Все пути ведут на Север

— А ты спать не пойдешь? — спросил он у Корделии, которая присела на поваленный ствол дерева и задумчиво наблюдала за его манипуляциями.

Корделия покачала головой.

— Я не устала, и мне не хочется спать. Может быть, я могу тебе помочь? Например, принести воды.

— Еще чего не хватало, — проворчал Грэм. — Нечего тебе тяжести таскать. И так, того гляди, переломишься пополам. Я сам принесу…

— Я крепче, чем кажусь, — тихо улыбнулась Корделия.

— Хорошо, ежели так. И все-таки я сам. А ты присмотри за костром.

Прихватив котелок, Грэм спустился в овраг и набрал воды, кристально-прозрачной и очень холодной. Мысль о том, что в ближайшее время можно будет поесть чего-нибудь горячего, грела его в буквальном и переносном смыслах.

Вернувшись, он застал Корделию на прежнем месте. Подтянув к себе одно колено и обхватив его руками, она задумчиво глядела в огонь. Видимо, это она и подразумевала под «присмотреть за костром». Грэм молча приладил котелок над огнем и сел напротив Корделии на землю, постелив под себя сложенный плащ. Хотя в последние несколько дней значительно потеплело, земля оставалась холодной, словно осенью.

— Как хорошо, когда есть огонь, — тихо проговорила Корделия. — Мы все очень устали в последние дни.

— То ли еще будет, — посулил Грэм. — В Касот еще и не так придется скрываться.

— Ты не боишься? — через огонь взглянула на него Корделия.

Грэм пожал плечами.

— Чего мне бояться? Я не участвую в этой войне.

— Пока ты с нами — участвуешь.

— Даже если так… Спокойной жизни я не ищу.

— Это видно, — согласилась Корделия. — Ты очень беспокойный человек, Грэм. Мне интересно, кто ты. Ив уверен, что ты нобиль, но почему-то это скрываешь.

— Ив со всеми успел обсудить мою персону? Даже если я нобиль, не понимаю, почему его это так волнует.

— Он считает, что если ты скрываешь от нас это, то можешь скрывать что-нибудь еще.

— И что? Или он полагает, что я обязан вывернуться перед ним наизнанку?

Корделия улыбнулась.

— Ив очень резкий человек, но в чем-то он прав… К примеру, у тебя очень правильная речь. Это странно и необычно для простолюдина.

— Я учился в храмовой школе, вот и все, — пожал плечами Грэм.

— Не каждый родитель отдаст своего отпрыска в храмовую школу… Кто был твой отец?

— Какая разница? Он давно мертв.

— А мать?

— Она умерла еще раньше отца. Корделия, к чему эти расспросы? Между прочим, о вас я тоже почти ничего не знаю.

Корделия и глазом не моргнула.

— Тебе известна цель нашего путешествия — если я верно понимаю, Ванда тебя на этот счет просветила, — и это больше того, что нам известно о тебе. Мы не знаем, кто ты, как и зачем оказался в Медее…

— Кто вы — этого я тоже не знаю, — разговор начал надоедать Грэму, и эти слова прозвучали почти резко. — Вы назвали только свои имена, а это — ничто.

— От полных наших имен тебе пользы не будет, — мягко возразила Корделия. — Одно только смущение ума…

— То есть?

— Право, это неважно, — наклонившись, она бросила в костер несколько веток из-под ног.

— Ну и от меня тогда отстаньте, — в сердцах бросил Грэм.

— А почему — Фекс? — задумчиво проговорила Корделия, словно не слыша его. — Рондра — это понятно, а почему — Фекс?

— Купцам тоже нужна охрана.

— Охрану можно нанять среди людей Рондры…

— Верно, а бирка от Фекса — знак того, что я служу и ему тоже… опосредованно… этого довольно?

Корделия долго смотрела на него через огонь, накручивая на палец белокурую прядь, выбившуюся из косы.

— Это могло бы быть так… — проговорила она тихо. — Но…

— Но? — переспросил сквозь зубы окончательно выведенный из себя Грэм.

— Но это не так.

— Да идите вы все к Борону! — взорвался Грэм, вскакивая. — Что вам за дело до меня? Что за допросы с пристрастием?! Какое вам дело, откуда я пришел и куда я уйду, когда мы распрощаемся?

— А мы распрощаемся? — загадочно улыбнулась Корделия. — Мне показалось…

— Что? Что тебе показалось?

