Морская ведьма(СИ)

-Еще вина, мой господин? - Йованка подняла кубок и пустила струйку на грудь, чтобы вино, стекая, попадало в рот Гийому. Тот с рычанием целовал и кусал ее груди, жадно глотая пьянящую жидкость, а рашкованка раскачивалась на нем, ударяясь плоским животом о трясущиеся складки жирного брюха, издавая похотливые стоны и крики, еще больше распалявшие Гийома. "Молодой бык" явно подходил к своему пику- Йованка чувствовала как конвульсивно сокращается проникшая в нее плоть. Она усилила движения бедрами и с радостью ощутила затихающую пульсацию внутри себя, чувствуя как обмякает грузное тело, как слабеют и соскальзывают сжимавшие ее талию руки, а сам патриций оседает в теплую воду почти по шейку. Вскоре Йиванка услышала негромкое сопение означающее, что на сегодня любовные игры для Первого Патриция окончены.

Чернокожий Гектор стоял у дверей купальни, прислушиваясь к звукам доносящимся из-за двери. Пренебрежительная усмешка искривила полные губы, когда он услышал, как стихли крики и стоны, сменившись громким храпом. Следом послышался плеск воды и шлепанье босых ног по полу.

-Ты быстро,- усмехнулся негр, когда дверь распахнулась.

-Много ли надо нашему толстячку? - фыркнула Йованка,- думаю, он бы уснул и без твоего зелья, просто переутомившись.

-С зельем надежней,- усмехнулся Гектор,- мы же не хотим, чтобы он проснулся раньше чем надо?

-В прошлый раз он чуть не окочурился от твоей отравы,- недовольно сказала Йованка,- я уж испугалась, что он догадается.

-Поэтому я и сказал тебе уменьшить дозу,- Гектор обнял талию прильнувшей к нему куртизанки, - будем говорить о хозяине или займемся чем-то получше?

Темные глаза встретились с зелеными, с губ Йованки сорвался томный вздох, прервавшийся когда язык Гектора ворвался в ее рот. Его рука скользнула по ее спине, стиснув упругую ягодицу, потом проникла меж бедер, безошибочно нащупывая нужное местечко. Йованка вскрикнула, почувствовав вторжение в свою влажную щелку, но Гектор снова закрыл ей рот поцелуем, на который куртизанка с готовностью ответила, чувствуя, как у нее, как и всегда, предательски подкашивается ноги. Она и Гектор, почти одновременно появились в доме Гийома и сошлись на четвертый день знакомства, но Йованка и спустя несколько месяцев тряслась от похоти, отдаваясь чернокожему. Знавшая множество мужчин, куртизанка, неожиданно для самой себя, оказалась во власти болезненной, доходящей до мании, привязанности к человеку, что и после многих лет цивилизации, оставался жестоким дикарем из джунглей и пустынь Черной Земли.

-Даже твой палец больше его отростка,- выдохнула Йованка, когда поцелуй, наконец, прервался,- Матерь Божья, как он мне надоел!

-У Гийома много других достоинств, - рассмеялся Гектор,- каждому свое,- он отнял руку и мощным рывком развернул Йованку спиной к себе. Удовлетворенный стон сорвался с губ куртизанки, наконец почувствовавшей в себе нечто куда большее, чем просто палец. Утробный рык сорвался с полных губ, пока чернокожий раз за разом входил в податливое лоно и в такт его движениям все громче раздавались сладострастные стоны рашкованки, совершенно забывшей о Гийоме, мирно спавшего в остывающей купальне.

Наутро, Гийом не стал, по своему обыкновению, визгливым голосом призывать слуг, чтобы они помогли ему одеться. Поднявшийся наверх слуга, сообщил, что спальня Гийома пуста и, судя по не расстеленной кровати, в ней никто и не ночевал. Нигде не было видно ни наложницы Первого Патриция, ни его чернокожего телохранителя.

