Не время для героев (СИ)

Утром, как только проснулся, я перекусил остатками вчерашнего ужина, наспех умылся и отправился на центральное кладбище. Зимой ни разу там не был, но понадеялся, что сугробы на пути к могилам будут не высокими. Всё-таки Саню похоронили совсем недавно.

Когда до кладбища осталось ехать меньше километра под капотом что-то застучало. Не громко, но довольно часто. Я съехал на обочину, включив аварийку. Открыл крышку капота и с минуту смотрел на многообразие механизмов и трубочек. Я ни капли не разбирался в устройстве машины и даже предположить не мог, откуда шёл звук. Пришлось ехать дальше, стараясь не обращать внимания на мерное постукивание.

Подъехав к кладбищу, я заглушил мотор. На дороге снега намело за зиму достаточно. И хотя колеи от колёс проезжавших ранее машин имелись, я не рискнул ехать дальше. Всё-таки мерседес — не Нива, которая из любых сугробов выедет.

До седьмого сектора я шёл пешком, набирая снег в кроссовки. Могилу Сани увидел сразу. Единственный холм земли в округе, который ещё не успело накрыть снежной шапкой.

Я подошёл к кресту, на котором были написаны даты рождения и смерти Саши и осознал, что в день похорон здесь, кроме могильщиков, никого не было. В голове возникла картина, как заколоченный гроб лежит на снегу, а два или три человека греют землю, чтобы она поддалась лопатам. И никого вокруг. Только люди, нанятые адвокатом, тонны снега и сотни могил.

Сел на корточки. Казалось, что я вижу сквозь землю деревянную крышку гроба и спокойное лицо Сани. Ни один мускул на нём больше не дрогнет.

Я был знаком с ним всего несколько месяцев, но за это время Саня встал в ряд самых дорогих людей. Он был такой же, как я, он раскрыл мне глаза, пришёл на помощь и желал стать героем, примером для других. Разве много в моей жизни было таких людей?

Я быстро заморгал, почувствовав, как к глазам подбираются слёзы. Не хотелось, чтобы ресницы слиплись на морозе.

— Что, Саня? Привет, — проговорил я. — Спасибо тебе, конечно, но всё-таки ты поступил, как свинья, оставив меня. Как мне стать героем? Ходить по улицам и искать девушек, которым необходима помощь? — я замолчал, будто ожидая ответа. — Знаешь, пресекающие как будто оставили меня в покое. Можно вернуться к прошлой жизни. Начать всё заново, — вновь минутное молчание, я задумался и на секунду забыл, где нахожусь. — Только я этого не хочу, — пожал я плечами, поднимаясь с корточек, но не отводя взгляда от могилы. — Как с ними можно бороться? Не знаю. Но и жить под постоянным надзором не хочу. Я никогда не считал себя злопамятным, но простить им то, что они сделали со мной, уничтожив память обо мне в сердце каждого близкого человека — не могу. А как мстить — не знаю. Не знаю, — растянул я, вновь погружаясь в мысли.

На кладбище заехала машина. Отечественная легковушка. Она проехал к дальним секторам. Я оглянулся. Могилы занимали огромную территорию, окружённую лесами. И это было не единственное городское кладбище. Я даже думать не решился, какие площади занимают кладбища, закреплённые за крупными городами.

— Ладно, Сань, прости. Я же сюда не жаловаться пришёл, в конце концов. Справлюсь. Летом установим тебе ограду и памятник. Главное, там устройся. Я верю, что мы не помним время между жизнями не потому что там ничего нет. Есть, и тебе предстоит в этом убедиться. Глядишь, пересечёмся лет через сто-двести. Посмеёмся над попытками противостоять пресекающим, — я ещё несколько минут стоял возле Саниной могилы, думая о смерти. Что это для помнящего? Ожидание следующей жизни. А есть ли предел уровням помнящего? Количество жизней, после которых он не переродится? Этого не знал никто, наверное.

Я вспомнил, как впервые встретился с Саней, как он вырвал меня из обычной жизни, резко распахнув дверь машины передо мной. Вспомнил, как искупал в ледяной воде озера, как мы спорили на вокзале, когда я пытался вернуться в родной город. Он свято верил в предназначение помнящего. Только теперь я осознал, что почти не знал его. Всё-таки смерть не страшна, страшно, что человека больше не будет.