— Мне показалось, — с невероятным спокойствием продолжала девушка, — что ты не прочь был бы вернуться с нами… в Медею…

— Я этого никогда не говорил.

— Но думал….

— И не думал!

Улыбка Корделии становилась совершенно невыносимой.

— Может быть, и не думал… но в глубине души…

— Хватит, — Грэм отвернулся, чтобы не видеть улыбки Корделии, и принялся собирать лежащие на земле сучья. — Это разговор ни о чем. Сначала нужно сделать дело, а потом…

Несколько времени помолчав, Корделия спросила:

— А ты бывал в Касот?

— Приходилось. Правда, недолго и давно, еще до войны.

— И… как там?

— Да как везде.

— Но… говорят… там магики расхаживают прямо по улицам?

— Вероятно, так и есть. На них же не написано, что они магики.

— Еще говорят, что в Касот магики — уважаемые, состоятельные люди?

— Во всяком случае, их не жгут на кострах и не заточают в башнях; напротив, отдают в обучение всякого, кто проявил малейшие способности к магии.

— Это все потому, — поджала губы Корделия, — что их император — колдун. Будь иначе… Барден знает, что такое магия, и умеет управлять ей, а, следовательно, и людьми, владеющими ей. Никто другой не смог бы. И это единственная причина, почему королевство, в котором такое количество свободных магиков, не погрязло в междоусобных войнах. Но сама по себе магия очень опасна. Любой магик, даже обученный, легко может причинить вред и себе, и другим, причем зачастую даже неосознанно! Магией можно только убивать и разрушать, никто и никогда не использовал ее для созидания. Магик — тот же убийца, только вооруженный не кинжалам, а силами, природа которых неизвестна, но корни их, несомненно, в хаосе. Поэтому мы и держим ма-гиков изолированно, в башнях, стены которых препятствуют проникновению магии наружу, чтобы они не смогли навредить. А насчет костров… Это жестокая мера, и к ней стараются прибегать как можно реже, если не остается другого выхода. Чаще у нас просто запирают магика. А поступай мы иначе, воцарился бы хаос.

— Так может, — усмехнулся Грэм, — вам стоит последовать примеру касотцев и посадить на трон магика?

— Не говори глупостей! — Корделия вспыхнула и почему-то воровато оглянулась на шатер. — Барден — узурпатор, и вообще…

— Это не мое дело, — закончил Грэм. — Я знаю. Ваш король и без меня разберется… Корделия, а можно теперь я тебя спрошу?

— Это имеет отношение к магии?

— Нет. Я хотел спросить, ты-то зачем отправилась в этот поход? Только ради дружбы с Вандой? Извини, но тебе здесь… не место.

Корделия взглянула на него и вдруг быстро опустила глаза. И, кажется, покраснела — Грэм не мог быть в этом уверен при красноватом свете костра.

— Мы с Вандой дружны, это верно… Но дело не только в этом. Я скажу тебе, потому что… ну, потому что я тебе доверяю, что бы там ни говорил Ив, и уверена, что все сказанное останется между нами… Видишь ли, я люблю Дэмьена, а он любит меня. Вот почему я напросилась ехать с Вандой.

— Ага, — сказал Грэм. — Понятно. Вы обручены?

— Нет, — просто ответила Корделия. — И этого никогда не будет. Отчим Дэмьена не позволит ему жениться на мне. А Дэмьен, что бы там ни было, никогда не пойдет в этом против его воли.

— Ага, — снова сказал Грэм. — Прости.

Корделия покачала головой.

— Тебе не за что извиняться. Это… так часто бывает.

— Да, часто… наверное, Дэмьену и невесту уже присмотрели?

— Да.

Что ж, подумал Грэм, обычное дело, когда молодой человек из знатной семьи не может жениться по своему выбору. И пусть Корделия тоже явно не фиалки на рынке продает, но, видимо, знатности ее рода далеко до семейства Дэмьена и Ванды. А может, дело вовсе и не в родовитости; быть может, просто ее родители бедны и не могут дать за ней хорошего приданого…

— А Ванда? — спросил он как можно более безразличным тоном. — У нее, наверное, тоже есть жених?..

— Нет, — Корделия вновь загадочно улыбнулась, словно видела его насквозь. — Она еще слишком юна… кроме того, отец не так строг и требователен к ней, как к Дэмьену. Если она найдет жениха по своему вкусу, он, может быть, и не станет возражать. Жениху Ванды достаточно быть хорошего рода… и…