Опасливо озираясь и подталкивая друг друга несколько слуг, во главе с управителем спустились в купальню. У входа им предстало ужасное зрелище- перед распахнутой дверью, лежал чернокожий гигант с кровавым месивом вместо лица. Здесь же лежало и орудие убийства- вытащенный из стены камень, на котором еще виднелись ошметки крови и мозгов. Судя по не покидавшей ножен каскаре, неведомый убийца застал Гектора врасплох. Когда один из слуг, набравшись храбрости, вошел в купальню, то увидел только торчащую из воды макушку окоченевшего Гийома.

Наложницу из Рашки так и не нашли.

-Ибо так проходит слава сильных и гордость беззаконных, что в безумии своем уповают стать выше своих братьев во Христе, отринуть царствие небесное ради земного тлена. Как царь тирский, вознесшийся столь высоко, что решил уподобиться богу, так и Беренгар из Арля, решился отринуть законы свободного города Марселя и уподобиться безбожной знати, что считает своих подданных за скот и правит так, будто не един бог на Небесах. И подобно царю тирскому он низвергнут и посрамлен в своих замыслах...

Глава Банка Святого Виктора украдкой зевнул и тут же демонстративно перекрестился, видя, что огненные проповеди епископа Робера находят отклик в его сердце. Его святейшество за время проповеди уже успел сравнить Беренгара с Каином, царем Иродом, фараоном, Иудой и самим Сатаной, а отравленного толстяка Гийома - с Авелем, святым Виктором и царем Давидом. Приходилось терпеть- собравшиеся в храме члены купеческих и ремесленных гильдий с благоговением внимали Роберу. Рядом с образами святых дымились благовония и свечи, чьи огни отражались в золоте и драгоценных камнях, украшавших все убранство храма и одеяния священнослужителей. Вся эта роскошь в сочетании с пафосом речей епископа безотказно действовала на публику, внимавшую каждому слову Робера - что от нее и требовалось. Главы знатных семей также сейчас изображали воплощенную благочестивость, хотя Гуго и отмечал на некоторых лицах не благоговение, а растерянность, испуг, а кое-где - и бессильную злость.

Ничего. Теперь они уже не опасны.

Он посмотрел на стоявшего через два ряда Безона - тот, не снимая лат и держа шлем на согнутой руке, преклонил голову изображая скорбь и благочестие. Гуго усмехнулся - как удачно, все же, что Беренгар сам при военачальнике похвастался тем, что подарил Гийому ту шлюху, которую все обвиняют в отравлении толстого патриция. Естественно, когда об этом дошла речь до отцов города, Гуго и Робер мигом обвинили Беренгара и его племянника в заговоре. Безон, которому епископ напомнил о неосторожной похвальбе Беренгара, поднял армию, а епископ - своих дознавателей из братства Святого Виктора-Водителя Воинств. Особняк Жескара был взят штурмом - молодой хозяин попытался отбиваться, но солдаты Безона мигом смяли его людей. Жескар был взят в плен, а его дядя, видя, что положение безнадежно, принял яд. Тщательный обыск в сочетании с методами дознания, принятыми в братстве Святого Виктора дали плоды- Жескар признался, что поддерживал тайную переписку с представителями кайзера, кровно заинтересованного в том, чтобы отколоть Марсель от Карфагенской Лиги. Его признание зачитал глашатай на главной площади Марселя, прежде чем началась служба в соборе святого Виктора. Тем временем люди Бозона и Гуго врывались в особняки сторонников Беренгара и его честолюбивого племянника, кого бросая в темницу, а кого и убивая на месте. Гуго спешил первым же ударом обезглавить своих противников, лишить заговор наиболее активных и влиятельных сторонников- иначе все это грозило вылиться в гражданскую войну, которая бы убила Марсель. И, похоже, он достиг цели.

Гуго самодовольно осмотрел собравшихся - вот когда можно провести Большой Совет. Вряд ли кто возвысил теперь голос против него и Карфагена - даже Моронт, что сейчас прячет глаза и избегает встречаться с ним взглядом. Но, к счастью, теперь это не нужно- есть куда более убедительное и быстрое решение проблемы.