Сломанная игрушка (СИ)

— Пожалуйста. И я не маленькая, — в шутку надула губки Сноудроп.

Стивен поглядел на пони, и выражение напряжения покинуло его лицо. Он улыбнулся и протянул руку погладить пегаску, однако та, хихикнув, увернулась и прошмыгнула в машину.

Вик мимоходом скользнул взглядом по черному пегасу и вспомнил, о чем давно хотел спросить.

— Ты обещал рассказать историю Тандерлейна, — напомнил он, — а я все забываю тебе напомнить.

— Дружище, ты правда считаешь что сейчас самое лучшее время для подобных разговоров? — удивленно поднял брови Стивен, — Вот найдем Лиру, тогда и расскажу. Но предупреждаю, она не из приятных.

— Я могу сам рассказать, Стив, — вмешался в разговор черный пегас, который отлично все слышал.

— Надеюсь, это не слишком личное? — спохватился вдруг Виктор, перехватив взгляд желтых глаз пегаса.

— Нет, не слишком, — ответил тот, — Начнем с того, что меня воспитал один достойный человек. Весьма молодой, но при этом имеющий железные принципы. Мы выросли вместе. И любимой нашей игрой было то, как он изображал сегуна, а я — его верного самурая. Но мы росли, и то, что было игрой, постепенно переросло в нечто… большее. Свен не желал мириться с несправедливостью окружающего мира, но не верил в справедливость властей и решил пойти другим путем.

— Другим? — спросил Виктор, — Это как-то связано с юриспруденцией?

— Ничуть. Свен избрал стезю мстителя в маске. А я был его верным помощником. Его глазами и ушами. Грозой с небес. В районе, где действовал Самурай, не было подростковых банд и наркотиков. Потому что все знали — он придет, и пощады не будет.

— Прости, но это выглядит как-то… по-детски, — заметил Виктор, — Вас же вычислили бы в момент!

Пегас вздохнул и продолжил:

— Все верно. Долго так продолжаться не могло, и в один из дней громилы одного из криминальных заправил пришли к нам домой. Как ты понимаешь, даже очень храбрый подросток с мечом мало что сможет сделать против бластеров… И его родители, простые служащие, тоже.

Тандерлейн замолчал, и Виктор не нашел в себе силы поторопить. Что случилось в тот день, не оставляло сомнений.

— Опережая твой вопрос, — сказал, наконец, пегас, голос которого приобрел твердость стали, — я… струсил и улетел. Оглядываясь назад, я все еще вижу летящие мне вслед красные вспышки лазеров. Наверное, меня спасло то, что я черный. В ночном небе они так и не попали в меня. Я удрал куда глаза глядят. Скитаясь по улице, презирал и ненавидел себя за то, что бросил своего друга и наставника. Хотел совершить сэппуку, хотя бы так восстановив честь самурая, но не нашел в себе смелости. Тогда я решил спрыгнуть с небоскреба, подрезав маховые перья.

— Не рассказывай, — попросил Виктор, у которого сердце облилось кровью при виде выражения морды Тандерлейна, — тебе слишком больно. Прости, что настоял…

— Я не закончил. Так вот, взлетая на какой-то шпиль, я увидел Флаттершай. И человека, что затачивал огромный нож…

— Он хотел ее убить… — догадался Виктор.

— Нет, — отрезал Тандерлейн, — он хотел ее съесть.

У Виктора вырвалось короткое ругательство. Он, конечно, наслышан был о жестокости некоторых людей по отношению к разумным синтетам. И к пони в том числе. Но зачастую, как и все, предпочитал не замечать, что многие испытывают от жестокости и вседозволенности извращенное удовольствие.

— Что за псих захочет съесть пони? — задал он риторический вопрос, но Тандрелейн спокойно ответил:

— Человек. Но он больше ничего не захочет. Никогда.

Виктор виновато посмотрел на Стивена, но тот казался таким же спокойным как и раньше. Но тут парня посетила неожиданная мысль.

— Погоди-ка, — сказал он, — я читал, синтеты не могут поднять руку… ну или ногу… на человека. Это один из поведенческих императивов, как в программе у роботов или вроде того.

