Властелин Времени

Девушка окинула страницы коротким взглядом и покачала головой.

— Нет, это не для меня писалось.

— Но я думал, ты…

— Послушай меня, Джаг, — начала Джессалин. — Я друг Вика — и твой друг тоже. Во время наших с Великим магистром путешествий мы сталкивались со многими испытаниями. Но он никогда бы не оставил мне нечто подобное. И Крафу он книгу эту тоже не оставил, хотя знает его много лет. Именно поэтому Краф и не пожелал сам разобраться с этой рукописью. Дневник Вика предназначен именно для тебя. И это только часть того, что он оставил для тебя в Имарише.

Джаг запустил руки в волосы.

— Я не могу его расшифровать, — прошептал он. — Я бьюсь над дневником уже столько времени, но получается какая-то бессмыслица.

— Не опускай руки, — сказала эльфийка. — Вик что-то хотел тебе этим сказать. Просто твой разум сейчас не может действовать в полную силу — ты устал и слишком много работал. Вик всегда учил меня, что в таком состоянии возможности того, кто решает какую-либо задачу, серьезно ограничены.

— Мне все равно вряд ли удастся заснуть.

Джессалин ткнула пальцем в стоявшую перед двеллером чашку с чаем.

— Естественно.

Джаг недовольно вздохнул и скрестил руки на груди.

— Знаешь, ты не очень-то сильно этим мне помогаешь.

— Прости, я этого не хотела, — примирительно отозвалась девушка. — Тяжело вам пришлось в Рассветных Пустошах? — неожиданно спросила она.

В сознании двеллера промелькнули до боли яркие картины.

— Просто ужасно. Улицы города были усыпаны мертвыми телами. «Ветрогон», чтобы он мог отплыть, чинили четыре дня, и Рейшо сказал, что они все это время выуживали из воды мертвецов. Даже в тот день, когда корабль отплыл, прибой все еще продолжал выносить трупы.

— Я не могу себе этого представить.

— А я — забыть, — отозвался Джаг.

— Есть вещи, которые нельзя забывать.

— Я не могу забыть, что Великий магистр находится в руках врага, — прошептал двеллер.

— Он там, где сам пожелал остаться, каковы бы ни были причины, которыми он руководствовался.

— Ты не знала, что он задумал?

— Нет. Нам с Кобнером сообщили, что он будет в Имарише, и мы прибыли сюда три дня назад. Еще нас предупреждали, что Великого магистра можешь сопровождать ты.

— А Краф? О его присутствии тоже шла речь?

Джессалин нахмурилась.

— Нет.

«Интересно, почему?» — подумал Джаг.

— Ты же знаешь, Краф не всегда путешествовал с Виком, — сказала эльфийка.

И, помолчав немного, задала еще один неожиданный вопрос:

— Почему между вами натянутые отношения?

— Да нет ничего такого, — запротестовал двеллер, не питавший, однако, больших надежд, что ложь его звучит убедительно.

— Ну да, как же, — отозвалась эльфийка. — Кого ты пытаешься обмануть? Я поняла, что что-то произошло, когда Краф не попытался забрать у тебя дневник, зато сразу же принялся твердить о важности разгадки головоломки.

— Ну ладно. У нас… определенные проблемы.

— Ах, проблемы? Проблемы имеет смысл как можно скорее разрешить — нам всем понадобится собрать все силы, чтобы выполнить то, на что указывает Вик в этом своем дневнике.

«Если, разумеется, его когда-либо удастся расшифровать», — мелькнуло в голове двеллера.

Должно быть, Джессалин уловила на его лице тень сомнения.

— Ты кое-что забываешь, Джаг. Этот дневник писался специально для тебя. Что бы ни творилось у тебя в душе, помни это и верь в себя.

Двеллер провел руками по книге. Он знал бумагу и переплет, знал, каким образом стежки соединяли их в одно целое, — переплетному ремеслу его учил Великий магистр.

— Ты непременно добьешься успеха, — продолжала девушка, — но сейчас тебе надо хорошенько отдохнуть. — Она встала из-за стола. — Увидимся утром.

Джаг поблагодарил ее за добрые слова и опять уставился на исписанные почерком Великого магистра страницы.

