Белое солнце Пойнтера

– Видите башню, эфенди? Это там, на Теневой площади. – Опростоволосившийся перед чужаком возница решил покрыть недочеты магического образования избытком географического.

Не заметить означенную башню было трудно. Более высокого строения в городе просто не было, даже дворец султана был ниже на добрую треть. Как раз с этой высоты в титанической постройке камень начинали оплетать, а потом и вовсе сменяли металлические балки. Косая сеть кованых брусьев на вершине раскрывалась чашей площадки, увенчанной шестью зубцами тень-проекторов – по одному на каждый сектор столицы, полуобнявшей бухту Зодиакального моря… если я верно интерпретирую объяснения возницы, врезавшиеся в память благодаря заклятию. Как он раньше-то не снизошел до раскрытия главной достопримечательности родного города? Видно, почитал само собой разумеющейся ее всемирную известность.

К счастью, больше ничего столь же сногсшибательного нам не попалось до самых ворот посольства. Хотя сами ворота стоили немалого внимания и в своем роде были достопримечательностью не хуже прочих. Грозный облик украшавшей их пары каменных птицеклювых драконов полностью соответствовал их назначению. Изваяния, как и остальные декоративные элементы, были сделаны из «оживающего» камня и входили в систему обороны территории посольства.

Пройти внутрь мог только тот, кто знал код отмены тревожного сигнала. Так что настала пора изрядно покопаться в солидном сейф-портфеле, обтянутом драконьей кожей. Сей атрибут дипломатического статуса был выдан мне под клятву и три расписки перед самым отъездом и до сих пор повода к применению не находил.

Не песчаной же акуле в пасть его кидать было…

Хотя от количества охранных чар, наложенных на тяжеленную штуковину, и той могло не поздоровиться. Особенно если учесть, что все они связаны лично со мной особым ритуалом – длительным и не совсем приятным. Процедура «знакомства» с сейф-портфелем включала потерю полустакана крови и нешуточное усмирение магической вещи, пробующей хозяина на слабину. Зато теперь дипломатический багаж признавал меня за такового и допускал порыться в своем сверхсекретном нутре без опасности быть искалеченным стальными челюстями.

Хрустальный шарик со сложным заклятием-ключом пребывал в особом отделении, специально предназначенном для магических артефактов. Извлекая его, я завозился и едва успел остановить возницу, дуриком завернувшего прямо в ничем не прикрытый проход между птицеклювыми:

– Стой! Стой!!! Осади назад!

По счастью, он послушался вовремя. Еще пара ярдов, и отключение оборонных функций пришлось бы проводить очень быстро. Спешно. Моментально.

Словно почуяв это, жены сыпанулись с трехколки и предусмотрительно отбежали назад к фурам. Свою унтер-бандершу Келла стащила с сиденья едва ли не за шиворот, а Хирру от того, чтобы проделать то же самое со мной, удержала лишь вера в мои же профессиональные способности. Так что свои спасательные инстинкты она переключила на возницу, одним махом выдернув того с облучка.

Очень медленно я выпрямился в покачивающемся на рессорах кузове и протянул левую руку с ключом вперед, над сиденьями, к медной холке кадавра-скакуна. На долгих полминуты накрыл хрусталь правой, активируя его через контактные точки. Когда шар снова открылся приглушенному дневному свету, его собственное сияние могло затмить солнце, ослабленное магическим светофильтром.

Свет в хрустале мерцал в странном ритме, чередуя серии коротких вспышек с длинными, медленно угасающими. Тени от них причудливо заметались по резному камню, создавая иллюзию движения.

Нет – камень шевелился на самом деле. Рывками, неуловимо меняющими положение тел, каменные драконы стронулись с мест, распростерли крылья, склонили длинные шеи, вытягивая их вперед, словно в попытке обнюхать пришельца и его магию.

Мерцание слилось в дрожащий свет, в котором движения птицеклювых стали плавными и осмысленными, как у любого живого существа. Чуть тяжеловатыми, правда, но Камень – стихия нелегкая, от нее изящества ждать нечего. Заканчивая ритуал знакомства с новым хозяином, каменные драконы низко склонились предо мной и вернулись к прежним позам.

