Ночной охотник (СИ)

Лар-Джур слегка растерянно произнёс:

— Людей оберегает могущественный колдун, Владыка. Он расправился с Длинными Клыками, воззвав к Древним Силам. Под воинами племени и одержимыми разверзлась Великая Пропасть и поглотила их.

— Ты шаман! — сквозь сжатые зубы глухо сказал Рак-Джакал. — Должен знать, кто вышел против нас и как его убить. Победишь колдуна в открытом бою, сохранив жизни нашим троллям?

Собиратель Костей потупился, что случалось с ним очень редко. В последний раз вождь видел его таким беспомощным, когда тот был ребёнком, едва начавшим учиться колдовству у ныне покойного верховного шамана Чёрного Копья.

— Не сейчас, Владыка.

С трудом предводитель племени подавил в себе разраставшийся гнев. Лар-Джур подвёл его, подвёл троллей, намеревавшихся к утру пировать в большом каменном доме людей, поедая внутренности железошкурых защитников. Дали маху и разведчики, возглавляемые колдунами племён. Бестелесные духи, постоянно наблюдавшие за селением людей, не предупредили о сильных чародеях у врага. Марн Белокожий не в счёт. В ксаргских лесах есть шаманы посильнее. Тот же Собиратель Костей.

Битва не проиграна, она откладывается до поры. Рак-Джакал приказал отходить. Рисковать понапрасну вождь не любил. Лучше напасть завтра, через день, два, седмицу, чем атаковать сейчас и погубить всех воинов и шаманов. До следующего штурма тролли отдохнут, а колдуны призовут лоа, восполняя потери среди бестелесных духов.

Люди не пытались ударить по отступающим. Они не верили выпавшему им счастью. На лицах читались смятение и недоверие, железошкурые явно ожидали подвоха.

— Столько потерь, — процедил Рак-Джакал. — Мы хотя бы вымотали людей. Укушенный враг слабее здорового.

У границы леса разгорались костры — племя становилось лагерем. Пахнуло горелым деревом и жарящимся мясом. К знакомым с детства запахам добавились терпкие ароматы колдовских трав, сжигаемых над жаровнями. Шаманам предстоит трудиться до рассвета, призывать духов убитых и вселять лоа в пленников и зверей. Лар-Джур отдельно ото всех на небольшом холме развёл огонь, куда подбрасывал порошки, брызгал собственной кровью из разрезанной ритуальным ножом ладони и выл, носясь вокруг пламени в безумном танце. Создания из костей разных животных выстроились кольцом вокруг него и словно уснули, опустившись на снег.

Внезапно он пронзительно закричал, вытаращившись в небеса и выпрямившись, точно сквозь его хребет продели ровную палку. Крик оборвался, уйдя к звёздам, шаман задрожал и сел, касаясь лбом земли. Потом встал и зашагал в сопровождении костяного полумедведя-полубыка к вождю.

Рак-Джакал к тому времени у костра держал совет с предводителями кланов и племён. По правую руку от него сидел одноухий глава племени Звёздной Рыси, по левую — верховный шаман Красных Когтей Йагг-Джин, младший брат погибшего этой ночью вождя. Напротив восседал на куче человеческих и тролльих кож предводитель Рогатых Гадюк Кинэб-Джосак, обнажённый до пояса, несмотря на мороз. Весь в татуировках, изображающих сплетшихся змей, он сам был похож на змея. Холодный взгляд, имитирующие чешую шрамы на теле, необычная форма черепа — овладей гад ведьмой-троллой, родилось бы именно такое существо. Сходства добавляла шипящая речь. Никто не знал, сколько зим прожил Кинеб-Джосак. Он был единственным среди троллей Ксарга вождём-шаманом.

— Владыка! — обратился к Рак-Джакалу Лар-Джур. Вождь Чёрного Копья кивнул, разрешая колдуну говорить. — Я воззвал к Старейшим, испрашивая у них совета, и они откликнулись, указав на тех, кто поможет нам одолеть пришедшего из-за Багровой Реки врага.

— И кто же эти с-сущности? Древние? — уперев руку в бедро, насмешливо спросил Кинеб-Джосак. Великий шаман, почитающийся чуть ли не наравне с Болотным Отшельником, помнил ныне грозного Собирателя Костей несмышлёным учеником и явно сомневался в его способностях.

