогда не учился современному кузнечному делу. Не нравились ему автоматизированные кузнечные цеха с их штамповочными станками и прессами, с их постоянным запахом газовой сварки. Даже книги, по которым Вальдес медленно, шаг за шагом, осваивал ремесло, были изданы не позже, чем во второй половине прошлого века. Зато то, что он творил, было не простым механическим изменением формы куска металла - в этом присутствовало настоящее искусство.

Что делал Вальдес в своей мастерской? То, что умел делать лучше всего, - орудия пытки. Неужели, скажете вы, может существовать такой большой спрос на орудия пытки в наше время да еще настоящие орудия - не какие-нибудь дешевые бутафорские, используемые уродами и извращенцами? Настоящие, изготовленные По старой технологии, а потому стоящие очень немалые деньги? Еще какой спрос! - отвечу я вам. Вполне устойчивый спрос у музеев, серьезных коллекционеров и просто у богатых людей, умеющих оценить интересую, экзотичную и к тому же хорошо сделанную вещь.

Конечно, сам Вальдес не смог бы найти должное количество покупателей по всему миру - продавцом он был никудышным. Но он нашел человека в одной из фирм, торгующих антиквариатом. Этот человек стал его торговым агентом - он занимался продажей того, что изготавливал Вальдес. Вальдес платил ему пятнадцать процентов от цены. Может быть, это было много; также может быть, что агент в чем-то обманывал его, как это свойственно всяким агентам… Все это мало волновало Вальдеса. Он предпочел бы вообще оставить все созданное его руками у себя в мастерской - только необходимость зарабатывать деньги для выкупа дома заставляла его продавать свои орудия. Сейчас Вальдес жил созиданием. Именно жил - в тот момент, когда раскаленное железо остывало и он видел, что из некогда бесформенного куска металла получился новый обруч для сжимания головы, прекрасный в своей функциональности, Вальдес чувствовал, что радость переполняет его. Он все реже выходил на улицу - неприятно ему было вспоминать каждый раз, что он по-прежнему живет в ненавистном двадцатом веке, загаженном автомобильными выхлопами. Неприятно было думать о том, что все предметы, которые он создал, останутся лишь игрушками для изумленного рассматривания и никогда не будут применены для правильного дела.

Для наказания грешников.

Финансовые дела Вальдеса шли все лучше и лучше. Через три месяца он обнаружил, что имеет заказов на полгода вперед и для того, чтобы их выполнить, ему придется трудиться в кузнице по двенадцать часов в день. Через три месяца и один день Вальдес уволился из мастерской. Через четыре месяца после того, как Вальдес перевез свой скарб в гараж, произошла первая большая неприятность, нарушившая его счастливое существование и заставившая вспомнить, что в мире существует еще что-то, кроме его кузницы и его работы.

Кристина не пришла ночевать.

В этот вечер Вальдес пришел домой страшно усталый, но, как всегда, удовлетворенный. И вдруг он обнаружил, что Кристины нет дома. Никто не приготовил ему ужин. Это было непривычно, это было странно. Когда Вальдес бросил работу в автосервисе, он одновременно и перестал подвозить Кристину с учебы. Ни к чему это было - она ездила на мотоцикле не хуже его, а он получил лишний повод не вылезать из своей священной берлоги. Вальдес поискал глазами какую-нибудь записку - да нет, о какой записке шла речь, если Кристина уехала еще утром и домой не заезжала? На всякий случай Вальдес выглянул через заднюю дверь дома. Мотоцикла, само собой, на месте не было. Вальдес хмуро покачал головой, закрыл все двери на засовы (от проклятых воров) и отправился на кухню.

