Обреченные души (СИ)

В ответ Огильд кротко улыбнулся.

Посмотрев по сторонам, Фрост пребывал в замешательстве:

- А где все лошади? – смутился он, минуту погодя.

- Мы держим всех лошадей в конюшнях, а разве у вас не так? Или ты думал, что мы настолько дикие? – усмехнулся со скрытной наглостью кальхеймец.

- Признаться честно, я и понятия не имел, каков ваш народ и никогда не думал об этом, - искренне ответил Форас, глядя собеседнику в голубые глаза.

- Хм, - задумчиво буркнул Огильд, - конюшни там, - помолчав, сказал мужчина, указывая на большой деревянный дом, возле которого были разбросаны небольшие намокшие охапки сена.

Мужчины, не проронив ни единого слова, оседлали лошадей и выехали на размытую ливнем тропу. Путники долгое время были безгласны, пока кальхеймец не нарушил тишину неожиданным вопросом, сильно озадачившим короля:

- Человек, которого ты желаешь спасти, он ведь прислуживает тебе, не так ли?

- А с чего ты взял, что он мне прислуживает? – полюбопытствовал Фрост.

- Он бросился спасать тебя ценой своей жизни… у нас тех, кто так защищает ярла, называют Танху, в честь первого воина-прислужника. Но ярл никогда не стал бы так печься о Танху, как вы о своём воине, - ответил Огильд. – Скажу больше, я знаю, вы знатных кровей, не так ли?

- Ты, безусловно, прав, но я не хотел бы, чтобы ты это кому-то говорил, я вижу в твоих глазах негодование и презрение к таким, как я, но нам просто необходимо иметь у себя под боком слуг, - ответил Форас.

- Да, я ценю свободу и тех людей, которые готовы безукоризненно её подарить, среди знати таких нет, и никогда не будет! Нищий отдаст последний кусок несчастному, а богач пройдёт мимо, стараясь не поднимать своего напыщенного взора на бедолагу.

Фрост замолчал в растерянности.

- Но, а если ты из этой знати, я пожму тебе руку, потому что прийти в незнакомую землю, не боясь за свою голову, надо быть, либо смельчаком, либо самоуверенным безумцем. А что уж тут говорить про спасение слуги, здесь, однозначно, попахивает геройством, - усмехнулся Огильд.

- Я восхищён твоим рассуждением! – сказал Форас, - на самом деле, этот человек - мой придворный рыцарь, но он мне больше чем слуга. Так получилось, что однажды перед охотой он вбежал ко мне как безумный в покои и уверенно заявил, что против меня готовится заговор среди моих стражников. Я ему не поверил… мы жестоко поругались с ним, я поставил ультиматум, что, мол, лишу его всех рыцарских привилегий и посажу в клетку, как зверя, если он попытается меня преследовать. Но, оказалось, правда была на его стороне… меня хотел застрелить из лука капитан стражи. Человек, которому я искренне доверял. Он натянул тетиву и нацелил стрелу прямо мне в лицо. Я думал, что моя жизнь уже скоро будет обручена со смертью, как вдруг из кустов выскочил Эрабор и отрубил мерзавцу руку. Я отделался только лёгкой царапиной от стрелы, когда она пробила кожаный наплечник. С тех пор, этот поступок возвысил в моих глазах этого человека, и я поклялся перед богами отплатить ему тем же самым, если это будет в моих силах.

- Так значит вы правитель той самой земли, откуда прибыли?! – удивился Огильд, - как-то невдомек, получается, - слегка обескуражено произнёс молодой воитель.

- Перестань, я тоже был молод, тоже сражался, я знаю и вкус боли и вкус крови, я многим обязан за свою жизнь, убережённую от холодных рук смерти, жизнь во дворце меняет тебя, власть портит, делает тебя высокомерным и равнодушным к проблемам крестьян. Поверь, править – это что нести анафему на сердце. А в ваших землях я почувствовал себя свободным, равным, путь так и будет, пока я не вернусь домой, – с твёрдостью заявил Фрост.

- И всё же, признайтесь, вами движет отнюдь не чувство жалости к своему народу? – пытался добраться до истины Огильд.

- А что такое царство, когда в нём кроме тебя никого нет? – смутил встречным вопросом собеседника Форас. - И давай будем общаться на равных, давно я не испытывал такого удовольствия от свободы.