Сияние ключа прервалось. Раз, другой, третий… Мерцающие вспышки отнимали заемную жизнь у стражей ворот так же охотно, как недавно давали ее им. Когда хрусталь потух окончательно, ничто уже не напоминало о былой подвижности каменных чудовищ.

На сем сегодняшние чудеса завершились. Но нашей компании и того хватило дальше некуда. Во всяком случае, Хирре с Пемси и мне, многогрешному. Даже безразмерное любопытство и жизнелюбие Келлы выглядело слегка потертым.

Единственное, на что мы еще оказались годны – снять печати с дверей пустующего особняка и ввалиться туда вместе со всеми пожитками. Затаскивать их внутрь биндюжники особо не рвались, тщательно отворачиваясь от вновь замерших драконов.

Нашли кого бояться – в моем-то присутствии! Но и после объяснений, а также демонстративных похлопываний стражей ворот по каменным лапам, возчики не решились зайти внутрь самого посольства. Не иначе, из суеверного страха перед послом, который ныне лежал в конференц-зале головой к востоку. Оттого же, видимо, и местный персонал загодя разбежался, едва исполнив необходимые приготовления к отправке домой тела почившего.

В результате посольство осталось в совершенном запустении. Вольнонаемных служащих мы не застали ни на месте, ни у обозначенных в списке домовых раковин дальней связи. Пускаться же в более серьезные розыски ни у кого из нас не было ни сил, ни желания. Моему семейству не привыкать к отсутствию прислуги и мертвым соплеменникам в доме. А после долгих дней пути, нападения песчаной акулы и сегодняшней жаркой встречи ни на что, кроме как помыться и рухнуть спать, никто из нас уже годен не был.

Даже удивиться и порадоваться посольской бане, размерами и качеством не уступающей купальням в замках властителей, и то не сумели толком…

Отличить утро от вечера при здешнем странном освещении было непросто. А необходимость разбирать ужасающее количество багажа угнетала прямо с момента, когда удалось продрать глаза. Да и обстановка в посольстве располагала в основном к лени и безделью, а не к чрезмерным и чрезвычайным усилиям…

Либо предыдущий посол находил вкус в местном колорите, либо вообще не обращал внимания на обустройство особняка. Так или иначе, вся мебель и утварь были здесь на местный манер – низкие столики, диваны и подушки повсюду и ни единого дюйма пола и стен без ковров. Во всяком случае, именно так принято представлять хисахский домашний обиход у нас в Анариссе. Таков ли он в действительности – понятия не имею.

Привычного вида стол и стулья обнаружились только в посольском кабинете, в который я смылся, увильнув от участия в разборке не очень тяжелого, но объемного и на редкость бестолкового багажа жен. Свои несколько брезентовых армейских мешков с запасными комплектами униформы, оружие и амулетный ящик наладчика кадавров я распихал по резным узорчатым шкафам за каких-то пять минут.

Сейф-портфель же пришлось прихватить с собой в рабочую часть посольства. Без него договориться с внутренними контурами защиты дипломатических тайн Концерна Тринадцати не вышло бы, как ни старайся. В конце концов, по армейской специальности я маготехник, а не взломщик какой-нибудь! Мое дело – работать со стандартными кодами и их отклонениями, а не со специально запутанными посредством нехилых усилий штатных шифровальщиков. Да еще и защищенными особыми ловушками на страх шпионам всех мастей.

Нет уж, мин с меня в Мекане хватило по самое не могу и еще пять лет сверху. А во что обошлась мне последняя из них, и посейчас лишний раз вспоминать не хочется. Так что пусть все идет официальным путем, нечего удалью профессиональной размахивать.

Наконец сейф-портфель перестал перемигиваться сиянием хрустальных шаров-ключей с кристаллами центрального поста посольства. Авторизация прошла успешно, теперь ни мне самому, ни женам с компаньонкой в самом здании и во дворе ничто не угрожало. Особенно актуально сие было в отношении последних – кто их знает, куда те сунут свои любопытные или забывчивые по мечтательности носы.