— А ведь она права. Много ты сегодня не наработаешь, а вот завтра еще хуже может пойти дело, раз ты не хочешь взяться за ум, как тебе советуют, и отдохнуть. Ты же не двужильный все-таки.

Повернувшись на голос Рейшо, двеллер увидел, что тот сидит, ссутулив спину, в тени на ступенях. Сабля, с которой молодой матрос никогда не расставался, лежала у него на коленях.

— Что, в этом доме вообще никто не спит? — изумился Джаг.

— Да почти никто, — буркнул откуда-то снизу Кобнер. — Себе пользы не желаешь, так хоть о нас подумай.

— Барышня-то умная, — заметил Рейшо. — Умная да еще и красавица.

Его ухмылка прямо-таки сияла в темноте.

Двеллер пришел к выводу, что их объединенного натиска ему не выдержать, и задул свечу. Тьма мгновенно заполонила комнату. Он взял одеяло, которое оставила ему Тиар, и устроился на стоящей у стены лежанке.

Какое-то время Джаг лежал, уставившись в потолок; в голове у него все гудело. Разум двеллера перебирал десятки и сотни способов расшифровки рукописи, но ничего путного в голову не приходило. Он уже перепробовал все, что мог. Шифр оказался слишком для него сложным; но почему все же Великий магистр рассчитывал, что Джаг его разгадает?

Двеллер не помнил, как уснул, но в какой-то момент это определенно с ним произошло, потому что, когда ему начал сниться сон, он его узнал. Частью сознания Джаг ощущал, что он по-прежнему лежит на лежанке в доме Шарца, но сил бороться с затягивающей пеленой сна у него не было. Двеллер в который уже раз подчинился силе, уводящей его в глубины памяти.

Они с Великим магистром, только что выбравшиеся из гоблинских шахт, с трудом приходили в себя, восстанавливая дыхание после долгого бега через лес Клыков и Теней. Общение с Брантом помогло Великому магистру научиться взламывать любые замки. Досконально постигший искусство воровского ремесла, тот, однако, привык не полагаться полностью на отмычки и прочие хитроумные приспособления, потому что, если добываешь себе на хлеб, присваивая чужое, достаточно часто можно наткнуться на сторожей и изощренные ловушки, и тогда только и остается, что уносить ноги — в любой момент и в любой ситуации.

Великий магистр успел освободить и остальных двеллеров-рабов, трудившихся вместе с ними в туннеле. Те не мешкая разбежались во все стороны, поскольку знали, что вот-вот в погоню за ними бросятся гоблины, использующие для охоты за рабами специально натасканных злобных ящериц.

Великий магистр с головы до ног вымазал Джага какой-то вонючей жидкостью, настолько мерзкой, что тот с трудом переносил собственный запах. Из трав, собранных во время их побега от погибели к свободе, он приготовил мазь, которая сразу облегчила боль в ранах на запястьях и лодыжках Джага.

— Откуда вы столько знаете? — спросил двеллер, ощущая холодящую ласку целебной мази.

Ответа он не ожидал — Джаг вообще мало тогда знал о Великом магистре. Но в шахтах только тот, казалось, не поддался отчаянию и не отказался от надежды, спокойно ожидая, пока не подвернется удобный момент для побега, причем покинул место заточения, освободив и других рабов, работавших рядом с ним в туннеле.

— Я много знаю потому, что стараюсь учиться, — ответил Великий магистр. — Прилагаю осознанные усилия, чтобы отвлечься от своих текущих потребностей и изучить все, что возможно. Никогда не знаешь, что тебе может пригодиться в жизни, — имеет смысл готовиться к самому невероятному.

Он тогда еще слегка усмехнулся, произнося эту сентенцию, но в глазах двеллера по-прежнему был страх. Вдали, бросая вызов ночи, вопили ящерицы гоблинов в предвкушении дела, что поручили им жестокие хозяева.

Потом события сна перенеслись вперед, на несколько недель после побега из шахт. Великий магистр разыскивал некий предмет из легенд, который в конце концов оказался одним из сорока семи отчетов гномов Рурмаш о том, как они строили суда из металла на Дымящихся болотах, сражаясь с гоблинами за владение железорудными шахтами. История этой борьбы была отражена в виде набора многогранных металлических сфер, которые, причудливым образом переплетаясь, рассказывали об этом захватывающем событии.