Полет тапка над Зулкибаром

— Хоть бы приятное что-нибудь спел, романтическое, — предложила я, обновляя руну молчания.

— Дульсинея, не покидай меня!

— Да здесь я… пока здесь.

— Я тебя люблю, а ты дразнишь меня и ругаешься. Все время ругаешься. Дуся, тебе это не идет, я же говорил.

Мне, конечно, приятно до одури, что он меня любит, но по пьяни не считается! Я таких пьяных признаний уже наслушалась за свою жизнь по самое не хочу, так что не впечатлилась!

— Дуся!

Это он уже громко так, практически командирским голосом, выкрикнул.

— Ну что ты орешь?

— Полежи со мной, моя прекрасная Дульсинея.

Ну, если он так ставит вопрос, конечно полежу. Я прилегла рядом, он даже порывался руками шевелить, только я ему не дала, пригрозила, что уйду, если будет лапы распускать, и сама его погладила немножко, везде, где наглости хватило. А ему только этого и надо, лежит, морда довольная, по губам улыбка пьяная блуждает.

— Дуся, ты меня любишь?

— Конечно, нет! — заверила я и предупредила, — сейчас тебе будет очень плохо.

— Нет, мне хорошо, когда ты рядом.

— Ага, ври больше!

Жалко мне было его, но делать нечего, пора сваливать. Времени много уже прошло, вдруг его проверить захотят, а тут на тебе — принцева невеста рядом с магом на полу валяется, а маг пьяный в дрова!

Начертила я руну отрезвления и приготовилась, если что Терину рот заткнуть. Вдруг от боли заорет. Нет, не заорал, только вздохнул судорожно и говорит:

— Спасибо, Дульсинея. Мне не привиделось, здесь Вальдор был?

— Да, был. Или ты думаешь, я сама тебя так качественно полечила? Я не умею, а его учили этому, когда воинскому искусству обучали.

— Ну да, его учили. Он должен иметь разные навыки. — Терин задумывается и добавляет, — хотя бы примитивные.

— Ты как себя чувствуешь? — ласково спрашиваю я.

— Лучше.

— Правда?

— Да, правда. Спасибо.

— Помнишь, что тут по пьяни говорил?

— Нет, не помню.

А у самого морда такая задумчивая. Все-таки что-то наверно помнит.

— Значит, говоришь, Вальдор меня лечил. А ты, я припоминаю, на мне сидела. Ох, любишь ты, Дуся, быть сверху.

— Сейчас дошутишься у меня, как дам тапком по морде, не посмотрю что раненый!

— Вот и правильно, Дуся, бери тапок. Будешь мне ткани сращивать.

— Что? — я даже лоб его потрогала, мож температура у него и бред он сейчас несет?

— Это как это ткани сращивать? Какие ткани?

— Дуся, я не в больничной палате, — зачем-то напомнил этот маг недобитый, будто я этого и так не знаю!

— Ну и что дальше-то?

— Жених Ваш, Дульсинея, меня порезал, чтобы кости на место поставить. Как вы думаете, Дуся, что в таких случаях дальше происходит?

— Ну, гипс, наверно, накладывают, — растерянно отвечаю я, — тебя перебинтовать что ли?

— И как Вы думаете, Дуся, — ехидно так проворковал Терин, — что подумает охрана, когда увидит мои перебинтованные руки? Наверно, подумает, что кто-то устроил мне несанкционированное лечение, да, Дуся?

— Так, ну-ка кончай прикалываться, ты, сволочь недолеченная! Трудно, что ли простым языком объяснить, чего ты от меня хочешь?

— Чтобы ты своей магией ускорила сращивание костей и заживила порезы. Судя по ощущениям, Вальдор твой меня как не знаю кого искромсал, портняжка хренов!

— Спасибо бы сказал, что мы вообще с тобой возимся, засранец ты неблагодарный!

Я обиделась и даже, чуть было не плюнула на это дело и не убралась восвояси безвозвратно. Тут смотрю, Терин бледный, даже губы посинели как-то страшненько. Ох, ты ж блин, да ему же больно! Он от боли такой капризный и ехидный весь из себя сделался!

Я быстренько руну врачевания сотворила и присела рядом с Терином. Вот же задница, вся из себя гордая! Мог бы и напомнить, что есть такая руна и надо ее использовать! Я ж неопытная еще, я просто забыла, что так можно сделать! Но я ему не стала об этом говорить, а попросила объяснить, что я должна делать, чтобы ускорить ему сращивание костей.

— Сначала заживи раны, — подсказал Терин.

Получив хоть слабенькую, но все ж анестезию, маг подобрел и больше не вредничал. Объяснил мне, что я делать должна. Ну, я и давай тапком махать. Странно так было наблюдать, как порезы прямо у меня на глазах затянулись и исчезли, даже шрамов не осталось.

— Хорошая работа, — похвалил Терин, — а теперь костями займись. Принцип тот же.

— Угу, — буркнула я и занялась. Со всей своей дусинской дури занялась! Даже не заметила, когда в глазах белые мухи заплясали, и захотелось прилечь и больше никогда не вставать.

— Дуся, остановись!

Голос Терина как сквозь вату пробивается. Ага, остановлюсь… да я собственно стою… то есть лежу. Вот тут рядышком с брюнетом моей мечты, легла и лежу. Судя по ощущениям, совершенно мертвая.

Открыла глаза. Оказывается, и правда лежу я, а Терин сидит уже и голова моя у него на коленях. Удобненько… было бы, если бы остальное тело на полу холодном не валялось!

— Дусенька, нельзя так, — ласково говорит маг и по голове меня гладит.

Ой, как это гладит? Это как это? Он что уже руками шевелить может?

— Это как это? — спросила я и села. Нечего мне на его коленках лежать, обойдется без радости такой!

— Ты, Дуся, перестаралась слегка, чуть всю силу свою не угрохала на меня. Так ни в коем случае делать нельзя! Ты могла погибнуть, глупая женщина!

— Ты не обзывайся мне тут! Между прочим, для тебя старалась!

— Я попросил всего лишь ускорить сращивание костей, а не сращивать их! Ты меня чуть совсем не вылечила, хорошо, что сознание вовремя потеряла!

— Так ты, получается, здоров теперь?

— Не совсем. Колдовать не смогу пока, но большую часть переломов и трещин ты мне срастила.

— Колдовать совсем-совсем не сможешь?

— Не уверен. Может быть, иллюзию создать получится, чтобы стражники видели меня больным и покалеченным.

— Так давай я отдохну немножко и до конца уже дело доведу, — предложила я.

— Дуся, тебе теперь отдыхать не немножко надо, а много! Ты почти весь свой резерв исчерпала! Это глупо!

— Слушай, я тебе сейчас как дам в ухо и обратно все твои руки переломаю! Мог хотя бы спасибо сказать, срака ты неблагодарная!

— Спасибо, Дульсинея, и шла бы ты отсюда. На это у тебя сил хватит. Я вижу, руна молчания слабенькая, скоро ее действие закончится. И бутылку пустую забрать не забудь.

— Вот тебе и спасибо, растудыть твою налево! — проворчала я, — тварь ты неблагодарная, Терин, я тебя теперь три часа любить не буду!

Я уже хотела исчезнуть, но тут он тихо так воззвал:

— Дуся.

— Ну что тебе еще?

— Дульсинея, я не переживу, если Вы меня целых три часа любить не будете.

Говорит все так же тихо и на меня не смотрит…и, вот же задница! Пытается из себя строить, не знаю кого и опять выкает мне!

— Дурак ты, Терин, и уши у тебя холодные! — проворчала я и исчезла.

Тоже мне, не переживет он! Зато я очень даже переживу и без его спасибо. Да нормального человеческого спасибо, а не рыканий этих и упреков и благодарности через губу брошенной. Все! Не люблю я Терина больше… в ближайшие три часа! У меня на это время как раз намечено ответственное мероприятие — тапок бриллиантами украшать.