Вирус волшебства

– Ибо сказано, что в гневе Плауг относительно ужасен! – сообщил Химат, быстро съел что-то маленькое и липкое и повернулся к Киллеру, намереваясь оделить выпечкой и его. – Конечно, до сей поры никто не имел случая присутствовать при гневе Плауга, да будет благословенно его священное имя. Но ходят слухи о том, что может случиться, если мы наконец разозлим его! Сказано, что Плауг придет к нам во время умеренного кризиса. Но что я вам рассказываю! Вы же только что посмотрели наш спектакль. Теперь, вероятно, вы больше меня знаете о Плауге, да будет благословенно его Величие Разумных Размеров!

И он захихикал, довольный своей блестящей речью. Что до меня, смысл речи Химата оставался для меня темен. Да, актеры прыгали по сцене и распевали песни, но никакого сюжета или драматизма я в их действиях не заметил. Правда, я не особенно пристально следил за происходящим. Гораздо больше меня интересовала драма, которая разворачивалась за нашим столиком: Киллер все еще размышлял над предложением моего учителя, Хендрик хмуро жевал что-то длинное и посыпанное сахарной пудрой, волшебник благостно и миролюбиво улыбался, не спуская глаз с наемного убийцы, еще не получившего свой гонорар.

Киллер размышлял и сверлил глазами слоеный пирог, что лежал перед ним на столе.

– Я все обдумал, – наконец сказал он, – и принимаю ваше предложение.

Эбенезум невозмутимо кивнул. Смерть только что дала ему отсрочку, но радость по этому поводу никак не отразилась на его лице. Я ушам своим не верил! Дилер Смерти принял предложение волшебника! Если учителю удалось уговорить Киллера не убивать нас немедленно, то за несколько дней он сможет вообще отговорить его от убийства. Я поклялся себе, что больше никогда не буду относиться к решениям учителя с недоверием. Мне хотелось прыгать на одной ножке и кричать от радости. Но деловые люди так не поступают. Чтобы не закричать, я откусил большой кусок кекса.

– Вы человек ученый и обладаете даром красноречия, – продолжал Киллер, обращаясь к учителю. – И то верно – чтобы самосовершенствоваться, я должен стать гибче и в профессиональном смысле, и в обычной жизни.

– Браво! – торжественно произнес учитель. – Мы немедленно начнем…

Киллер знаком остановил его:

– К сожалению, вы единственный, с кем я заключаю сделку. Ваш ученик и рыцарь, разумеется, будут убиты немедленно.

Кусок кекса встал у меня колом в горле. Я попытался одновременно откашляться и проглотить. Хендрик рывком встал, и через секунду Головолом смел со стола все деликатесы. Киллер даже взвизгнул от удивления, когда на него посыпался весь этот сладкий дождь. И от пирога с вишней ему все же не удалось увернуться.

Убийца вытер красную липкую начинку, сползавшую по его лицу.

– А если я отвечу, рыцарь? – вкрадчиво прошептал он.

– Проклятие! – отозвался Хендрик.

– Хендрик, подождите! – закричал я, увидев, что рыцарь уже замахивается своей верной дубиной. В тот самый миг, когда кусок пирога угодил в физиономию Киллера, я сделал небольшое открытие. Что может Хендрик один? Всего лишь держать Киллера на расстоянии, время от времени используя Головолом. А если мы будем действовать все вместе: дубина рыцаря, мудрость волшебника, первые заклинания ученика, – мы хоть чего-нибудь да добьемся. Вот ведь пирог с вишней – последняя капля сдобного дождя – в конце концов достиг своей цели!

Но учитель зарылся в свои одежды, спасаясь от волшебного эффекта дубины, а Хендрик в упоении битвой уже ничего не соображал. Он, правда, успел увернуться от шоколадного торта, запущенного через стол. Но торт был всего лишь отвлекающим маневром. Киллер уже держал в правой руке три увесистых эклера с кремом и через секунду один за другим метнул их в противника с нечеловеческой силой. Однако дубина оказалась проворнее пирожных, и вся жидкая шоколадно-кремовая масса полетела мне в лицо.

– Ап-ф! – вырвалось у меня. Клочья крема висели на ушах, волосах и затрудняли обзор. В любую секунду Киллер мог кинуться и разорвать меня на дюжину сладких кусков.

