Шардик

Подошедший к ним Та-Коминион со свистом втянул воздух сквозь зубы, поправляя раненую руку на перевязи.

— Ты узнал этого парня, Кельдерек?

— Нет. Он из Ортельги?

— Да. Некий Нарон, он был слугой.

— Чьим?

— Фассел-Хасты.

— Слуга Фассел-Хасты? Что же он здесь делал?

Та-Коминион поколебался, оглядываясь на Нумиса и его товарища, которые перенесли труп на другую обочину дороги и пытались привести его хоть в сколько-нибудь приличный вид. Потом он раскрыл кожаную суму, забрызганную кровью, и показал тугинде две широкие полосы коры, испещренные письменами.

— Вы можете прочитать послание, сайет?

Тугинда взяла жесткие, изогнутые листы и, держа перед собой в вытянутой руке, пробежала глазами сначала один, потом другой. Кельдерек и Та-Коминион внимательно наблюдали за ней, но на лице у нее не дрогнул ни один мускул. Наконец она встала с земли, положила листы обратно в суму и молча отдала ее барону.

— Вы прочитали, сайет?

Она кивнула с видимой неохотой, словно предпочла бы не открывать содержание послания.

— Стало ли понятно, что этот человек делал здесь? — упорствовал Та-Коминион.

— Он направлялся в Беклу с известиями о событиях, произошедших сегодня на Ортельге. — Тугинда отвернулась и обвела взглядом лощину внизу.

— О боже! — воскликнул Та-Коминион, и двое слуг, возившихся на другой стороне дороги, вскинули головы и уставились на него. — Там говорится, что мы переправились по насыпной дороге и собираемся идти на Беклу?

Тугинда снова кивнула.

— Да как же я не догадался поставить своих людей вдоль дороги?! Этот гнусный предатель…

— Но за дорогой тем не менее наблюдали для нас, — сказал Кельдерек. — Безусловно, Зильфея не случайно упала, не успев предупредить Нарона. Владыка Шардик — он знал, что нужно делать!

Все ошеломленно переглянулись. Черная тень леса уже сползла чуть ниже по склону.

— Но Фассел-Хаста… почему он так поступил? — наконец проговорил Кельдерек.

— Почему? Да ради богатства и власти, разумеется. Мне следовало предвидеть это. Ведь именно он всегда поддерживал сообщение между Ортельгой и Беклой. «Да, мой повелитель», «Я напишу от вашего имени, мой повелитель». Клянусь Медведем, я напишу кое-что раскаленным кинжалом у него на роже сегодня утром! И это только для начала. Нумис, можешь оставить труп на растерзание стервятникам — если они не побрезгуют.

Громкий голос барона, разнесшийся вокруг эхом, вспугнул трех или четырех голубей из расселины ручья внизу. Когда птицы, шумно плеща крыльями, взмыли ввысь и устремились к лесу, Та-Коминион, следивший за ними глазами, вдруг указал пальцем.

Наверху склона стоял Шардик, глядя в лощину. На мгновение все ясно увидели силуэт громадного медведя, густо-черный на фоне темного леса, точно открытые ворота в крепостной стене. Потом, когда Кельдерек вскинул руки, приветственно и молитвенно, зверь повернулся и исчез во мраке.

— Благодарение богу! — вскричал Та-Коминион. — Владыка Шардик спас нас от этого дьявола! Вот… вот он знак свыше, Кельдерек! Наша воля есть воля Шардика — и у нас все получится! С твоими детскими играми на берегу покончено раз и навсегда, приятель! Мы будем править Беклой, ты и я! Что тебе нужно сейчас? Только скажи — и уже через час после рассвета у тебя все будет.

— Тише! — Тугинда положила ладонь на руку барона.

Из леса слабо доносились голоса, кричавшие: «Сайет! Владыка Кельдерек!»

— Нилита наверняка разбудила Ранзею, когда услышала вопль, — сказал Кельдерек. — И теперь они ищут нас. Зильфея, поди и приведи их сюда. Или ты боишься?

Девушка улыбнулась:

— Теперь уже нет, владыка.

Когда она начала подниматься по склону, тугинда повернулась к Кельдереку:

— Что значит «все получится»? О чем говорил барон?

— Та-Коминион поведет людей на Беклу, сайет, дабы вернуть то, что принадлежит нам по древнему праву. Они переправились через Тельтеарну…

— А сейчас уже выступили в поход, — вставил Та-Коминион.

