Смок - боевой змей

— Но Некрас жив? — усмехнулся Светояр.

— Жив! — подтвердил сотник.

— Ведаешь, о чем жалею?

Некрас покачал головой.

— Стар я! Трем князьям служил, но князю, кто печалится о меньшем из людей, послужил бы с охотой!

— Спаси тебя Бог, воевода! — поклонился Некрас. — Нет более Ивана, а Некрасу старика бросить в сечу сором.

— Прощай! — сухо сказал Светояр.

Некрас повернул коня. Два всадника наметом сорвались с места и скрылись в лесу. Третий долго смотрел им вслед.

23. Год спустя

Ростислав и Светояр остановили коней. Пологий склон возвышенности убегал вниз, заканчиваясь синей гребенкой леса. Вокруг было ни души.

— Не нравится мне! — сердито сказал воевода. — Третий день едем — хоть бы смерд! Веси стоят пустые, скот угнан, зерно в тайном месте закопано; овса коням за серебро не купить! Зачем шли?

Ростислав не ответил. «Не смог тестю отказать! — подумал Светояр. — А следовало! Крепко просил Святослав. Горыне после Лысой Горы Великий не верит, но нам-то что? Почему белгородцы должны кровь лить, а киевляне по домам сидеть?»

— Пусть бы Роман войско вел! — сказал воевода. — Его земли, его и война.

— Не даст Святослав ему воев! — сказал Ростислав. — Дурной нрав у Романа.

— Пусть сидит в порубе, раз дурной.

— Великому он родня.

— Зато воям нашим — нет! За кого голову класть? Все знают, куда идем. К князь Ивану!

— Что Иван без смока?

— Не ведаешь ты!.. — мрачно сказал воевода.

— Гляди! — Ростислав вытянул руку. — Наш дозор.

Вверх по склону скакало трое. Подлетев ближе, передний поклонился князю.

— Войско! Близко!

— Большое? — в один голос спросили воевода с князем.

— Конное, сотни три. Но одна только сотня в бронях.

— Что я казал! — усмехнулся Ростислав.

— Добре глядел? — спросил воевода у дозорного.

— Все обшарили, нету более.

— Скачи к нашим! — велел князь. — Пусть одевают брони и готовятся к рати.

— Не нравится мне! — сказал Светояр, когда дозор ускакал.

— Чего?

— С тремя сотнями против тысячи только дурень выступит. А князь Иван не дурак.

— Гордый он больно! — отмахнулся Ростислав.

Вскоре за их спинами задрожала земля — подходило войско. Не оглядываясь, Светояр знал: сотни выстраиваются в боевой порядок, вперед выезжают на окованных железом конях дружинники с лучшей броней, те, которые в куяках, становятся далее. Оглядываться воевода не стал — не пришло время. Смотрел вперед и дождался. Лес впереди словно зашевелился. На луг стали выезжать конные и строиться в ряды. Воевода привстал на стременах, прикидывая число противника. По всему выходило, что дозорный не врал — сотни три. Если, конечно, в лесу не затаился полк.

— Стал внизу! — засмеялся Ростислав. — Худое место! Мы разгонимся по склону и размечем их, как стадо…

— Погоди, князь, — прервал его Светояр. — Скачет кто-то.

От войска противника и вправду кто-то скакал. Сильный конь легко нес всадника, скоро он оказался вблизи военачальников.

— Князь Иван! — воскликнул Светояр.

— Некрас!.. — прошептал Ростислав.

— Зачем пришел в наши земли, воевода? — спросил Некрас, обращаясь к Светояру. — Я не звал.

— Великий послал! — сказал Светояр. — Ты обидел Романа!

— Чем же? Его люди его и прогнали!

— Это земли Романа Галицкого! — надменно сказал Ростислав. — Ты не смеешь называть их своими…

— Не хотел видеть тебя, воевода, здесь! — сказал Некрас, не обратив на Ростислава ровно никакого внимания. — В твоей дружине киевляне или белгородцы?

— Мои, — ответил Светояр.

— Что Белгород потерял в нашей земле?

— Не тебе, изгою, спрашивать!.. — вмешался Ростислав.

— Помолчи, князь! — холодно оборвал Некрас. — Знай свое место! Не видишь, с воеводой говорю!

Ростислав побагровел, но сдержался.

— Не хочу убивать белгородцев! — как ни в чем не бывало, продолжил Некрас. — Ничего худого не делали.

— На одного твоего воя три моих, — сказал Светояр. — И все в броне.

