Дорога смерти

— Если вы пытаетесь удержать в отдалении правительство притворным сотрудничеством, не глупо ли тогда рассказывать все это мне? — спросил Марвик.

Пелл вновь расхохотался, громче, чем раньше, и Марвик внезапно подумал, что по-настоящему отдаваться веселью способен только человек, умеющий хохотать так, как этот лесник, больше похожий на медведя.

— Ты меня не беспокоишь, — отсмеявшись, сказал Пелл. — Может, ты и городской парень, но не лакей министерства. Не так ты двигаешься. Внутри дома, как я снаружи. Случись мне угадывать, я сказал бы, что ты вор…

— Нет, подождите… — запротестовал было Марвик.

— Ой, нет, — вновь расхохотался Пелл, отметая оправдания собеседника. Тебе нет нужды лгать. Я один из немногих людей, кого не волнует, пустил ли он в дом вора. У меня нечего красть, кроме леса, а это, парень из города, будь ты самым ловким вором за всю историю человечества, тебе нипочем не сунуть в карман.

Тут пришло время смеяться Марвику, хотя он и подумал, что Пелл, очевидно, не имеет представления о рыночной стоимости своей библиотеки.

— Итак, — Пелл внезапно стал серьезен, — что привело ко мне вора, вернее двоих, если я не ошибаюсь, в компании людей из Башни Совета?

Марвик усмехнулся и откинулся назад, довольный тем, что Пелл сам подошел к этому вопросу. Так гораздо проще. И он знал, еще не успев открыть рот, как отнесется Кэллом Пелл к Улторну, где снова станут обитать драконы, великаны и мантикоры.

— Ну, — как бы нехотя начал Марвик, — мы все гонимся за двумя очень неприятными типами. Мой друг Брент преследует их потому, что один из них изуродовал его лучшего друга. К тому же, возможно, еще и потому, что ему больше незачем было оставаться в Прандисе, а если бы он и застрял там, то стал бы не более чем частью дорогой обстановки. Елена Имбресс и два ее агента присоединились к нам потому, что люди, которых мы преследуем, владеют определенной информацией, которую индорцы собираются использовать в качестве средства давления на Чалдис.

— Ты все еще не ответил на мой вопрос, — рявкнул Пелл.

Марвик сдержал улыбку, понимая, что наживка проглочена. Он помедлил мгновение, прислушиваясь к совам и сверчкам, а затем присоединил к их хору свой собственный голос.

— А я примкнул к этой веселой банде, — закончил Марвик, — из-за того, что то, чем владеют те индорцы, не просто политический секрет. Это заклинание, которое может повернуть вспять Принятие Обета и ввергнуть нас в хаос, а ваша семья, как я понял, пролила немало крови, чтобы прекратить его. При одной мысли о существовании подобного заклинания меня пробирает до костей.

Пелл в молчании застыл на месте, лишь ритмично вспыхивала и гасла его трубка. Острый взгляд лесника проник сквозь тьму и сконцентрировался на открытом лице Марвика. «Парень из города, к тому же вор, — думал он. — Но нет, по крайней мере сейчас он не лжет».

— Нам лучше вернуться в дом, — наконец произнес Кэллом Пелл. — Если мы хотим хоть немного выспаться, перед тем как завтра на рассвете пустимся в путь.

Незаметно летели часы. Хейн предавался размышлениям о мести, пока Мадх изучал тропку, иногда после совещания с вернувшимся гомункулусом, но без видимых причин пускаясь в объезд. Хейн почти перестал замечать этих уродливых созданий, и вдруг одно из них пронеслось мимо самого его носа. Убийца в испуге отпрянул, но существо находилось уже вне пределов его досягаемости, правда, едва не упало на землю, когда исчез воздушный поток, который оно оседлало. Хейн удивился: было нечто странное в том, как отчаянно боролся гомункулус, пытаясь удержаться в воздухе, как бешено молотил он левым крылом, в то время как правое вообще почти не двигалось. В результате тварь поднималась по спирали, при этом постоянно рискуя рухнуть на землю. Взлетев на несколько ярдов, создание снова расправило крылья. И скользнуло к плечу Мадха. Оно приземлилось, из последних сил вцепившись в свой насест, когти прорвали рубашку индорца, заставив того резко повернуться.

