Полночь - время колдовства (СИ)

       Во время полета девушка поведала мне суть происходящих вещей:

       - Твои голосовые связки и барабанные перепонки изменились. Теперь ты можешь говорить на антикуа лингуа и слышать голоса высших ведьм и колдунов. Ретраитур и суджере были абсолютно чистыми, пока ты не окропил их кровью. Теперь они навсегда связаны с тобой. Даже если ты умрешь, они все равно будут верны только тебе. Вопросы есть?

       - Я уже могу пользоваться колдовством? - жадно спросил я.

       - В теории да, но на практике тебе надо выучить заклинание или заклятие, и еще, для первого нужна сила ретраитура, а он у тебя пуст, а для второго источник силы.

       - А где можно взять источник силы?

       - Обычно это человеческое тело.

       - Как тот барьер в шахте? - ужаснулся я, гоня прочь эти воспоминания.

       - Именно, - равнодушно ответила ведьма. - Можно еще использовать животных, но силы они дают мало. На совсем уж простенькое заклятие хватит, но не больше.

       Мне стало муторно. Я гнал эту мысль подальше от себя, но давно уже начал понимать, что столкнусь с чем-то подобным. Кровь, смерть, страдания - это основа колдовства, уточню, практического колдовства.

       Девушка прервала мои тяжкие думы словами:

       - Учить я тебя буду по ночам. Мы с Лео будем забирать тебя в лагере, и лететь в город, в таверну - это намного ближе, чем замок, и у нас будет больше времени.

       - Рано или поздно в лагере заметят вас, а может и в городе!

       - Не заметят, - довольно сказала Каститас.

       Я хотел узнать, почему она так уверена в этом, но передумал. Были у меня кое-какие предположения, но я даже не хотел думать о них, поэтому спросил о другом:

       - Кто такие высшие ведьмы?

       - Ведьмы подобные моей матери, давно практикующие колдовство и сумевшие много достичь в нем.

       - Почему я не слышал ее голоса раньше?

       - Колдовство имеет свою обратную сторону.

       - Какую? - спросил я.

       - Узнаешь когда-нибудь.

Глава 8

       Два месяца пронеслись как скаковая лошадь по тракту полному учебы и муштры. Мы сидели с Харником в общем зале того самого трактира, где на втором этаже Каститас снимала комнату, и пили пиво. Имперец что-то рассказывал мне, отчаянно жестикулируя руками, а я плавал среди воспоминаний. Вчера половину ночи с ведьмой прибирали за собой в комнате таверны, чтобы никто не догадался, что там занимались колдовством. В основном мы переправляли на Лео, скопившиеся в комнате книги. Иногда мы их по одной-две штуке, брали в замке и оставляли здесь. Я их читал в свободное время. Таковых накопилось приличное количество, вот теперь они вернулись на родину в замковую библиотеку.

       Колдовство стало моей самой любимой наукой, в которой было множество теорий, гипотез, аксиом. Каститас не подавала виду, но я замечал, как она удивлена моими успехами. Не говорить же ей, что кое-что я уже знал до встречи с ней и ее матушкой. Хотя отрицать не буду, даже если учитывать мои прошлые знания, колдовство все равно давалось мне поразительно легко. На ум приходило только одно объяснение - я с детства привык учиться, самообразовываться. Ну и еще колдовство действительно стало моей страстью. А уж как тут не разбираться в нем, коли постоянно размышляешь о способах снятия с себя заклятия Ветус.

       На исходе двух месяцев я почти в совершенстве овладел колдовским языком, чем поразил обеих ведьм. Была одна загвоздка с антикуа лингуа. Он содержал сорок звуков и соответственно сорок букв, но никто не говорил на нем, потому что подобные разговоры это, по сути, колдовство с неясным результатом. Если в неколдовских языках подбор определенных букв складывается в слово, то в антикуа лингуа в заклинание или заклятие. Такая же система и с бессмысленным набором букв не передающим никакой информации, и тут, и тут, они не будут нести никакой нагрузки.

