Крылья ангела или "И вся королевская рать..."

Бросив меня на голом, холодном каменном полу все участники этого непонятного представления кроме меня и конечно узника покинули сцену, и я с энтузиазмом и пыхтением рассерженного ёжика стала развязывать верёвки.

Ты сказала правду, ты не дух, — растерянно сказал узник, как и раньше мысленно. Интересно почему» Взглянув на направленное в мою сторону лицо пациента, вздрогнула, у него были вырваны глаза, да и вообще всячески изуродовано лицо в обрамлении грязных непонятного цвета длинных волос, что сильно подействовало на мою нежную нервную систему, я еле смогла оторвать взгляд от этого жуткого зрелища и взять себя в руки.

А зачем мне лгать» — задала резонный вопрос я.

Чтобы ослабить мою решимость, — спокойно ответил он, а затем внезапно ядовито спросил. — Что, неприятно на меня смотреть»

Жутко, некроманты зомби из могилы краше подымают. Да и то, то просто ходячие трупы, а ты живой. Мне сложно представить какую физическую боль ты испытываешь сейчас, — честно ответила я, — но выглядишь явно хуже.

За то ты, судя по мыслям стражей, красотка, каких поискать, если сумеешь убедить в своей нужности кого-то из стражей то спасешь свою драгоценную жизнь. — выдал этот… этот… (ладно, потом придумаю как его обозвать) и я растерялась. Почему-то я не ожидала от него такой подлости, и до боли закусила губу, чтобы не расплакаться. Обо мне как о занявшей тело Ассеи говорили вещи и по хуже, да и намеки делали не то, что ниже плинтуса, а даже грунтовых вод и ничего со мной такого не было, всё как с гуся вода, а его слова до слёз довели. Олень он, блин, винторогий! — Ты что обиделась»

Гениальный вопрос! Вручите кто-нибудь этому типу нобелевскую премию, а то я ему как сейчас что-нибудь куда-нибудь вручу, самой потом стыдно будет за избиение сирых и убогих. Так для справки, он сам догадался или ему кто-то подсказал, что я обиделась» Судя по тому, как в прошлый раз его оперативно нашла совесть, это её рук дело, точно. Ату его, оленя не добитого, нечего подсказками его подкармливать!

Не молчи, — попросил он, а затем добавил, как будто я его без ножа резала. — Пожалуйста…

У меня и так сердце далеко не каменное, а тут оно сжалось, как будто в прыжке от пули уходило и споткнувшись пару раз, хорошенько приложилось обо что-то острое.

Насколько я поняла, ты же прекрасно слышишь мысли, зачем тебе говорить со мной, если ты обо мне весьма не лестного мнения» — немного раздраженно спросила я, еще булькая внутри от обиды.

Я почему не слышу твои мысли, — сознался узник. — Словно ты одна из жриц богини Хаджир.

Забавное имя у богини, но могу с уверенностью сказать, что не в какие жрицы точно не записывалось и меньше всего меня тянет кому-то служить и кем-то править, — хмыкнула я и успешно справилась с последней верёвкой.

Думаю, если тебе предложат власть, ты не откажешься, — уверенно заявил он.

Откажусь, только боюсь меня, спрашивать никто не будет, хочу я править или нет, поймают и всё, конец вольной жизни наперегонки с ветром, — тоскливо заметила я. — А у меня еще столько незавершенных дел!

Ты говоришь так, как будто власть это жестокое наказание, — возмутился пациент.

Это испытание. Ведь власть правителя — это не просто возможность изменять чужие судьбы, но еще и ответственность за все принятые решения и при том не только свои, но и некоторые решения и поступки своих подчиненных свершенных без твоего ведома и одобрения. Чем больше всласть, тем больше мера ответственности и бремя обязанностей, что суждено нести правителю, а тот, кто не несёт ответственность за принятые решения, не обладает властью, и является чьей-то марионеткой. И получается, что у правителя должно быть чистое сердце, идеальная репутация и изворотливый холодный разум, а еще лучше иметь в комплекте верную, любящую и родовитую жену желательно дочь самого непримиримого противника и советника способного решить любой спорный вопрос в пользу и на благо страны. — задумчиво ответила залечивая следы от верёвок на запястьях.