Он умел готовить, но сейчас его тошнило от самой мысли о том, что он будет возиться у электроплиты, в то время как Кристина, чьей непосредственной обязанностью это было, в это же время развлекается где-то со своими беспутными друзьями. Поэтому Вальдес поужинал бутербродами с сыром, запив их жидковатым чаем, заваренным еще позавчера. Он чувствовал себя брошенным и несчастным. То, что час за часом копилось и росло в его душе, еще нельзя было назвать яростью, но раздражение это было окрашено в самый черный цвет. Он был уверен, что с Кристиной не случилось ничего плохого и задержалась она не из-за несчастного случая. Если с ней произошло что-нибудь плохое, он бы почувствовал это. Вальдес всегда знал, плохо Кристине или хорошо, - даже если она находилась очень далеко. И сейчас он ощущал всей своей душой, что ей хорошо, очень хорошо - намного лучше даже, чем с ним, Вальдесом. Вальдес вышагивал по комнатам, не зная, чем заняться. Единственное, чего ему хотелось, - найти место, где сейчас веселится Кристина, ворваться туда, надавать ей оплеух за то, что она заставила его так мучиться. Свернуть челюсти паре ее очкастых друзей, которые, без сомнения, бросятся защищать ее. Переломать им руки, которые, возможно, щупали его Кристину. А потом повалить Кристину на кровать, сорвать с нее маленькие непристойные трусики и изнасиловать, зажав ее рот рукой…

Зазвонил телефон и вырвал Вальдеса из жуткого темного туннеля, в который он забирался в своих мыслях все дальше и дальше. Вальдес переждал несколько телефонных трелей - не хотелось ему разговаривать с этой негодяйкой, выслушивать ее глупые объяснения - и все же взял трубку.

– Привет, милый! - В голосе Кристины присутствовала фальшивая оживленность, призванная скрыть смущение и неумелую ложь. - Слушай, мы тут готовимся к занятиям с подругой, с Адрианой, ну, ты ее знаешь. У нас большой семинар завтра, и мы выступаем с докладом. Очень важный семинар… Доклад большой, сложный, много материала… Слушай, милый, мы не успеваем. Извини, но мне придется остаться тут на ночь.

Она выпалила все это на одном дыхании - стремясь заболтать Вальдеса, сбить с толку, не дать подумать. Но Вальдес давно уже все обдумал. Он прекрасно знал, что никакая это не подготовка к семинару. Это пьяная вечеринка. Ему даже показалось, что он уловил ухом смех и приглушенную музыку на заднем фоне телефонного разговора. Почудилось, что из трубки доносится дыхание Кристины, отравленное вином. Он представил, как парни, вальяжно развалясь на диване, дымят сигаретами и отпускают шуточки в сторону Кристины, съежившейся в углу с телефонным аппаратом, а она машет им рукой и делает яростные глаза - заткнитесь, мол, ослы, вы что, не видите - со своим объясняюсь?! Чертова грешница.

– Кристина, где ты? - сказал Вальдес спокойным голосом, скрывая ярость, чтобы не испугать девчонку раньше времени. - Скажи мне адрес. Я за тобой приеду.

– Зачем, Вальдес? Я же говорю тебе - я готовлюсь к семинару! Я тут сижу вся обложенная учебниками. Я занимаюсь. Мне еще полдоклада писать, а потом еще несколько раз вслух его прочитать надо. Ну что ты переживаешь? Ты мне не веришь, что ли? Хочешь, я позову Адриану, она тебе скажет…

– Верю, - сказал Вальдес и положил трубку.

В гробу он видел эту Адриану. Ясно, что они заодно. Глупая обманщица. Могла бы честно предупредить заранее, что идет на вечеринку. Взять с собой его, Вальдеса. И что, он пошел бы? Да нет, ни за что бы не пошел. Терпеть он не мог этих самоуверенных хлыщей - однокурсников Кристины. А одну ее отпустил бы? Тоже вряд ли. Вино, дурацкая музыка, потные танцы с обжиманиями в темноте. Она должна приготовить ему ужин. Должна! Она оставила его без ужина, черт возьми!

Мысль о том, что он, рабочий человек, честный трутник, кормилец семьи, остался без ужина и вынужден был питаться убогими бутербродами, сорвала тормоз, все еще сдерживающий бешенство Вальдеса. Что, что делать? Он с ревом метнулся к комнате Кристины, рванул ручку двери. Дверь оказалась запертой на замок. Вальдес совсем потерял разум. На деревянную дверь обрушился град ударов, и через пять минут она превратилась в деревянные обломки.

Вальдес стоял и рассматривал израненные руки, по которым текла кровь. Он хорошо спустил пар, и теперь ему стало намного легче. Он даже слегка улыбнулся. Надо ж, как он раскурочил дурацкую дверь! Пожалуй, для таких случаев стоит завести большой боксерский мешок - нехорошо, когда страдает домашнее имущество.