       Каститас говорила, что существуют колдуны и ведьмы, которые пытаются составлять новые заклинания и заклятия, что у каждого ковена есть такие люди. Если кто-то из них находил что-то новое, то это было невероятной удачей, и результат тут же прятали от посторонних.

       Мне не терпелось воспользоваться колдовским языком, что бы колдануть что-нибудь эдакое, но ретраитур был пуст. Оставалось только заучивать заклинания и заклятия, и без конца повторять их, не видя результата.

       В память врезался один эпизод, произошедший в библиотеке замка. Я наткнулся взглядом на ветхий свиток. Он разительно отличался от всех остальных своей явной предрасположенностью к тому, что бы рассыпаться от любого прикосновения. Ему точно было не меньше нескольких сотен лет. Я осторожно взял его и развернул. Семь довольно длинных заклинания. Два из них были с короткими пояснениями на имперском языке: "Вызывает огненный вихрь, испепеляющий все вокруг" и "Поднимает мертвые существа из могил".

       - Что это? - спросил я быстро у Каститас, роющейся среди книг.

       - Семь великих заклинаний.

       - Почему только два подписаны?

       Ведьма усмехнулась и сказала:

       - А ты прочти любое.

       Я знал, что без силы ретраитура любое заклинание из моих уст не приведет к активации примум вис, поэтому начал читать вслух, то заклинание что гласило о вихре. Первый, второй и третий символ я прочел буднично спокойно, а потом не мог вымолвить ни звука на колдовском языке. Из моего горла раздавались только хрипы. Лицо побагровело, я силился прочитать четвертый символ, но не мог.

       - Не старайся, не получиться, - произнесла ведьма, видя мою рожу и распахнутый рот. - Только те, что подписаны, когда-то сумели использовать великие ведьмы, а остальные до сих пор загадка. Кроме того, видишь, в них есть неизвестные символы?

       Я прекратил попытки чтения заклинания.

       - Ага.

       - Так вот никто не знает, как они читаются. Если известные буквы в этих заклятиях еще кто-то может прочитать, то, как сам понимаешь, вот эти символы нет.

       - Как это?

       - Вот так. Колдовство гораздо древнее, чем ты можешь себе представить, и мы еще очень много о нем не знаем.

       - Откуда эти заклинания, кто их создал?

       - Никто не знает. Да и никто теперь, наверное, и не узнает. Таких свитков осталось очень мало. Их уничтожают те, кто не может ими воспользоваться. Матушка вот все силиться прочитать хоть одно из них, но все никак.

       Я положил свиток на место, но спустя несколько дней переписал заклинания в дневник. Вот в тот-то миг я и вспомнил о тетради с записями, лежащий в моем доме в Северном Мысе. Там точно было что-то о снятии заклятий, только освоив антигуа лингуа, я понял, что там было написано.

       Харник заметил мой затуманенный взгляд уставившейся в дно давно опустевшей кружки и недовольно проговорил:

       - Ты меня не слушаешь?

       - Слушаю, слушаю, - быстро сказал я и, скрывая неловкость, подозвал служанку. - Еще пива.

       Она тут же умчалась исполнять заказ. Молоденькая еще совсем девчонка, даже младше меня. Наверное, дочь содержателя таверны.

       - Так вот, - произнес имперец, - грядет что-то серьезное. Уже давно все об этом шепчутся. Еще когда только начали собирать рекрутов, было все понятно. Но вот только с кем?

       Я пожал плечами. Действительно, слухи о войне ходили уже давно, но никто не знал с кем, мы будем воевать. Тренировали нас на совесть, экипировали тоже - значит, империя не скупиться на подготовку солдат, которые служить-то должны всего три года, следовательно, предстоит что-то жаркое и крупное, где нужны хорошо обученные солдаты.

       Я думал, нас лучников, тренируют с утра и до позднего вечера, ан нет, несколько раз я пытался заговорить с Яковом, но тот мало того, что не хотел разговаривать со мной, так еще и не имел ни минутки на разговор. Пикинеров муштровали еще хлеще, чем нас.