Сказки о сотворении мира (СИ)

— Нет, не так. Даже если с ним что-то случилось, ты здесь ни причем. Эх, надо было тебя предупредить, что он за фрукт.

— О чем? — Юля уставилась на графиню широко раскрытыми глазами, и капли снова повисли на мокрых ресницах. — Я должна была сама догадаться, что его нельзя оставлять! Он же не умеет вести себя в городе. Что делать, Мира? Надо что-нибудь делать, потому что… Может быть, на греческом острове все люди одинаково хорошие, а здесь разные попадаются.

— Все, говоришь, обыскала?

— Все! Охранников на ноги подняла. Мы обегали весь магазин. Там некуда деться, потому что вокруг пустырь. Мира, кто мог его похитить? Он скрывается? Кому он был нужен?

— Да никому! Сто лет такой подарок никому не нужен!

— Он, правда, не прячется здесь от злодеев? Я оставила машину на парковке, написала ему записку. А если он читать не умеет?

— Умеет!

— В самом деле?

— Спорим на двадцать баксов? Что-что, а читать он умеет великолепно!

Юля пуще прежнего залилась слезами.

— Могу я помочь, мэм? — спросил водитель.

— Можешь, — ответил внезапно появившийся Оскар, и кинул в такси кейс с прибором. — Откуда ты ее привез? Едем обратно, посмотрим, куда делся засранец.

Таксист сообразил, что дело пахнет погоней, и резво пустился в обратный путь. Представитель украинской торговой фирмы прыгнул на газон при виде летящей машины. Савелий шел к дому Макса пешком с портфелем в руках. Вероятно, нес на подпись бумаги, и не ждал лобовой атаки из-за угла.

— Русские? — догадался водитель, поглядывая на кейс. — Русских видно издалека по ядерным чемоданчикам, — он обернулся к пассажирам с широкой улыбкой, но скоро понял, что шутка не удалась, и резко поменял тему. — Вернется, не плачь! Не вернется — другого найдешь.

— Если б я знала! — причитала Юля. — Если бы я только знала, положила бы ему в карман телефон!

— Хватит кудахтать! — рыкнул на подругу Оскар. — Сказал, найдем — значит найдем.

— Главное, чтобы он не попал в беду.

— Он попал в беду задолго до знакомства с тобой, — сообщила графиня. — Уж и не знаю, ребята, правильно ли я сделала, что привезла его. С другой стороны, куда его девать? Валерьянычу поручить? Его дома никогда не бывает. Узнает Розалия, кто на даче живет — втык профессору будет. Спасибо, что эта добрая женщина нас пока терпит. К тетке Серафиме — последняя наглость. Я и так загрузила старушку проблемами. А к кому еще? Фрау Марта?.. Царство небесное этой удивительной фрау! Больше нет на Земле людей, которым я доверяю.

— Нельзя отправить его назад, в монастырь? — спросил Оскар.

— Нельзя. Если б ты знал, чего мне стоило его оттуда забрать. Проще выпросить у Ангела Стрелы.

— Как долго он будет квартировать у Юльки?

— Пока я не пойму, как решается его проблема.

— Оскар… — обиделась Юля, — что ты говоришь? Мира, не слушайте его! Пусть живет, сколько надо. Места полно. Просто я за него волнуюсь.

— А если она не поймет, как решать проблему?

— Значит, потерпишь! — рассердилась графиня. — Я к Юле обратилась с просьбой, а не к тебе!

— Не обращайте на него внимания, — умоляла девушка. — Оскар такой злой из-за Макса. Он теперь всегда злой.

— Ты не должна волноваться, Юля. И ты, и я… и даже твой психованный бой-френд, делаем все, что можем. Но наши возможности не беспредельны. Эрнесту терять в этой жизни нечего, только поэтому я взялась за его дела. Гуманнее было бы посадить его в клетку. Гуманнее по отношению к нам, не к нему. Его всегда тянет к людям, а люди реагируют на него по всякому. Я сама его посылала… Не сразу мне стало интересно слушать то, что он говорит. Должно пройти время. Зря мы не говорили по-русски… Привык бы к языку, был бы дополнительный повод не убегать от нас далеко. Черт знает, что с ним делать! Я в полной растерянности!

— Разве он знает русский? — удивился Оскар.

