Судьба. На острие меча

— Почему ты не умерла раньше? — он снова повторил свой вопрос. — У тебя было столько возможностей…

— Наверное, потому, что я люблю жизнь… — ответила я тихо, — и потому, что… — я не стала продолжать. Может быть действительно было бы лучше, чтобы я умерла… Он… он мой палач… которого я…

Смешно.

Смешно и страшно.

— Ты не знаешь, на что способны наши палачи, — злость и отчаяние сквозит в его голосе.

— Знаю, — работу их палачей я еще не лицезрела, зато видела работу наших…

— Тогда сделай, как велит Илактрион, возможно он дарует тебе лёгкую смерть.

— Ты печёшься о моей смерти? Так убей меня! Возьми свою шпагу и убей!

Пауза и…

— Не могу.

— У тебя даже на это не хватает мужества, полковник.

— Не называй меня полковником…

— А как же тебя называть? Палач, Тёрм?

— Замолчи!

— Ты призываешь меня к молчанию, ты боишься правды?

— Авель, ты не понимаешь, что значит пробыть один день в пыточной камере. Ты покушалась на жизнь короля. Даже я не смогу защитить тебя.

— А Мейхель?

— И Мейхель тоже, у нас… у нас есть свои обязательства… Сделай, как просит король… тогда он, возможно, дарует тебе лёгкую смерть, — Тёрм повторялся.

— Возможно — слишком неопредёленное слово, чтобы обменивать его на предательство.

— Разве это предательство? Ты только расскажешь правду.

— Правду… Тёрм, а ты сам всегда говоришь правду?

— Я, но…

— Моя правда — это предательство всего того, ради чего я жила. Моя правда — повод к войне. Я не готова поступиться тысячами жизней ради одного лживого «возможно».

— А если король даст твёрдое обещание?

— Ты считаешь, одна легкая смерть — равноценный обмен на право начать войну?

— А если мы сможем уговорить короля отпустить тебя?! — неужели он и в самом деле думает, что я поверю в это и пойду на измену?

— А ты подумал, смогу ли я после этого жить? Мой ответ — нет.

— Авель, я не смогу смотреть, как тебя будут пытать.

— Не смотри.

— Одна мысль об этом раздирает мою душу на части.

— Так отпусти меня или убей.

— Я не могу…

— Тогда нам не о чем больше говорить. Я хочу уйти.

— Куда? В пыточную камеру?

— Куда угодно, лишь бы подальше от тебя.

— Сделай, как приказал король. Не заставляй меня…

— Не заставляй, что? — блин, у меня истерика. Крепись. — Не заставляй бить тебя? Не заставляй вызывать палача, чтобы он тебя пытал?! Или…

— Хватит!!! — закричал он, не выдержав моего напора.

Я закусила губу.

Термарель сел за стол. Закрыл ладонями лицо. Затем поднялся и подошел к двери.

— Охрана, — будто крик сквозь слёзы, — увести.

Я закрыла глаза и вздохнула, так, чтобы мой вздох никто не услышал.

Меня не пытали, видимо, он запретил это. Весь день продержали в пыточной, заставив наблюдать, как пытают других, затем увели и бросили в камеру.

"Клетка", как я ее называла, была очень маленькой. В ней были лишь стены, решетка и каменный пол. Все. Я уже поняла, что нахожусь ни где-нибудь, а именно в Ламкрюнцине — самой страшной тюрьме Камерлина, тюрьме для особо опасных преступников: наемных убийц и лиц, попытавшихся совершить покушение на важные должностные лица, шпионов. Все это могло относиться к моей персоне, поэтому на снисхождение надеяться было бы просто глупо: самое лучшее, что могло ждать узников Ламкрюнцина — это быстрая и не слишком мучительная смерть.

Я пролежала на полу всю ночь, будучи уверенной, что завтра начнутся пытки. Ни Тёрм, ни кто другой не сможет больше отсрочить этого. День-другой истязаний и, не добившись ничего, меня казнят.

Страшно.

Сначала я плакала, потом смирилась. Как права была мама, не нужно было лезть в это дело. Я не справилась, я просчиталась.

Глупо.

Шпион, наёмный убийца — это не для меня. Я — воительница. Мое место рядом с другими воительницами, рядом с королевой…

Как всё неправильно…

Тёрм…

Так не должно быть.

