Пророчество: Дитя Земли

Рапсодия посмотрела на деревянную статую обнаженной по пояс золотоволосой женщины, протягивающей вперед руки. Ее глаза были зелеными, как море.

— Она похожа на тебя, — сказала Элинсинос. Рапсодия с сомнением посмотрела на пышную грудь статуи, а потом перевела взгляд на собственный бюст.

— Не могу с тобой согласиться, но спасибо за сравнение.

12

В подземных туннелях царила кромешная тем нота, и Акмед с Грунтором практически не видели Праматери, которая вела их все дальше и дальше в глубины Земли. Изредка Грунтор слышал шорох ее одеяний, хруст камешков под босыми ногами, но в остальном она двигалась почти беззвучно. Лишь далекая тень иногда возникала в меркнущем свете факела.

Стены туннеля почти все время оставались в темноте, но иногда болги успевали заметить какие-то подробности, и это заставляло их пожалеть о том, что они идут слишком быстро. В отличие от новых проходов, проделанных Грунтором, эти коридоры были прорыты столетия назад и носи ли следы четкого планирования, хотя и заметно отличались от того, что делали намерьены. Стены оказались очень гладкими, и на них были высечены явно религиозные кар тины, но все это находилось под толстым слоем влажной сажи и пепла, побочного продукта кузнечных горнов, где плавилось железо. И хотя прошло очень много времени с тех пор, как они погасли, запах не исчез, став неотъемлемой частью каменных туннелей.

Вскоре они оказались в огромной пещере с высоким, гладко отполированным базальтовым потолком. Входом в пещеру служила огромная арка с высеченными на ней словами. Каждая буква была в рост человека, но фирболгам этот язык был незнаком. Стены пещеры потемнели от дыма и сажи. Очевидно, здесь располагался центр подземного лабиринта — в разные стороны из пещеры отходили туннели.

Праматерь остановилась перед аркой и указала длинным костистым пальцем на огромную надпись.

— Пусть тот, кто спит во чреве Земли, покоится с миром; его пробуждение станет началом вечной ночи, — перевела она.

И вновь ее речь прозвучала без слов, двумя различными голосами. Грунтор и Акмед внутренне содрогнулись, вспомнив о своем долгом путешествии по Корню. Они собственными глазами видели того, кто спит во чреве Земли. Так что надпись их не удивила.

Праматерь сложила руки на груди и внимательно посмотрела на гостей.

— В свое время это место носило название Колония, — проговорила она своим шипящим, щелкающим голосом без слов. — Перед концом в этом городе-государстве насчитывалось сто двенадцать тысяч девятьсот тридцать восемь дракиан. Потушите факел. Я покажу вам причину, по которой мои предки построили Колонию именно здесь.

Акмед бросил остатки факела на землю и затоптал огонь. Дым от факела быстро рассеялся в воздухе. Праматерь повернулась и молча зашагала вперед. Мужчины последовали за ней через арку в густеющую темноту.

Прошло какое-то время, прежде чем зоркие глаза Акмеда приспособились к сумраку пещеры, глубокому и почти осязаемому, — казалось, будто он течет вокруг них. И тут же Праматерь ударила чем-то о стену, и возник тусклый свет. Акмед увидел гриб вроде тех, которые не раз попадались им во время путешествия по Корню, — испускающие свет, если их потереть. И вновь прошло время, прежде чем Акмед смог разглядеть, куда же он попал.

Пожилая дракианка взошла по высеченным в земле ступенькам на горизонтальную плиту, подняла руку над головой и отступила в сторону, когда свет гриба начал усиливаться. Акмед и Грунтор вскоре увидели, что она поместила его в небольшой светильник — матовую сферу, свисавшую с потолка пещеры. Теперь они смогли осмотреться вокруг.

Помещение, где они стояли, имело три абсолютно гладкие стены. В одной из них был сделан проход, закрытый массивными железными дверями, ведущий в пещеру, откуда они пришли. Прекрасно отполированные стены сходились в точке, из которой свисала длинная потускневшая цепь со светильником.

Под светящейся сферой был установлен большой обсидиановый катафалк, на котором мог бы стоять гроб. В призрачном свете казалось, будто там и в самом деле лежит тело, выставленное для прощания. Акмед и Грунтор подошли ближе.