— Если набраться терпения, он вспомнит даже древне-арамейский. Только надо очень набраться терпения. Я не хотела до поры до времени тревожить его память, но, может быть, пришло время? Греческим он пользовался каждый день, греческий не в счет. Он забудет его быстрее, чем монастырские правила. По-английски он читал, потому что богатый британец завещал ему свою окаянную библиотеку. Даже заказал экслибрис с именем Эрнесто Аккуро, прежде чем отправиться в мир иной. Даже притом, что большую часть библиотеки Эрнест раздарил, собрание впечатляет!

— Аккуро… — произнес Оскар по буквам. — Значит, он не грек, а испанец?

— «Аккурус» — было написано на иконе, которую мы нашли в кабинете Карася. — Ты увлекался ангельским языком, тебе виднее, что означает слово.

— Понятия не имею, — признался Оскар. — И греографа похожего ни разу не видел.

— И я не знаю, — добавила Юля. — Возможно, оно означает имя.

— Надо у Жоржа спросить, — решила графиня. — Я знаю одно: член Британского королевского научного общества по фамилии Аккуро таинственно сгинул. После ученой деятельности мистера Аккуро на территории королевства осталась группа сподвижников, которые сгинули один за другим вслед за своим предводителем. А также трактат, сожженный одним из них. Прежде чем кинуться с крыши вниз головой, этот деятель и завещал Эрнесту фамильную библиотеку. А в завещании была интересная фраза: «Все книги мира не стоят той, что досталась огню».

— Ты занималась его биографией? — спросил Оскар.

— Примерно та же история случилась в Сорбонне. Кстати, французский язык у нашего беглеца в таком же законсервированном виде. И не только французский. С тех пор, как человечество обуял технический прогресс, в каждом городе, где развивалась наука, были попытки собрать похожие группы. Неизвестно кто, неизвестно зачем ангажировал самых смелых ученых. Никаких открытий они не делали, зато загадочно умирали. Я держала в руках статью о том, как французская полиция начала века гонялась по стране за рукописным трактатом, где содержался компромат на христианскую веру. Вместо трактата они нашли обложку с охапкой рваных страниц, которые потом отдали университету. Такое страшно показывать в музеях. Как будто листы кто-то жрал и умер от несварения. Только в России, благодаря твоей матушке, книгу удалось спасти. Чаще всего до текста дело не доходило. Французы публиковали фрагменты той самой «сожранной» рукописи, которые всплывали в частных коллекциях. Они разлинеены точно как твой трактат, но не заполнены даже на полпроцента.

— Полпроцента — гигантский объем информации! — заметил Оскар — Интересно, что туда вписано?

— Не знаю! В статье, которую я читала, исследовали «неизвестные доселе приемы рунического письма», и не более.

— Удивительно, — восхитилась Юля, — как можно было в начале века создать техническую документацию на такой сложный прибор, как Греаль?!

— Можно, — уверенно ответил Оскар.

— Можно, — согласилась с ним Мирослава.

Когда Оскар вынул из кейса старую камеру, таксист успокоился, а, получив чаевые, перестал шутить и сразу ретировался с места события. Юля подошла к машине, брошенной на парковке. На лобовом стекле черным маркером было написано послание беглецу. Рядом не было никого. Местность с первого взгляда не понравилась Мире. Нелепый магазин у дороги, небольшая стоянка и ничего. Только пустырь, огороженный бетонным забором.

— Что за забором? — поинтересовался Оскар и сверился с картой. — Здесь не должно быть ничего похожего. Даже дорога идет под другим углом.

— Сдается мне, что там военная база, — предположила графиня. — Если мы действительно тащимся в Лоудердей, это она и есть. Мне знакомы такие заборы. Оскар, точно тебе говорю, авиабаза или чего покруче!

— И что это значит? — не понял молодой человек.

— А черт его знает, что это значит.

— Здесь у входа в магазин мы расстались, — объяснила Юля графине. — Немного постояли, потом я дала Эрнесту двадцать баксов, но он не сразу пошел пить кофе. Он еще цитировал греческих богословов, правда, я мало что понимала. Честно говоря, у меня от богословов еще с вечера голова болит. Я сказала: давай, поговорим об этом дома, потому что я могу забыть, что собиралась купить. Я еще подумала: он наверняка пить хочет. Невозможно так долго разговаривать на сухую глотку. Я б не смогла. А потом вернулась — его нет.