Надо помочь бабушке (СИ)

   Только теперь Максим смог оглядеть большую поляну, на которой расположились разбойники. Обосновались они капитально. Кроме дома, в котором проживал атаман, здесь стояло еще четыре избы, поменьше атамановой, но срубленные так же умело и прочно. А еще Максим насчитал с десяток землянок. Специальные места были отведены для костров, имелась и площадка для воинских упражнений. Все было обустроено добротно, капитально, со знанием дела. Это был стационарный лагерь, в котором люди проживали постоянно. А перед домом атамана стоял столб, повыше чем на границе и не полосатый, а выкрашенный в приятный голубой цвет. На вершине столба сидел сам Четырехрогий Мухугук. Всезнающий, Всевидящий и Всеслышащий. Но когти у него были короче, и зубки поменьше, и не красные, налитые кровью глазища, а уверенные серые глаза, как у атамана Загогульского. Само лицо Мухугука было не злым, а снисходительным, прощающим. Для разбойников такой бог подходил больше, чем тот, пограничный. Но рога, и у этого, были острыми и грозными. Рога предостерегали. Понятно, Мухугук, как и атаман Загогульский, мог рассердится, и тогда уж... Что "тогда уж..." - каждый, очевидно, должен был сообразить сам.

   Невдалеке от дома атамана лежали на траве друзья Максима, по-прежнему крепко связанные.

   - Мы ждем, пока о нас вспомнят, - сердито встретил Максима лепрекон, - а некоторые с атаманом чай пьют, разными мнениями обмениваются. Где уж о нас вспомнить. Мне некоторые старые лепреконы говорили, что слава портит людей, а я не верил.

   - Не сердись, Дороша. Обстановка того требовала, - объяснил Максим.

   - Обстановка требовала, чтобы у меня башмак украли?! - таким сердитым Максим лепрекона никогда не видел.

   - Украли башмак? Я как-то этого и не заметил, - признался Максим.

   - А то!? Ни башмака, ни ранца. Если там хоть одно шило пропадет, я этого так не оставлю! - пригрозил лепрекон.

   - Вернут, - заверил лепрекона Максим. - У нас с атаманом Загогульским теперь стратегический союз. Все вернут.

   - Понял, - отозвался Агофен. - Вы теперь, как два верблюда, что везут одну арбу. Только идете в разные стороны. Развязывай нас. Первым делом мы вернем Дороше ранец, потом заделаем бессовестным разбойникам козу.

   - Загогульский разбойник и самозванец. Он не имел права задерживать поданных герцога Ральфа Гезерского и воровать у лепреконов ранцы с башмаками! - заявил Эмилий. - Я требую, чтобы ранец вернули а нас немедленно отпустили.

   - Все высказались? спросил Максим.

   - Я еще недостаточно высказался, - сообщил Агофен. - Должен тебе сообщить, мой суровый друг, что кроме ранца наши стратегические союзники свистнули у Эмилия все монеты, - он пошевелил пальцами ног и добавил, - мои прекрасные малиновые туфли тоже тю-тю, и чалма. У этих разбойников нездоровый интерес к чужим вещам. Старейший и умнейший джинн, куратор курсов по повышению квалификации Кохинор Сокрушитель Муравейников неоднократно втолковывал нам, что джинн, без чалмы подобен безрогому барану. Ты как хочешь, а я свои вещи тоже должен получить обратно. И я их получу даже если для этого мне придется испортить настроение самому атаману с дурацким прозвищем Загогульский.

   - И халву, - напомнил Дороша. - Халву они тоже стащили.

   - Все вернут. Загогульский прикажет, и все вернут.

   - Раз так, то режь наши путы, спаситель, и продли просвещающие нас речи. Послушаем, что мудрого ты скажешь нам, - приключение Агофена не рассердило, и даже позабавило. При всем желании разбойники не могли сделать джинну ничего плохого. Он просто ждал своего часа, чтобы разобраться с обидчиками.

   - Тогда слушайте, - Максим осторожно, чтобы не задеть малыша, начал резать веревки и сеть удерживающие Дорошу. -Боятся они нас, как огня. Один из разбойников слышал рассказ крокаданов о том, как мы с краснохвостыми разделываемся и все остальное. Крокаданы, конечно, наболтали, чего не было, но это в нашу пользу.