Им еще никогда не приходилось видеть ничего подобного. Хотя размерами спящая походила на взрослого человека, лицо принадлежало ребенку, а гладкая кожа отливала се рым. Если бы не мерно вздымающаяся грудь, ее вполне можно было принять за статую.

Под прозрачной кожей виднелась более темная плоть, Акмед различал оттенки коричневого и зеленого, пурпурного и темно-красного цветов, сплетенных вместе, точно тонкие глиняные нити. Черты лица диковинного существа были одновременно грубыми и очень гладкими, словно их вырезали тупыми инструментами, а потом в течение очень долгого времени тщательно полировали. Казалось, что брови и ресницы сделаны из высохших стебельков травы, им подстать были длинные шероховатые волосы. В тусклом свете ее косы напоминали пшеничные колосья, зеленые у корней, точно трава ранней весной.

— Она Дитя Земли, рожденная из Живого Камня, — негромко проговорила Праматерь. Произносимые ею звуки больше ощущались кожей, чем ушами. Она мягко провела Рукой по непослушным волосам ребенка. — Дитя спит днем и ночью, один сезон сменяется другим. Она была здесь еще до моего рождения. Я дала клятву охранять ее до тех пор, пока за мной не придет Смерть. — Праматерь подняла голову, и ее овальные черные глаза засверкали. — Так должны поступать и вы.

Пожилая женщина положила пальцы на лоб ребенка, а потом поднялась по ступенькам и потушила светильник.

— Пойдем. — Она спустилась и быстро зашагала обратно.

Волги последний раз взглянули на Дитя Земли, погрузившееся в темноту, и последовали за Праматерью.

Когда Рапсодия вышла из пещеры, трава показалась ей слишком зеленой, а небо ярким.

«Сколько дней прошло? — подумала она. — Два? Пять?»

Она не знала.

Она огляделась, чтобы сориентироваться. Ей следовало идти на северо-восток, чтобы добраться до границы Тириана, лиринского королевства, которое не являлось частью Роланда. Если ей повезет, она найдет Элендру.

Певица осторожно спускалась по скользкой траве к берегу озера, когда что-то коснулось ее руки.

— Рапсодия?

Она подскочила от неожиданности, в ее руке блеснул кинжал: противник находился слишком близко, чтобы успеть выхватить меч. Эши поднял вверх руки и отступил на шаг.

— Извини.

— Когда ты наконец прекратишь свои штучки? Однажды ты напугаешь меня до смерти.

— Прости меня, — повторил он, опуская руки. — Я ждал тебя с тех пор, как ты скрылась в пещере.

— Я же сказала, что со мной все будет в порядке. — Дыхание Рапсодии почти успокоилось, и тут в ее сознании прозвучал голос Элинсинос:

«Послушай меня: ракшас где-то рядом».

Он где-то рядом.

«Будь осторожна, когда уйдешь отсюда».

У нее на лбу выступил пот.

«Не могла Элинсинос иметь в виду Эши», — подумала Рапсодия.

«Нет, это невозможно», — решила она. Он провел с ней наедине несколько недель. Если бы он хотел с ней разделаться, у него имелось сколько угодно возможностей.

А вдруг он следит за мной?

— Рапсодия? С тобой все в порядке?

Она заглянула под капюшон, но увидела там лишь темноту. Потом она вспомнила его лицо, затравленный взгляд, и все ее сомнения исчезли.

— Абсолютно, — с улыбкой ответила она. — Ты случайно не знаешь, как найти Элендру?

— Мне известно, как добраться до Тириана.

— Ты можешь нарисовать для меня карту? Я туда иду.

— В самом деле? А зачем?

— Я бы хотела с ней встретиться. Элинсинос считает, что это будет полезно. Возможно, среди лиринов я найду ответы на интересующие меня вопросы.

Эши кивнул.

— Может быть. Все складывается удачно — мне как раз нужно в сторону Тириана. Хочешь, я тебя провожу?

— Мне бы не хотелось навязывать тебе свое общество, — неуверенно проговорила она, вспомнив один из разговоров возле лагерного костра.