— Киевляне у Лысой Горы были в бронях…

— Тогда был смок. Летось издох — сам видел тушу под берегом. Не перенес, чудище, огня своего.

— Думаешь, нет более смока?

— Других не вижу! — усмехнулся Светояр. — Да и ты на коне.

Некрас улыбнулся и поднял глаза горе. Светояр и Ростислав невольно последовали. Ростислав ахнул. Светояр услышал, как за спиной переступило с ногу на ногу конное войско, ропот пронесся по рядам дружины. В синем ясном небе плыли от леса две тени. Начищенные нагрудники сияли на могучих грудях смоков, вои в таких же блестящих доспехах сидели на спинах змеев. Смоки замахали крылами, поднимаясь выше, и стали кружить над войском.

— Кто на змеях? — спросил Светояр.

— Оляна и Олята.

— Посадил смердов на смоков! — ахнул воевода. — Да еще бабу!

— Стрелы сверху бросает не худо! — усмехнулся Некрас. — Хочешь спытать?

Воевода не ответил.

— Помнишь Лысую Гору? — продолжил Некрас. — Там был один смок, а войско Горыни более вашего.

— Но и нас было более! — возразил Светояр, умом понимая — проиграл. Заманил его Некрас, как некогда Горыню, и ждет белгородцев позор и смерть.

— За твоей дружиной, воевода, тысяча моих пешцев, — сказал Некрас. — Вам не уйти. Проглядели. Худо искать ворога в чужих землях. Против тебя и река, и лес, и болото… У моих пешцев нет брони, оружие — рогатины да засапожники, но злобы к ворогу у каждого за троих. Драться будут насмерть! Я и без смоков вас побью! Людей жалко. У них матери, жены, дети малые… Давай миром!

— Что хочешь?

— Киевлян до боса ободрал бы, но к тебе, воевода, сердце лежит. Не разменял честь на княжьи объедки. Бросайте брони, мечи и коней! Сапоги и ножи сохраните — брести далеко.

— Не бывать этому! — вспыхнул Ростислав.

— Воеводе и князю коней и оружье оставлю, — сказал Некрас. — Дабы вои не смеялись.

— Что возомнил о себе, смердий князь! — крикнул Ростислав. — Думаешь, не найдем управы?! — князь хлестнул коня и поскакал к войску. Светояр перенял его полпути.

— Не уговаривай, воевода! — угрюмо сказал Ростислав.

— Не буду! — сказал Светояр. — Я спрошу. Когда батько твой помер, а тебе было пятнадцать, я пять лет не знал сна и роздыха, чтоб стол тебе сохранить. Сохранил. Если ты, княже, и я головы здесь сложим, кто сохранит Белгород сыну твоему? Ему месяца нет. Кто поручится, что младенец доживет до года?

Ростислав молчал.

— Даст Бог, уцелеем мы, и домой воротимся, — продолжил Светояр. — Но войско здесь останется. Где другое взять? Великий стар, не сегодня-завтра преставится, с кем киевский стол обороним? С кем Белгород отстоим, коли сыновьям Великого вздумается в городе твоем святославьего выродка сажать?

— Сором ведь! — тоскливо сказал Ростислав.

— Сором побитому быти и с сечи бежать. Нас не бьют, выпроваживают. Этот сором за околицей остается. Что нам кони, мечи и броня? Тьфу! Завтра новые купим! Урожай добрый, земля богатеет, Великий серебра дал… Пропади пропадом земля Галицкая, что мы здесь потеряли?

— Некрас не посечет нас безоружных?

— Хотел бы сечь, уже сделал! — буркнул воевода. — Что стоит смоков напустить?

— Повелевай! — сказал Ростислав. — Мне соромно…

Некрас, привстав на стременах, глядел, как белгородские вои слезают с коней, стаскивают с себя броню, бросают оружие и бредут прочь. Увлекшись, он не заметил, как поблизости на землю сел смок. Круглолицый, румяный уноша соскочил наземь и встал рядом, не решаясь подойти. Змей воспользовался заминкой и лизнул седока в щеку.

— Зара, отстань! — сердито сказал уноша. — Не маленькая!

Некрас повернулся на голос. Уноша побежал к нему, выбрасывая ноги в стороны, как то делают только женщины. Некрас соскочил наземь. Подбежавший уноша приник к его груди.

— Некрас, любый! — сказал высоким, певучим голосом. — Так боялась, что тебя убьют!

— Оляна! — укоризненно сказал Некрас. — Люди кругом.