Хроники империи, или История одного императора

— Какая вы, оказывается, коварная личность, Илис. Уговорили меня приплыть сюда, за тысячи лиг, а теперь бросаете в чужой стране на произвол судьбы.

Илис слегка удивилась. Чего она не ожидала от Рувато, так это жалоб.

— Мне казалось, вы неплохо устроились в Ифрании.

— Неплохо, да.

— Вас многие любят, здесь вам не придется проводить дни в одиночестве, как в Медее.

— Вы правы, — подтвердил Рувато, и тут пальцы его вдруг сжались на спинке кресла. — Илис, меня мучает одна мысль… Скажите откровенно: то, что вы говорили тогда во дворце вашего дяди — насчет того, чтобы увезти вас на край света и жениться без проволочек, — это была только попытка избежать нежелательного брака с милордом Авнери?

Ага, подумала Илис, я была права. Тот разговор его заел.

— Я говорила от сердца, — ответила она твердо. — И на тот момент действительно готова была пойти с вами к алтарю.

— На тот момент… — эхом повторил Рувато. — А сейчас, вероятно, уже поздно?

— Простите, — сказала Илис. После того, как ситуация с супружеством благополучно разрешилась, ее решимость, в самом деле, несколько поубавилась. Ее теперь привлекали иные перспективы.

Рувато ничего не ответил, только склонил низко голову, и светло-золотые волны волос заслонили его лицо.

А ведь мой ответ, вдруг спохватилась Илис, можно истолковать как раз в том духе, что я хваталась за Рувато как за соломинку, спасаясь от Крэста! Ох, язык мой!.. Опять я обманулась его спокойствием. Ну да что ж теперь, не объясняться же.

Прошло несколько минут, в течение которых Рувато так и стоял, потупив взор и замкнувшись в молчании. О чем он думает? спросила себя Илис. Об упущенной возможности? Но сколько можно? Уж давно решился бы на что-нибудь!

— Я с вами не прощаюсь, — не выдержав, заговорила она нарочито оживленным тоном, — поскольку намереваюсь частенько бывать в Ифрании. Мы будем видеться, я еще успею надоесть вам.

Рувато молча поклонился.

Уходила от него Илис, унося в душе сильнейшее чувство досады. Чего он от нее хочет? Чтобы она первой бросилась ему в объятия? Так она уже однажды бросилась… почти… и что услышала?! Ну уж нет, больше такой глупости она не повторит.

И в конце концов, у нее было о чем подумать кроме Рувато. На теплом, благоухающем цветами и морем острове, ее ждали трое детишек, которых она, выражаясь высоким штилем, вырвала из рук зловещих братьев Гесинды, чтобы воспитать в них свободных духом магиков. Вот о воспитании их как раз следовало подумать в первую голову. А Рувато пусть сам о себе думает.

Хроники Империи. Год 1268-й

Два трехлетних карапуза, оглашая окрестности парка громкими воинственными воплями, подпрыгивали в седлах деревянных лошадок и резво размахивали маленькими деревянными мечами. Лошадки были установлены на колеса, и два юных пажа таскали их взад и вперед по поляне, заливаясь хохотом и получая от этого не меньше удовольствия, чем принцы-близняшки. Поодаль под деревьями стояли несколько легких садовых кресел, в которых расположились молодые женщины в шелковых платьях. Одна из них покачивала стоявшую рядом колыбель с накинутым на нее легким газовым покрывалом. Остальные шили и оживленно, хотя и тихо, разговаривали между собой. Их тихие нежные голоса журчали, как ручейки. Было безветренно, солнце стояло почти в зените; струился тихий, знойный, ленивый летний день.

Эта картина представляла самое отрадное зрелище для глаз Марка. Он стоял за границей лужайки, прислонившись плечом к высокой липе, и ласкал взглядом белокурую молодую женщину, склонившуюся над шитьем. Она не видела его. Милое лицо ее было опущено, румяные губы чуть улыбались. Эва, супруга наследника трона империи, вступила в пору самого расцвета женской красоты, и трудно было ею не любоваться. Время от времени Марк переводил взгляд на хохочущих и вопящих близняшек и улыбался. Ему очень хотелось подойти и посидеть рядом с женой, но он знал, что провести с ней много времени не удастся, а уйти от нее слишком скоро будет очень уж тяжело. Но невозможно было и устоять перед соблазном. Марк вздохнул и размашистым шагом направился к живописной группе. Среди женщин и детей его появление вызвало сильное оживление. Близняшки с визгом бросились дергать его за одежду; няньки, фрейлины и пажи встретили его улыбками, почтительными поклонами и реверансами; Эва же встала и двинулась навстречу, протянув к нему руки и сияя глазами.