Тандерлейн сделал копытом неопределенный жест:

— Я не могу этого объяснить. Когда я увидел умоляющий взгляд беспомощной Флаттершай и занесенное лезвие, то разбил копытами стеклосталь окна. И одновременно с этим мне показалось, что этот звон осколков отделил мою прошлую жизнь от нынешней. И я знать не знаю ни о каких императивах. Моя нога с мечом не дрогнула.

Подал голос Стивен:

— Про Трикси тоже все думали, что у нее блок. Тем не менее, перед сильным чувством он спасовал.

— Если кто-то узнает, что синтеты могут преодолевать блокировку, у БРТО будут неприятности, — заметил Виктор.

— Да брось, — ответил Стив, — спишут на сбой программы и все. Несколько исков в истории уже были, особенно на ранних стадиях. Выпустят в тираж синтетов с новой версией и заявят, что проблема решена. Так что смело покупайте. А старых утилизируют по очередной программе обновления. Выходит дешевле, чем просто обновить поведенческую программу через чип.

— Как-то это бесчеловечно даже для корпорации.

— Такие понятия как доброта, вера, надежда… То что делает нас лучше, чем мы есть, к корпорантам неприменимы. Их заботит лишь прибыль. А прибыль плохо сочетается со всепрощением.

В разговор вдруг включился голосок Сноудроп, что опустила стекло во флаере и прекрасно все слышала:

— Не думаю, что следует так делить людей, Стив. Тот, кто собирался съесть Флаттершай, не носил дорогого костюма с логотипом корпорации на лацкане.

— Да, ты права, — отозвался Стивен, — Прошу прощения.

Тандерлейн прикрыл глаза. В памяти намертво засел тот момент. Испуганный, полный мольбы и надежды взгляд огромных глаз. Беспомощное желтое тело, распятое на столе. И безумное выражение лица тощего человека, что как раз закончил шлифовать примитивный мясницкий тесак и сделал шаг к будущей жертве…

Тогда пегас с одного удара разбил стеклосталь, способную, по слухам, выдерживать выстрел из ручного кинетического оружия. Зажатый под копытом меч будто сам собой выпорхнул из ножен и, не дав человеку опомниться, прервал и смертоносный взмах тесака, и жизнь подонка.

«Это была быстрая смерть, — в очередной раз подумал пегас, — Он такой не заслуживал».

Ни тогда, ни сейчас, Тандерлейн не испытывал угрызений совести. За то время, что они со Свеном следили за порядком в микрорайоне Серого города, он повидал всякого. Но встретить такое, да еще в сияющей чистоте Шпилей — это было слишком.

— Я не мог ее там бросить, — медленно произнес пегас вслух, — С тех пор я ответственен за жизнь, которую спас. Унес прочь, устроив в квартире этого выродка пожар. Потом встретил Стивена. И теперь, спустя время, в моей жизни снова появился… смысл. Я так думаю.

С этими словами пегас полез в машину, всем видом показывая, что разговор окончен.

— И поэтому я зову его «ронин», — подвел итог Стивен.

Виктор, потрясенный до глубины души откровениями пегаса-самурая, потом вспомнил сказанные Стивеном слова:

— А что там с Трикси?

Стивен покачал головой:

— Хватит на сегодня историй. Постарайся немного поспать, Вик. Завтра у нас всех будет трудный день.

— Тогда до завтра?

— До завтра, — Стивен пожал на прощание руку парня и сел за штурвал флаера, в котором терпеливо ждали оба пони.

Проводив летающую машину взглядом, Вик направился к своему серебристому «Лайтнингу». Почему-то хотелось думать, что принцесса права, и чудеса все же случаются…

— …Вот видишь, не все люди плохие, — сказала Лира.

— Но большинство, — парировал Джерри, на этот раз ехавший на мятной единорожке, — Хотя, надо признать, эта Марта оказалась редким исключением.

Рыжая пони, жующая яблоко, промямлила с набитым ртом:

— Фоглафна!

Они отдали Скуталу всю утреннюю кашу, ограничившись яблоками. Как Джерри выразился, неизвестно, когда удастся еще поесть досыта, а жеребячий организм как раз вступал в подростковую стадию и требовал энергии для интенсивного роста.

Лира сказала:

— Но обратите внимание, даже в таком мрачном месте люди могут хранить добро в сердце. Это так же верно, как радуга после дождя.

Скуталу после этих слов поперхнулась яблоком и прижала уши.