Ты смешная, — с теплом в мысленном голосе заметил узник.

В смысле» — насторожилась я.

Ты действительно ничего не знаешь о том куда попала, кто я, но совершенно не боишься помогать незнакомому тебе существу. Ты словно из другого мира, — честно ответил он.

Угадал из другого, но и там мои поступки, тоже считают странными.

Почему ты всегда мне отвечаешь правду» — растерянно спросил узник.

Так, стоп. Что это за странная перемена в пациенте» Откуда такое доверие к моим словам» И где тут подвох зарыт»

13. Гори, гори ясно!

Марго

А откуда вдруг такая резкая перемена в отношении моей правдивости» — выйдя из ступора, в который меня ввела банальная вера собеседника, спросила я, на всякий случай, ожидая подвоха, мало ли что.

Твоё заклятье справляется с наложенным на меня проклятьем, — с теплом в мыслях ответил узник, чем снова меня озадачил. — Так почему ты говоришь правду»

Потому что лгать не люблю.

Не боишься, что сказанное тобой используют против тебя» — так же миролюбиво спросил пациент.

Сам посуди, правде намного сложнее верить, чем лжи, как и верить легче в худшее. Причем это идет на интуитивном уровне, потому что разочарование и предательство приносят боль, а боль любой разумный старается избегать. Поэтому я не боюсь, что то что я скажу, используют против меня, для этого им еще сначала надо будет поверить в мою честность, — хмыкнула я. — А с той репутацией что мне досталось в наследство, это равносильно чуду, крупному и необъятному.

Не всегда будет так, — с твердой уверенностью в голосе заметил мне собеседник.

Доживу, тогда и разбираться буду, — легкомысленно ответила я вставая. — Кстати, как ты относишься к тому, чтобы покинуть столь негостеприимное место»

Насколько помню, тебя связали, — заметил он, — а я сейчас не в той форме, чтобы справиться с цепями.

Сейчас я уже не связана, — заметила я и подошла к пациенту, что бы лучше понять как же его снять с цепей. Основной вес тела приходился на руки и ноги, однако кроме стандартного набора был еще ошейник шипами внутрь по ощущениям с магической начинкой и прикованный к стене. Эх, почему я в прошлой жизни медвежатницей не была» Хм, а какое там Тоис заклинание творила, когда мы из тюрьмы сбегали»

Приятные у тебя духи, — сбивая меня с настроя, заметил узник, — Очень необычные.

Духи» — непонимающе переспросила я, всё еще пытаясь вспомнить, что там подруга делала, чтобы открыть дверь. Вспомнив, наконец, нужные слова, аккуратно дотронулась до руки пациента, он вздрогнул. — Прости, если сделала тебе больно, потерпи, сейчас сниму цепи.

Почему ты помогаешь мне» — спросил узник. — Зачем?

Просто так, — вспомнив свою первую встречу с Тьмой ответила я, чуть приподнимая его магией воздуха, чтобы он не грохнулся со всего маху об пол, после моего заклятья. — Ведь кто-то должен появляться тогда, когда кажется что уже ничего нельзя исправить, так почему бы не я»

Выживает только сильнейший, — грубовато заметил узник.

Ты прав, выживает только сильнейший, а живёт тот, кто не боится быть слабым, — озвучила я своё мнение на лозунг уже давненько набивший оскомину. — Калечить свою душу ради выживания и мести, легче, чем понять и простить.

Может, ты еще скажешь, чтобы я полюбил своих врагов» — гневно с огромной долей яда в голосе спросил узник.

Простить и забыть не одно и то же, а врага, причины поступков которого ты смог понять, намного легче осудить так как он того заслужил, — обиженно фыркнув объяснила я свои слова. — А давать повод для радости врагу тем что тебе плохо от того что он существует, Зачем? Пусть лучше мучается в догадках, с чего вдруг его простили. Точнее, что он упустил, жив ли еще или ему это мерещиться» Страх врага перед неизвестностью намного сильней ранит противника, чем твоя ненависть.