— Нет, верховный, — Лар-Джур сделал вид, что не расслышал насмешки в голосе старого тролля. — Проклятые вождями железошкурых и лесных выродков^[11] колдуны жаждут заполучить дух нашего врага. Я послал им Зов, и они ответили, пообещав вскоре прийти к большому каменному дому.

— Колдуны, ха, — плюнул шаман Красных Когтей. — С нашим врагом не справились ни я, ни уважаемый верховный Длинных Клыков Брах-Джин. Что с ним смогут поделать какие-то безымянные колдуны? Они хотя бы тролли?

— Послание было туманным, я не смог определить, какому племени они принадлежат, верховный. Ты не веришь в правдивость Старейших?

Шаман Красных Когтей скривился и гневно засопел, но спорить не стал.

— Старейшие благословили нас-с, — скорее прошипел, чем сказал Кинэб-Джосак, растягивая слова. — Мы дети их, и они не лгут нам в благос-сти своей. Не стоит сомневаться в их правдивос-сти, чтобы не вызвать недовольство, однако, неразумно полагаться лишь на покровительство Бессмертных. Нам дарована хитрос-сть, и мы сами должны разглядеть опас-сность. Те, кого не знаем, таят для нас угрозу. Хорошо, что они помогут нам избавиться от врага. Плохо, что нам неведомы их желания. А если они захотят пожрать нас-с и забрать святыни, взятые нами в поход? Нам надо быть готовыми к удару в спину.

Вожди и шаманы одобрительно загудели. Рак-Джакал кивнул, выражая согласие с предводителем Рогатых Гадюк. Когда придут проклятые, и большой каменный дом железошкурых падёт, умрут и безымянные колдуны, а их амулеты и оружие достанутся троллям. Да будет так!

Глава 6. Долгий рассвет

Марна напоминал побитого пса, подравшегося со стаей дворняг. Одежда испачкана кровью и копотью, кольчуга разорвана в нескольких местах. По-моему, постарел он за ночь лет на пятнадцать, морщины глубже прорезались, особенно вокруг глаз и на переносице. Это он привёл себя в относительный порядок, расчесался, умылся. Не переоделся, вероятно, потому, что с минуты на минуту ждал наступления. За спиной у него двое здоровяков в капюшонах — заплечных дел мастера и попутно помощники и охрана дознавателя.

— Чего хочешь?

— Я… — менталист закашлялся, будто у него слова в горле застряли, — прошу прощения за излишнюю предосторожность в отношении тебя и твоих бойцов, Сандэр.

— Мне плевать, Марн, на твои извинения. Хочешь искупить вину — воскреси моих девчонок. Нет — уходи, пока не снял с тебя голову, оказав услугу тем ублюдкам, поставившим лагерь у леса.

— Я хочу поговорить, — тяжело вздохнул маг.

Он показался мне донельзя жалким, бездомным бродягой, сломленным жизнью. Простой слабый старик, славные деньки которого давно минули, и он осознал это только сейчас, на склоне лет, потерпев поражение в драке.

Восприняв моё молчание в качестве разрешения, Изверг продолжил:

— Мы потеряли много товарищей. Не хочу повторения сегодняшней катастрофы в дальнейшем, поэтому предлагаю объединиться. Вместе с твоими дриадами и наёмниками мы отобьёмся, я уверен.

Будь моя воля, я бы ушёл к Зеркальному озеру немедленно, бросив Марна и Веспаркаст. Раньше крепость и маг значили для меня многое, теперь же в душе словно пожар пронёсся, оставив от былой привязанности горький пепел. Мы сидим в башне на гребне Крессова Вала, живые, невредимые, а возле нас лежат коченеющие тела Виолы и Файоны. Девчат убили проклятыми топорами одержимые синекожие. А до боя с троллями дриад убил ты, Марн. И трёх древней, покоящихся снаружи и корнями сросшихся с Крессовым Валом навеки. Из-за тебя, урод, лежат пластом от истощения Эстер с сёстрами. Сражаться могут всего две дриады.

И да, я понимаю: если откажусь сражаться с тобой плечом к плечу, погибнут все — и девчонки, и древни, и горцы с оборотнями. Ты тоже сдохнешь, вишенка на кровавом торте из мелко нарубленных имперцев.

— Пойми, Сандэр, я не мог поступить иначе. Риск был слишком велик, мы боимся каждого подозрительного незнакомца после событий в Гариде. Ты совсем не походил на себя прошлого. У тебя изменилась аура, она потемнела, стала холодной, будто у неживого.