Есть время жить (СИ)

Вот только сделать они ничего всерьез не успели. Голубиной кротостью Корбин был примерно равен святому Иосифу Айнорскому, а тот был знаменит тем, что когда двести лет назад пришел к власти, приняв разрушаемую гражданской войной страну, просто отдал приказ срубить головы всем главам старых родов, тем самым предотвратив развал государства. Правда, его проклинали потом многие, особенно потомки тех любителей поруководить самостоятельно и их прихлебатели. Да так рьяно проклинали, что их стараниями и подсчетами выходило, будто Иосиф перебил народу раз в пять больше, чем в Айноре вообще когда-либо жило. Однако прошло чуть более ста лет, и король уже был причислен к лику святых, так что оценили, пусть и с опозданием.

Так вот, Корбин тоже головы рубить да столицу виселицами украшать не боялся, и состояний да дворянства лишать – тоже. В течение одного-единственного дня высшее дворянство Багванны понесло жуткий урон. Зато моментально сформированная интересная новинка, про которую Корбин вычитал у Древних – штрафные роты – стремительно пополнялась личным составом. Хотя, конечно, пополнялись они не только за счет реально опасных для новой власти дворян, тех солдат, что участвовали в штурме поместья Корнелиуса, или тех, что решили сопротивляться новой власти. Корбин, отнюдь не чуждый злопамятности, вне очереди запихал туда, к примеру, тех сопляков, что зимой к Джурайе приставали – это чтоб неповадно было. Да и столичных чиновников вроде главного смотрителя фонтанов туда же отправил, жирок растрясти.

И весь этот процесс приходилось организовывать в поистине бешеном темпе и при минимуме наличных сил. Корпус боевых магов, собственная дружина, плюс монахи, но их тоже совсем немного. Солдат же Корбин привлекать не хотел – они его, конечно, поддерживают, но мало ли… Нет, потрошить внутреннего врага надо с минимумом преданных людей, и Корбин справился. Вот только он давным-давно так не выматывался. Ну да, давно, с того самого сражения. Прошло меньше недели, а казалось – вечность.

Но справились. Большинство даже и пикнуть не успело, как состоялся суд скорый, но справедливый, благо на всех у епископа нашлись интересные бумажки. У Корбина тоже нашлись, правда, поменьше – все же он специально этим не занимался. И у Райны нашлись, ее мальчики в бытность Райны королевой постарались на совесть. И у Корнелиуса – старый маг от дел вроде как бы и отошел, но по привычке продолжал собирать информацию. Так, на всякий случай. В общем, приговоры были вынесены заранее, оставалось только королевской рукой их подписать да привести в исполнение. А что Корбин формально королем еще не был – так ничего страшного. Коронация завтра, сразу после обеда, и вечером, соответственно, подписи уже будут. Ну а если кого и вздернут до того, так исключительно при попытке к бегству или злостном сопротивлении.

Спать Корбин отправился уже под утро. Хорошо хоть, что от нелюбимых им бумажных дел его освободили. Все-таки Райна, еще несколько дней назад фактически правившая страной, не успела потерять нити, которые держала в руках, и без особых проблем взяла на себя управленческие функции, оставив Корбину то, в чем он разбирался – армию и силовые вопросы. И даже утром графу дали немного поспать, хотя доставшийся Корбину в наследство королевский цирюльник и пытался пробиться к человеку, у которого коронация намечается. Но – не пустили. Вначале Корнелиус, а потом, проснувшись, и сам Корбин, заявивший, что его камзолы и прически не волнуют, и вообще, он сам теперь главный, как скажет – так и будет модно!

А вот когда Корбин неспешно завтракал в компании Корнелиуса, он и задал своему учителю вопрос, который волновал его уже достаточно давно:

– Знаете, Учитель, я все могу понять, но почему на меня так взъелся Ковен – не понимаю, хоть убейте. Я не переходил дорогу Первому, я вообще с ним практически не общаюсь – он для меня попросту безразличен, и вдруг – такая ненависть… Не понимаю.

– Ну, Кори, убивать я тебя не буду, но причину, пожалуй, расскажу. Понимаешь, охота идет не на тебя, а на меня.

– В смысле?

– В прямом. Им нужен я, а нападать на меня, не устранив тебя, они просто боятся.