– Богохульники! – Возглас Химата будто рассек мое сознание надвое. Что же будет дальше? В ожидании еще больших несчастий я облизал с губ остатки последнего съедобного снаряда и протер в креме дырочки для глаз.

Химат стоял во главе огромной толпы в монашеских одеяниях. Наверно, тут собрались не менее ста отшельников. И все они неотрывно смотрели на меня и на Киллера. Может, наша стычка помешала представлению?

Я был рад, что хоть что-то на время остановило Киллера. Однако, взглянув на угрюмо выдвинутые подбородки и холодные глаза отшельников, почувствовал, что ничего хорошего ждать не приходится.

– Богохульники! – повторил Химат, гневно переводя взгляд с Киллера на меня и обратно. – Вы тяжко согрешили. Вы использовали съестное в греховных целях. Наглые язычники, вы осквернили нашу выпечку!

– Осквернили выпечку! – вторила толпа отшельников.

Химат сокрушенно покачал головой и возвел очи горе:

– Иногда я теряю бдительность! – У него стоял комок в горле от волнения. – Мое природное дружелюбие заставляет меня забыть осторожность. Я приглашаю людей в гости и всего лишь прошу их следовать нашим обычаям.

– Нашим обычаям!

– И что же я получаю в благодарность? – Химат замахал руками, как ветряная мельница. – Я, который дал обет молчания на двадцать лет, но из сочувствия к вам подобным смог выдержать лишь шесть недель! Да, да, к вам! Мы вводим вас в наши дома, предлагаем вам лучшее из всего, что имеем, а вы, вы… Топчете ногами самое имя Плауга Умеренно Всемогущего!

– Умеренно Всемогущего! – подвывали остальные.

– Честное слово, – Эбенезум встал между мною и ордой разгневанных отшельников, – мы все очень сожалеем, что нарушили ритуал вашей секты. Но мы новички, не слишком искушенные в тонкостях местных обычаев. Я, например, сейчас выздоравливаю от долгой и тяжелой болезни и много сплю. Вот этот могучий рыцарь рядом со мной находится во власти своего заколдованного оружия и за себя не отвечает. Что до моего ученика, то он еще мальчик и не достиг зрелости. Нельзя осуждать его за мелкие шалости. И главное, у нас, у всех троих, и в мыслях не было как-либо вас оскорбить. – Он деликатно кашлянул в кулак. – Что до этого господина в черном… пусть он ответит за себя сам.

Киллер сверкнул глазами на Эбенезума:

– Значит, вы так легко отказываетесь от нашего соглашения? Что ж! Я вам отвечу! – Он достал из-за спины огромный пирог, по площади равный поверхности стола.

Толпа разом издала возглас ужаса. Сквозь железные пальцы Киллера сочилась абрикосовая начинка.

– Хватит! – возопил Химат. – С меня довольно! Взять их!

В мгновение ока дюжина монахов накинулась на Киллера. Еще одна группа захвата смела Эбенезума и окружила меня. Через секунду мы с Эбенезумом уже стояли рядом с закрученными за спины руками. Перед нами возвышался Химат.

– А теперь слушайте, нечестивцы! Я расскажу вам о суде Плауга, да будет благословенно его в Меру Славное Имя!

– В Меру Славное Имя! – поддержала толпа.

– В нашей секте строгие, но справедливые законы, – продолжал Химат. – Прежде чем казнить, мы подвергнем вас испытанию, и если вы его выдержите, то, возможно, будете помилованы. У нас три испытания. Первое – водой.

– Испытание водой, – повторил хор.

– К сожалению, мы живем в лесах, а здесь очень мало рек, озер и даже канав, пригодных для этого испытания.

– Пригодных для испытания, – повторили отшельники.

Химат потер руки:

– Следующее, наше любимое, – испытание огнем!

– Испытание огнем! – радостно взвыли монахи.

– Но, к сожалению, у него есть побочные действия. Частенько пламя выходит из-под контроля, и тогда наше жилище тоже сгорает.

– Тоже сгорает, – разочарованно подпел хор.

– Третье испытание куда лучше! К тому же оно вполне в духе Плауга, да не померкнет его Расплывчатая Слава!

– Расплывчатая Слава!

Химат наклонился ко мне так близко, что я чувствовал его сладкое дыхание: