Все исправить

А потом, взглядом попросив разрешения у монсеньора, вперед шагает юноша-демон. Он что-то раскатывает у стен, создавая нечто вроде полукруга с дорожкой посредине, сыплет что-то мелкое, сосредоточенно выдыхает, и... ох, высшие силы! Это первый раз на памяти Анны — зелень в пещере. Гирлянды. Цветы...

И... музыка. Незнакомая девушка, смуглая, белозубая, изумительно «верхняя», не подземная, делает шаг из свиты сюзерена и сверкает улыбкой:

— Клан Василиск приветствует клан Феникс. Я Беатриса. Позвольте и нам украсить ваш праздник?

И в смуглых руках, не дожидаясь ответа, возникает скрипка. А следом мягко вступает гитара Бэзила.

Это нарушение всех традиций — пускать в пещеру чужаков. Но Пламя согласно, и, если верить записям, фениксы уже не знают, насколько на самом деле важны обычаи. Так пусть она звучит, музыка…

Гости все прибывали. Не одно и не два племени решили воспользоваться случаем и засветиться перед новым Владыкой. Гаданье не лжет, Уровни придут под его руку, и лучше быть в числе первых...

И фениксы сбились с ног, пытаясь разместить каждого достойно и по рангу. Это было непросто, учитывая, насколько разные люди и нелюди здесь собрались. Семьи жениха такие расстановки-перестановки не касались, так что Александр получил редкую для него возможность посидеть спокойно и просто понаблюдать. И за юным поколением в том числе.

Неугомонную мелкоту в лице близняшек Марго и любопытного Игорька явно тянет на приключения. Но сдерживающий фактор в лице Вадима пока работает. Да и Ян шепотом просит не искать приключений на свои задницы (научился ругаться, цветок Уровней, прогресс!), напирая на прославленную вспыльчивость фениксов и полное их нежелание допускать чужаков. Второй демон, Март, с самым непроницаемым видом слушающий музыку, чуть придвинулся и что-то шепнул близнецам. Что — неизвестно, но мальчишки мгновенно стали серьезными и благопристойными до невозможности. Март кивнул и вновь прикинулся фанатичным меломаном. Интересно... Надо будет спросить, что он им такое сказал. Пригодится. Рядом тихо шелестит кристалл — Маринка все-таки сдержала слово и готовится записать на видео уникальную свадьбу. Для рыбок. Те были просто вне себя оттого, что вынуждены пропустить такое зрелище... Игорь тихо хихикает и советует Марине записать сразу три кристалла, потому что чешуйчатые сплетницы передерутся, присваивая один-единственный.

Да-а, семья сплотилась единым фронтом!

Сложные традиции клана ничего не говорили о свадьбе глав — просто не предусматривая такого события. Так что к Пламени невеста вышла в длинном платье алого бархата, словно обливающем гибкую фигуру, — дар от Анны.

И замерла.

Она словно напоролась на этот взгляд. Будто раненый. Будто Лёш в этот момент ножом в спину получил — такой болью от него хлестнуло, таким мучительным всплеском горя. Незабытого, незалеченного.

Лина!

И точно выдох зимнего ветра: « Немоя....»

Он быстро справился с собой, и чужая память ушла из зеленых глаз... но она была. Была. И феникс вдруг подумала о том Алексее, Алексе, запертом в самодельной тюрьме барьера. Алекс, который теперь, спустя шестнадцать лет, все еще любит мертвую девушку.

Мне так жаль... И жаль, что ничего не исправить.

— Лина? — Марианна тронула ее плечо.

Ах да. Выход. Соберись, Лина. Никто не начнет свадьбу, если невеста застряла в коридоре. Она глубоко вздохнула... и шагнула вперед.

Под нежную мелодию, негромкую, мечтательно-задумчивую, жених и невеста встречаются на середине пещеры как нарочно, сделав одинаковое количество шагов (будто подгадав под старинную примету, кому в семье быть главным: никому, выходит). А потом рука об руку становятся у Пламени.

Замирает пещера, затихают все разговоры.

Ими нельзя не любоваться — молодые, словно светящиеся изнутри, они смотрят друг на друга так...

Нежность. Любовь. Сила. Доверие. Счастье...