   - Если про твои подвиги с отрыванием хвостов у скрейгов, тогда, конечно, в нашу пользу, мой отчаянный друг, - не удержался Агофен.

   - А если кое-кто будет ехидничать, то не я стану кое-кого развязывать - пригрозил Максим. - И ужинать некоторые не будут. Потерпят до утра, ничего с ними не станется, они и так слишком упитанные.

   - Старый и мудрый джинн, куратор курсов по повышению квалификации, Кохинор Сокрушитель Муравейников, учил нас, что самое отвратительное преступление это шантаж, - вспомнил Агофен. - И шантажистов ждет такой ужасный конец, что даже боги содрогаются, когда вспоминают об этом. Мне искренне жалко тебя, о мой несчастливый друг.

   - Если ты так обеспокоен моим будущим, то сообщаю тебе, мой заботливый друг: все что я сейчас делаю, это для нашей пользы. А для пользы можно иногда и немного шантажнуть. Боги вмешиваться не станут.

   - Откровенный шантаж, и завуалированные угрозы, - Агофен скорчил недовольную гримасу. - С содроганием думаю о том, что будет дальше.

   - Содрогайся сколько угодно, но дальше будет хорошо. Если понял, то я тебя развяжу. Если не понял, опять стану рассказывать, - пригрозил Максим.

   - Ты очень понятно объяснил, мой красноречивый друг, - сдался Агофен. - Я все понял. Развязывай.

   Максим осторожно, чтобы не поранить товарищей, продолжил резать веревки и сети.

   - Так мы заделаем им козу? - спросил Агофен стряхнув остатки пут. - Мне кажется, твоему Загогульскому и кое-кому из его помощников это принесет пользу. Давай устроим им детскую "кучу малу" на зеленой лужайке.

   - Ни в коем случае!

   - А выпадение волос? - продолжал уговаривать джинн. - Из бород и с голов. Это нисколько не повлияет на здоровье разбойников, но, учитывая, что среди них много пышнобородых и лохматоголовых, произведет хорошее впечатление.

   - И не думай, они пока еще нужны нам. От них мы постараемся узнать, кто охотиться за Эмилием.

   - Жаль, а так хочется сделать что-нибудь доброе...

   - Я все равно насыплю им в кашу слабительного, - пробурчал Дороша.

   Едва освободившись от веревок, он вынул трубку и стал набивать ее табаком.

   - Мы, лепреконы, народ мирный, - продолжал Дороша. - Но когда нас связывают, бросают как куль, и угощают затрещинами, нам этого не нравится. У меня тут кулек слабительного есть. Одна знакомая ведьма дала. Говорит - действует безотказно.

   - Непременно подсыпь, - поддержал лепрекона Эмилий. - Он поднялся, прошелся, разминая ноги и крылья. - А я, когда вернемся в герцогство, направлю по дипломатическим каналам жалобу королю Хавортии, и потребую взыскать с этого разбойника компенсацию за нанесенный нам всем физический и моральный ущерб.

   - Надо вернуть лепрекону ранец, - потребовал Максим.

   - Ранец? - удивился Загогульский. - Не знаю я ни о каком ранце. Ранец... Неужели ты думаешь, что я вникаю в такие мелочи?

   - Гвадирог, у тебя могут быть крупные неприятности.

   Но атаман, действительно, ничего не знал о ранце.

   - Какой ранец? В нем драгоценности?

   - В ранце башмак и инструмент.

   - И кто-то из моих взял его?

   - Да.

   - А этот лепрекон?.. Он какой-то особенный?

   - Знается с потусторонними силами. А потусторонние силы, - Максим сделал неопределенный жест рукой, - сам понимаешь... С лепреконом лучше не связываться. Последствия могут быть непредсказуемыми. Поверь.

   Атаман Гвадирог Загогульский поверил. Непредсказуемых последствий он иметь не желал.

   - Штырь!

   Штырь немедленно возник. Это был акселератистый парень, длинный, костлявый, с большими сильными руками. Он исполнял при Загогульском роль адъютанта и денщика.

   - Какой-то дурак взял у лепрекона ранец с барахлом. Все вернуть! До единой нитки! И близко к этому лепрекону больше не подходить! Понял?

   - Понял.

   - И остальным все барахло вернуть! Они наши друзья! А у друзей мы ничего не берем. Объяви! Пусть знают, что это я сказал!