— Марк, милый, ты вернулся! — воскликнула она радостно.

— Да, я только что приехал и сразу пришел на тебя поглядеть, — ответил Марк. Несмотря на теплый летний день, он был в пропыленном плаще, да еще к тому же в кожаном нагруднике под ним, и поэтому вспотел. Еще пять минут назад он был в седле, а до того проделал долгий путь из медейской Скрабы. Произошедшие за последний год в Медее события встревожили его, в особенности же — рождение нового наследника престола; вид сияющего радостью лица жены заставил его позабыть о всех тревогах, но одно слово — и он снова вспомнил о них. — Нет, Эва, не надо, не трогай меня, испачкаешься, — сказал он, предупреждающе протягивая руку.

— Ах, ерунда, — возразила Эва и приникла к его груди.

— Как мальчики? Как Мадлена?

— Все здоровы и благополучны, — ответила Эва несколько рассеянно — от ее взора не ускользнула тень, легшая на лицо супруга. — В чем дело, Марк? Неприятности?

— Еще пока не знаю. То, что произошло, давно следовало ожидать, но…

— Что случилось? — Эва отстранилась и озабоченно заглянула ему в глаза.

— У Тео родился сын, — ответил Марк сдержанно.

— Ох!..

…Вот именно — "ох!" — думал Марк, торопливо шагая по дворцовым коридорам в поисках императора. Кто мог подумать, что разменявший шестой десяток король Тео Тир снова станет отцом? Все произошло так неожиданно и поспешно…

События в Медее начали развиваться странным образом с того момента, как год назад внезапно скончалась королева Даньела. Ее смерть, произошедшая вскоре после пышных торжеств в честь замужества принцессы Ванды, вызвало шок у всей королевской семьи, поскольку Даньела, хотя уже и давно не девочка, все еще была полна сил и здоровья. Тем загадочнее и подозрительней выглядели обстоятельства ее смерти: однажды утром королева просто не проснулась. Тео начал расследование, казнил двух или трех придворных лекарей, но ничего не выяснил. В отличие от остальных домочадцев держался он удивительно спокойно и холодно, и это дало Дэмьену, не любившего своего отчима, повод заподозрить короля в преднамеренном убийстве. Впрочем, свои соображения Дэмьен держал при себе, поскольку не располагал никакими доказательствами. Да и, казалось, зачем бы немолодому уже королю избавляться от супруги, с которой он в мире и согласии прожил четверть века?..

Медея погрузилась в траур, который, впрочем, длился совсем недолго. Едва минул месяц со смерти Даньелы, Тео, презрев все приличия, женился снова на совсем юной, шестнадцатилетней девушке, дочери небогатого эрла. Поступок этот не лез ни в какие ворота, министры яростно воспротивились новому браку короля, не говоря уже о Дэмьене, который лучше всех понимал, что рискует лишиться в будущем трона. Но Тео сыграл самодура (именно что сыграл, вряд ли кто-то из его ближайшего окружения сомневался, что движет королем точный расчет) и пренебрег мнением все и вся. Результат не заставил себя ждать: вскоре стало известно, что юная королева беременна. А через девять месяцев после церемонии в храме Травии родился мальчик.

Именно ради посвященных рождению наследнику торжеств Марк и отправился в Медею…

Царившая в Стеклянном дворце атмосфера — тяжкая и душная, почти предгрозовая, — ему очень не понравилась. Принцесса Ванда, приехавшая из Лигии вместе со своим супругом Ричардом, выглядела бледной и растерянной. Смерть матери, появление мачехи, изрядно младше ее годами, и рождение маленького брата — все эти события стали для нее чередой горьких неожиданностей. Дэмьен ходил как очумелый и никак не мог поверить, что не спит и не видит кошмарный сон. Марку, с которым они за последние два года сошлись очень близко, он поведал, что ожидал от отчима чего угодно, но только не такого предательства по отношению к матери.