— Пойду я, удачи тебе. Зайду как-нибудь ещё. Не скучай, — я улыбнулся и отправился обратно к машине, стараясь идти по колеям или собственным следам. В голове мыслей совсем не осталось, будто старательный дворник их вымел подчистую. Я не спеша добрался до автомобиля и, сев за руль, стал разглядывать высоченные сосны, будто стеной отгородившие кладбище от дороги.

Когда первые мысли вернулись из глубины сознания в голову, я будто очнулся ото сна и попытался завести машину. Мотор покряхтел для приличия, но заводиться отказался.

— Приехали, — безнадёжно проговорил я, откинувшись на спинку.

Я попробовал ещё раз, но вновь ничего путного не вышло.

Если бы это был не Мерседес, я бы проклял тот день, когда сел за баранку этого пылесоса. Но такую машину пылесосом назвать язык не поворачивался. Хотя факт оставался фактом, она отказывалась заводиться. Я вышел на улицу, пытаясь успокоиться.

— И что же ты капризничаешь, — я с упрёком уставился иномарку, — Сане бы это не понравилось…

Я тяжело вздохнул и в очередной раз попытался завести мотор, готовый звонить в такси, чтобы те подцепили мою машину. Но автомобиль, будто пристыженный моим укором, взревел, готовый ехать куда прикажут.

— Вот и отлично, — усмехнулся я. Стук в моторе прекратился. Машина работала так же спокойно, как вчера.

Не заезжая домой, я поехал к институту, в котором успел проучиться меньше полугода. Нужно было выяснить, помнят ли меня одногруппники. Среди которых было и несколько моих друзей. Сверившись с расписанием, я убедился, что группа юристов сейчас на парах. Куртку в раздевалку решил не сдавать, мне нужно было лишь подняться на нужный этаж и дождаться перемены. После поздороваться с кем-нибудь из студентов и проследить за его реакцией.

Ждать нужно было минут пятнадцать. Когда я подъехал к институту, пара подходила к концу. Я облокотился на стену возле нужного кабинета и стал ждать. Мимо прошёл преподаватель истории. Я, не задумываясь, поздоровался. Он ответил на моё приветствие. Хотя это ничего не значило. Преподаватели без удивления здороваются с любым студентом.

Логичным было бы зайти к физрукам. Всё-таки один из них был тренером нашей волейбольной команды, но я боялся, что они меня не забыли. Уверен, они были не в восторге оттого, что я пропал и оставил ребят без капитана.

Звонка или какого-то другого сигнала об окончании пары в институте не было. Преподаватели просто периодически посматривали на часы, чтобы разбудить студентов и прекратить чтение лекции. Судя по часам на мобильном телефоне, пара закончилась. Скоро группа выйдет из кабинета. Из других аудиторий студенты уже вышли и направлялись к лестнице. Видимо, преподаватель решил задержать юристов.

Когда дверь возле меня открылась, из неё чуть ли не организованной группой вышли почти все бывшие одногруппники. Ни один не заметил меня. В аудитории осталось лишь трое: Денис, Женя и Дима — мои друзья. О чём-то разговаривали с преподавателем. Я продолжил ждать.

В конце концов и они покинули кабинет. Я протянул руку перед Деном. Он без особого интереса ответил на рукопожатие и поспешил дальше. Два других друга прошли мимо.

— Конечно. Почему бы не поздороваться с протянутой тебе рукой?! — Я злился. — Даже не обернулся, чтобы узнать, что за чудик тянет лапы! И не в облом было пресекающим чистить память всем моим знакомым!

Я отправился домой. Хотелось куда-нибудь выплеснуть злость. Да, я не сомневался, что пресекающие позаботились о друзьях, но надежда умерла всего лишь минуту назад. Никто меня не помнил. Что делать? Ворваться в "офисы" организации и разнести там всё, что успею до того, как меня схватят?

Я шёл по коридору, смотря перед собой, но не замечая никого вокруг. Кто-то протянул руку, я поздоровался, не глядя в глаза человеку. И только спустя секунды до меня дошло — меня узнали. Я обернулся. Это был обычный знакомый, с которым я познакомился на дне рождении старого друга. Даже имени его толком не помнил. Значит пресекающие стёрли память не всем, а лишь тем, кто мог поднять тревогу из-за моей пропажи. От этого становилось ни капли не легче, но злость куда-то исчезла. Так же быстро, как появилась.