— И наша с вами задача, — горячо продолжил Кельдерек, — доставить туда владыку Шардика. Барон найдет мастеров, которые соорудят клетку на колесах, и прикажет своим людям тащить ее…

Встретив недоверчивый взгляд тугинды, охотник умолк, но через несколько секунд, поскольку она не проронила ни слова, заговорил снова:

— Мы усыпим медведя, как усыпляли в первые дни. Знаю, дело это непростое и даже опасное, но я не боюсь. Ради нашего народа…

— В жизни не слыхала такого вздора, — отчеканила тугинда.

— Сайет!

— Даже пытаться не вздумайте! Совершенно очевидно, что вы ничего не знаете ни о владыке Шардике, ни об истинной природе его силы. Он не какое-нибудь оружие или инструмент, чтобы служить суетной человеческой алчности. Нет! — Тугинда подняла ладонь, останавливая открывшего было рот Та-Коминиона. — И даже для процветания ортельгийского народа нельзя медведя использовать. Все, что бог соизволит дать нам через Шардика, мы должны принять со смиренной благодарностью. Вера людей в Шардика есть благословение. Но благословение это даруем не мы с вами, и не нам решать, в чем оно будет заключаться. Я усыпляла владыку Шардика, чтобы спасти ему жизнь. Но не стану усыплять для того, чтобы его притащили в клетке под стены Беклы.

Та-Коминион помолчал, легко постукивая себя по левому боку пальцами раненой руки, висящей на перевязи. Наконец он заговорил:

— Позвольте поинтересоваться, сайет, а как в давние времена Шардика доставляли на Квизо, если не усыпленным и помещенным в клетку?

— Бог наделяет слуг Шардика возможностями для преданного служения. Вы хотите превратить медведя в орудие кровопролития ради собственного возвышения.

— Сейчас дорога каждая минута. У меня нет времени на споры.

— Нам с вами не о чем спорить.

— Не о чем, — повторил Та-Коминион тихим, твердым голосом. Шагнув вперед, он крепко схватил тугинду за запястье. — Кельдерек, я пришлю мастеров в твое распоряжение через два часа. Правда, для того, чтобы доставить железо и достаточно толстые бревна, может потребоваться больше времени. Помни, все зависит от нашей решительности. Мы не подведем людей, ты и я.

Барон пристально посмотрел на Кельдерека, словно спрашивая: «Кто ты — мужчина или великовозрастное дитя под башмаком у бабы?» Потом, не отпуская руки тугинды, он кликнул своих слуг. Парни неохотно вышли из низкорослого кустарника на другой стороне дороги и приблизились.

— Нумис, — промолвил Та-Коминион, — сайет возвращается вместе с нами к войску, уже выступившему под началом господина Зельды. — Он вытащил раненую руку из перевязи. — Возьми этот ремень и свяжи ей руки за спиной.

— По… повелитель… — пролепетал Нумис. — Я боюсь…

Стиснув зубы от боли, Та-Коминион сам завел тугинде руки за спину и крепко стянул кожаным ремнем. Потом вложил свободный конец ремня Нумису в ладонь. Все это время он держал в зубах нож и явно был готов пустить его в ход, но тугинда не оказала сопротивления: молча стояла с закрытыми глазами, лишь плотно сжала губы, когда ремень врезался в запястья.

— Пойдемте, — сказал Та-Коминион. — Поверьте, сайет, я глубоко сожалею, что приходится оскорблять ваше достоинство. Мне бы очень не хотелось затыкать вам рот кляпом, поэтому прошу вас: никаких криков о помощи.

В темноте, едва рассеиваемой закатной луной, тугинда повернулась и посмотрела на Кельдерека. На краткий миг он встретился с ней взглядом, а потом опустил глаза в землю и не поднимал, пока не услышал, как она трогается с места и начинает удаляться медленным, неуверенным шагом. Когда наконец он все-таки вскинул взгляд, тугинда, Та-Коминион и двое слуг уже отошли на значительное расстояние. Кельдерек бросился вдогонку, и молодой барон резко повернулся с ножом в руке.

— Та-Коминион! — задыхаясь, выпалил охотник. — Только не причиняйте ей вреда! Не обижайте ни словом, ни делом! С ней ничего не должно случиться. Пообещайте мне!

— Даю тебе слово, верховный жрец владыки Шардика.