Я достала из-под рубашки цепочку. Маленький кулончик холодил пальцы. Я сдалась. У мамы он всегда был теплым… Жаль, что я не умерла этой ночью…

"Дура! Ты жива! Ты сбежишь. Ты отомстишь им за свой плен и унижение!.."

"Соберись. Боль — естественная спутница жизни. Помни, ты должна молчать и не соглашаться на уговоры. Помни, долг превыше всего".

Меня вели в пыточную. Знакомый кат привычно улыбался, его помощника рядом не было. За столом, я не сразу обратила внимание, сидел Вексель. Я ожидала увидеть здесь кого угодно, только не его.

— Славная девочка. Ты мне сразу понравилась. Жаль видеть тебя в этом мрачном месте…

— Я не понимаю, как Вы… здесь оказались?

— Телепорт, милая, банальный телепорт…

— Телепорт?! Это же невозможно… вы же не обладаете…

— Поверь мне, я — маг и не самый слабый, — на лице Векселя расплылась самодовольная улыбка.

Теперь его пояснения были не нужны. Я уже увидела его ауру. Черную ауру с золотым проблеском. Ауру очень сильного колдуна. Очень…

Хотя, пожалуй, Ильдарас должен был быть сильнее, но, вне сомнений, Вексель старше и опытнее, гораздо опытнее.

— Но порталы — это запрещённая магия! К тому же вы могли спровоцировать разрушение магии древних.

— Я не собирался умирать вместе с вами. А на счёт магии, сковавшей вампиров, то у меня вполне хватило ума выбраться из леса и открыть портал вне его пределов.

— Вы бежали! Струсили!

— Можно сказать и так, но это для глупцов. Истинные мудрецы называют это манёвром. Иногда следует отступить, чтобы сохранить силы. Впрочем, вам всем тоже повезло, особенно тебе.

Вот так бы и врезала по его самодовольной роже. Значит, он воспользовался порталом. Но он не открывается просто так, а требует платы. Чем откупился от Неопознанного Вексель? Отдал часть своей жизни? Но у Непознанного впереди Вечность. Отколол часть силы? Но зачем сила тому, кто и так может практически все? Отдал часть души и тела? Точно! Плоть, вот чего не хватает Непознанному, чтобы проникнуть в наш мир. Значит, он откупился плотью. Я внимательнее присмотрелась к сидевшему за столом толстяку. Его левая рука плетью свешивалась вниз.

Я расхохоталась:

— Лучше бы ты отдал ему голову.

— Ты соображаешь лучше других, но, думаю, мозги тебе больше не пригодятся. После сегодняшних пыток у тебя в башке останется лишь одна мысль и одно желание — умереть! Палач, на дыбу её.

Удивил! Всё повторяется, ничего нового…

Подошедший ко мне кат улыбался. Я плюнула ему в физиономию, хотелось бы Векселю, но до него было далеко, не дотянуться. В ответ палач ударил. Я упала. Из носа потекла кровь.

— Не бей её по лицу, — грозно одёрнул колдун уже вновь занёсшего руку палача, — на эшафот она должна взойти красивой, — Вексель хохотнул, — для пыток у неё вполне достаточно других частей тела.

Кат осклабился и ударил меня ногой под ребра. Я, не в силах вздохнуть, захлебнулась в собственном крике и отключилась.

Пробуждение было ужасным, рук я уже не чувствовала, лишь две уходящие вверх линии боли.

— Она очнулась, — довольный возглас палача вернул меня к действительности.

— А ты оказалась слабее, чем я думал, — Вексель взирал на меня снизу вверх, — Артур, — он обратился к палачу по имени, — можешь готовить щипцы и, пожалуйста, раскали вон то маленькое тавро, я хочу проклеймить собственное имущество. А пока на дыбу.

— Слушаюсь, господин, — похоже, колдуну здешний палач был предан совершенно искренне.

— Что Вы здесь делаете, советник?! — этот строгий голос мог принадлежать только Мейхелю, и я даже не попыталась посмотреть в его сторону, — с каких пор пыточные подвалы стали вотчиной дворцовой крысы?

— А с каких пор я должен отчитываться в своих действиях казарменному генералу? — похоже эти двое особой любви друг к другу не испытывали.

— Такая пора настаёт, — Мёйхель был совершенно спокоен, — как только вы пересекаете подотчётные мне территории. Попрошу покинуть помещение и больше здесь не появляться.