— Сикоракс! — воскликнул он, поднимая руку навстречу гомункулусу.

Преисполнившись любопытства, Хейн пустил коня быстрой рысью, подстегивая вьючную лошадь, следовавшую за ним, чтобы та ускорила шаг. Подъехав ближе, он узнал в гомункулусе, возбужденно чирикавшем что-то на ухо Мадху, того, который был послан назад, к компании Хазарда. Теперь, когда он сложил крылья, Хейну открылась причина странного поведения уродца: у него были отрезаны руки.

Нет, не полностью отрезаны, понял он, оказавшись в нескольких ярдах от Мадха. Похоже, остались короткие обрубки… нет, не совсем обрубки. Скорее, крохотные отростки, заканчивавшиеся пятью хрупкими косточками. Хейн резко выдохнул, догадавшись, чему стал свидетелем: гомункулус, которому отрубили руки, начал отращивать новую пару. «Упрямых тварей нелегко прикончить», — отметил убийца. Возможно, это стоит запомнить, вдруг пригодится, когда придет день отомстить Мадху.

Однако сейчас гомункулус принес более важные новости.

— Что он говорит? — не выдержал Хейн, пока создание безостановочно чирикало Мадху на ухо.

Индорец не произнес ни слова, дожидаясь окончания монолога искалеченного Сикоракса. Затем он снял тварь с плеча и, открыв седельную сумку позади себя, поместил существо в ее прохладное, темное нутро.

— Хазард поймал его, — тихо произнес Мадх, и имя их преследователя прозвучало как проклятие. — Я не знаю, как, но, боюсь, он может. Хотя бы этого он не прикончил, как предыдущего.

— Предыдущего? — изумленно переспросил Хейн.

— Я посылал одного, чтобы помешать Хазарду покинуть Прандис, но каким-то образом наш друг избавился от него, да и от этого тоже. Мне говорили, что у него нет магических способностей, но, возможно, один из его товарищей более талантлив, чем полагаем мы. Не важно. Он просто покалечил Сикоракса, чтобы похвастаться и напугать нас. Из-за раны гомункулус некоторое время не мог двигаться так же быстро, как Хазард. Однако он догнал их в Нью-Пелле. Очевидно, они добрались дотуда сразу после заката, всего на час отставая от нас, и провели там ночь. Полагаю, сейчас они несутся по пятам.

— И потому мы опять удираем? — язвительно уточнил Хейн.

Совершенно неожиданно Мадх покачал головой.

— Если они настолько близко, нам нужно действовать, времени на подготовку осталось немного.

Ухмыльнувшись, Хейн достал меч и в который уж раз принялся проверять его остроту, не обращая внимания на сумрак, царивший в лесной чаще. — Это именно то, что тебе понадобится, — сухо кивнул Мадх. — Убедись, что выбираешь только свежие, живые побеги, а затем обрубай их у самой земли. Они должны быть гибкими, и только черная ива, никаких других деревьев. Еще понадобится лоза Паркинсона.

Хейн взглянул на своего работодателя так, словно тот сошел с ума, но Мадх уже соскользнул с лошади и направился к вьючной, которую они купили в Нью-Пелле. Путники грузили самый тяжелый багаж на вьючных лошадей, чтобы поменьше утомлять верховых коней. Из седельной сумки, висевшей на боку вороной кобылы, Мадх извлек свой кувшин, котел и небольшую полированную деревянную коробочку, в которой хранился смертоносный корень каханес. Только после этого он поднял глаза и обнаружил, что Хейн все еще сидит в седле, глазея на него.

Шевелись! — прикрикнул он. — У нас очень мало времени, а тебе придется повозиться с ивой и лозой.

Затем, когда Хейн спешился и скрылся среди деревьев, отовсюду начали слетаться гомункулусы, даже раненый Сикоракс выбрался из госпиталя, устроенного в седельной сумке Мадха, и закипела настоящая работа.