- Как скажешь, и всё же ты не ответил на вопрос, - улыбнулся Криольд.

- Каждый в этом мире, кроме своей шкуры, чем-нибудь, да дорожит, но это не повод забывать о других, которым кто-то так же дорог, как и тебе, - ответил Фрост.

- Неужто именно люди из ваших земель, которых я считал кровожадными чудовищами и бессердечными варварами и вандалами, пришли в наши мирные земли двадцать лет назад и начали убивать и уводить в рабство беззащитных детей, женщин и стариков?! – в замешательстве предположил спутник, припомнив изводившие его душу минувшие дни.

- Не смей так больше говорить! Наши господа хоть и бывают гнусными, но не до такой степени! - возмутился король с угрюмым оскорблённым лицом. Помолчав, он добавил: - не на нас этот грех, наша вера запрещает нам творить такие жестокие подлые вещи.

- А кто тогда были эти люди? Они, как и вы, прибыли на серых лошадях, на доспехах они носили изображения, а их спины прикрывали плащи, - подметил кальхеймец.

- Понимаешь, ту не всё так просто, - начал объяснения Фрост. – Наша земля – Тавриния, когда-то была целой, но потом разразилась война и держава раскололась на несколько независимых частей. Наша земля – Сноуглэйд, на юге нейтральный Вэтфэльд, на юго-западе враждебная страна бесчинства и изменников Форлианд, на юго-востоке обособленная от других стран неприступными горами Вудвельд. Люди Сноуглэйд остались верными издревле почитаемым богам, а Форлианд, наплевав на старину, уничтожили все священные храмы и создали новую религию. Но на самом юге материка находится ещё одна страна, куда более великая и сплочённая чем Тавриния – Альвиония. Как раз ей-то Форлианд и Вэтфэльд выплачивают ежегодную дань. Мой прадед выгнал Форлиандских гонцов из города, сняв с них все драгоценности и роскошные одежды, которыми они пришли красоваться и выказывать этим своё якобы превосходство. Для нас железо и вера всегда были ценнее золота.

- У нас золото - проклятый метал, тот, кто носит его, никогда не попадёт в Глоригард.… В царство бога солнца и жизни Энлода, в мир незыблемого покоя, - поддержал беседу Огильд.

- Я так толком-то и не понял, что произошло около двадцати лет назад, на нас накинулись поселенцы, озлобленные и ненавистные, как львы, над которыми будто бы издевались всю жизнь.

- В то время, похожие на вас люди, прибыли в наши мирные земли и учинили там ужасную бойню. Мы называем то место «кровавым полем», из-за алых маков, которые теперь там растут в память о погибших.

- Твой друг сказал, что ты сын бога, что это он имел ввиду?

- Ха-ха, это всё ерунда, бред, не больше, - усмехнулся Огильд, стараясь уйти от вопроса.

- А всё же у тебя есть отличия от своих соратников, - подметил Фрост.

- Это вы из-за глаз? - изумился кальхеймец.

- Да. Голубые глаза сразу обращают на себя внимание. Самые известные голубоглазые – это знатный род Тронэров из Форлианда. - поведал Форас.

- То есть ты хочешь сказать, что я бастард господ!? – в недоумении воскликнул ожесточенно Огильд, - да быть того не может!

- Да не тревожься ты. Совпадения и догадки не всегда дают нам истину, - улыбнулся Фрост.

- Когда я родился, у меня не было отца, - начал свой рассказ кальхеймец с опечаленным серьёзным лицом. - Я был не похож на остальных, из-за этого мать называли блудницей, и очень часто издевались над ней, да и чего уж там, презирали и питали омерзение. Тогда-то и родилось заблуждение, что, мол, я сын бога войны Криольда. А кто мой отец, я понятия не имею, да и не желаю знать, кто эта скотина, что обрекла мою мать на мучения.

- Рано или поздно истина откроет пред тобой свои врата, и ты всё узнаешь о своём прошлом, и неважно, хочешь ты этого или нет, - пообещал Фрост, похлопав собеседника по плечу.

Путники так увлеклись разговором, что не заметили, как скрылись за пузатыми холмами деревянные домики. Извилистая тропинка вела всё выше и выше, становясь менее приметной.

- Лекарка просила принести ей кору берёзы, ягоды можжевельника и цветки шалфея, - разрушил молчание Форас, залюбовавшись сапфирно-синими полями из васильков, шалфея и колокольчиков.