– А вы-то им зачем?

– Давай я объясню тебе все с самого начала. Понимаешь, я ведь был главой Ковена, ты знаешь… Когда я лишился силы и ушел, Ковен остался фактически без головы – почти все старики погибли в том бою с некромантом, а молодняк… Словом, сила есть, а вот опыта – маловато. В результате во главе Ковена оказался всего лишь один из тех, кого раньше никто не принимал всерьез, и оказался он там не за силу, не за заслуги, а просто потому, что был старше других и на основании этого пользовался у молодняка некоторым авторитетом. Ну а потом, не знаю уж, почему, ему взбрело в голову, что я утаил то ли какие-то сокровища Ковена, то ли его секреты. Мне, когда я уходил, было, честно говоря, не до сокровищ, ну а содержимое моей головы – это только мое достояние, и отдавать я его никому не желаю. Однако несколько раз посланцы Ковена приходили ко мне, а в последний раз они осмелились угрожать. Вот тут-то я и вспылил и сделал ошибку – я их напугал и невольно подставил тебя.

– Это как?

– Да просто. Я им сказал, что еще раз явятся – и я натравлю на них своего ученика, тебя, то есть. А ты их съешь и не подавишься. Они, как ни удивительно, поверили. А вообще, если вдуматься, чему удивляться? Ты тогда как раз только что выиграл Идальгийскую войну, был в зените славы, о тебе слагали легенды… Ковен испугался. Точнее, испугался глава Ковена – он все же недалекий человек. Хотя я могу его понять. Представь себе, что в таверну заходит человек с тигром на поводке и требует обслужить его вне очереди. Можешь быть уверен, его обслужат, и каким бы статусом не обладали остальные посетители, они будут молчать в тряпочку. Всем будет понятно, кто здесь главный. У главы Ковена болезненное самолюбие, и, когда его на глазах у всех осадили и напугали, он этого не простил. Вот и воспользовался моментом, возможно, с той же Фан сговорился… Каждый из них играл собственную игру, но до определенного момента они были союзниками.

– Да уж, Учитель, сглупили вы.

– Сам знаю.

– Ну а раз знаете – давайте думать, как нам быть дальше. Первый – дурак, он создал ситуацию, при которой сдавать назад уже поздно.

– Лично я вижу два пути. Первый – постараться помириться с Ковеном, второй – драться.

– Попытаемся помириться – решат, что боимся. Тогда уж точно не отцепятся.

– Ну, вот видишь, Кори, ты сам и ответил.

– А я вижу третий путь, – Корбин откинулся на спинку стула, помассировал виски. Он не выспался, голова слегка болела, и потому особого желания миндальничать он в себе не находил. Впрочем, такое желание у него и в полностью здоровом и отдохнувшем состоянии возникало очень редко. – Я не буду драться.

– И что же ты будешь делать? – удивленно приподнял брови Корнелиус.

– А я их просто поубиваю. Вот еще – драться с ними… Много чести. Состряпаю еще один едрен-батон – и снесу цитадель к собачьей бабушке. Мое время слишком дорого стоит, чтобы растрачивать его на мышиную возню.

– Как будто ты его на ерунду никогда не тратишь, – насмешливо прищурился Корнелиус.

– Трачу, конечно, – покладисто согласился Корбин. – Только ведь это – МОЕ время, как хочу – так и трачу. На дела ли, на баб или еще на что – мне выбирать, мне и отвечать за последствия. А эти придурки заставляют меня тратить время на своих тараканов. Нет уж, я им за такие шутки головенки-то пооткручиваю. И вообще, обидеться, что ли?

– Обязательно, только чуть попозже, ладно? А то у тебя сегодня коронация.

– Да не вопрос, Учитель, коронуемся, а потом уж будем им шеи узлом завязывать. Но вообще, предлагаю решать проблемы по мере их появления. Вначале надо разобраться с руалийской армией – у нас ведь пока еще война, помните? Хотя, если честно, не думаю, что она доставит нам много проблем.

– Почему? – брови Корнелиуса от удивления взлетели вверх.

– Да у них король вот-вот помрет, – пожал плечами Корбин. – Военачальники передерутся, наступит бардак. Думаю, через недельку мы возьмем их тепленькими, если сами не сбегут.