Сплетаются пальцы, и ненадолго — на миг — соприкасаются лица. Лоб ко лбу, несказанно доверчивый жест на двоих, и жених на секунду закрывает глаза, запоминая этот миг, сдерживая ураган эмоций.

И дрожит улыбка на лице Людмилы. Господи, Лёша... Лёша. Счастья тебе, счастья вам. И к дьяволу все предсказания. Я не верю. Уже не верю. Почти...

Со смешанными чувствами смотрят Координатор Александр и артист Даниил Орешников. Дети выросли...

— Как красиво-о... — слышится шепот со стороны.

— Очень, очень! — отзывается второй, не менее энергичный. — Я тоже хочу такую свадьбу.

— После меня!

— А я старше.

— Спорим?..

Александр поневоле сбивается с торжественного настроя. Это Маринка и та девочка из фениксов, которая избрана в приемные дочери невесты. И когда они познакомиться успели?

А Дим, что интересно, не возражает... Дим!

Что ты?..

Старший сын не двигался. И похоже, шепота не слышал. Кажется, он вообще ничего не слышал и не видел — широко раскрытые, немигающие глаза смотрели только вперед — на брата и его невесту.

На их беззвучный разговор — движеньем губ, касанием, взглядами. На блики пламени, пляшущие на их лицах...

Он смотрел и молчал.

А что он при этом видел — кто знает. Есть такие глубины в человеке, есть такие чувства, куда лучше не заглядывать, о чем не стоит просить рассказать. Потому что они только его.

Пламя пляшет и пляшет, огонь звездами отражается в глазах, и ладонь на ладони греются в общем жаре.

И давно замолкли все шорохи, и затих в предчувствии чего-то необычайного Феникс.

И тих, но глубок и ясен голос Хранительницы Анны:

— Ныне предстали вы перед Пламенем, дабы соединить свои жизни. Ныне предстали перед Пламенем мы, дабы скрепить ваш союз своим свидетельством и принять нового родича, если Пламя примет его.

— Так и будет, — пронесся по пещере слитный вздох. — Так и будет.

— Мы клянемся почитать Избранника Приближенной и нового родича. Если Пламя примет его.

— Так и будет, — вновь отозвались фениксы.

— Мы обещаем никогда не поднимать руки на Избранника и родных его. И защищать, как своих.

— Если Пламя примет его. Так и будет. Так и будет...

Да будет так.

— Алексей, нареченный Избранником Лины клана Феникс, ты даешь согласие на ритуал?

— Да.

Голос звучит спокойно и мягко, а глаза не отрываются от ее лица.

— Добровольно?

— Да.

— Отвечаешь жизнью?

— Да.

Его лицо в теплых отсветах огня кажется почти золотым... а глаза черными.

— Феникс и Избранник, вы принесли к Пламени вашу любовь и ваши клятвы. — Языки огня одевают тело Хранительницы оранжево-янтарным плащом, а в ладонях, протянутых к ним, вспыхивают золотом два клинка. — Теперь принесите Дар...

Ладонь Лёши в ее руках, короткий блеск ножа — кровь, собирающаяся в чашечке ладони.

Потом ее боль, почти незаметная, ее кровь, мерцающая в бликах Пламени. Печальные и строгие глаза Анны. Бешено бьющееся сердце. Замерший, завороженный Феникс. Потерпи, птица. Все получится, я знаю.

Высшие Силы! Пламя, прошу и заклинаю! Пожалуйста!

Должно получиться. Должно.

У тех Лины и Лёша получилось же.

Кровь — ее и Лёша — сливается в руках Анны, на миг замирает огнем, окутанная нежданно выстрелившим шафранно-алым языком, и вдруг вскипает.

Должно получиться. Должно!

Кровь становится маленьким вишнево-золотым водоворотом, искристым вихрем, бурлящей лавой...

Должно получиться. Должно. Пожалуйста!

В глазах Лёша тают звезды — он смотрит не отрываясь. Если получится — ты будешь первым за тысячу лет, кому удалось. Если только получится...

В руках Анны переливается и кипит их общая кровь — как озерцо лавы, как пламя... как мечущееся сердце... и затихает, точно плавясь. Сотни широко раскрытых глаз смотрят на то, что недавно было кровью, — легкое как перо, почти невесомое золотисто-нежное облачко. Оно плещется в сложенной чаше ладоней, как туман, стелется, слоится... И голос Хранительницы чуть дрожит...