Скрижаль Невозможности. Часть I. Рождение ассасина (СИ)

-Держим курс. — я уступил квартмейстеру место у штурвала.

Зайдя в каюту, окинул взглядом двух спящих девушек. Да… этот квест я выполнил и перевыполнил, но не был уверен, что хочу его сдавать. Изначально в мою задачу входило небольшое похищение. Барон Фелинский чем-то насолил другому барону, но уже пиратскому и последний, воспользовавшись безудержной любовью дворянина к единственной дочери, решил проучить титулованную особу. Ни высадка на остров, ни проникновение в баронский замок не вызвали у меня сложностей. Я вполне достойно изобразил из себя капитанствующего младшего отпрыска старого дворянского рода, что отворило закрытые двери лучше всяких ключей.

Весь план начал трещать по швам после знакомства с юной баронессой. Один взгляд на это прекраснейшее создание заставил меня позабыть и про пиратского барона, и про выданный им квест, и вообще про все на свете. Изысканная как цветок и загадочная как северное сияние, она пробуждала мои чувства подобно рассвету, дурманила ароматом летней ночи и тут же обдавала ледяной водой равнодушия. Я кожей впитывал ее образ, и ни единая черточка не ускользала от моего воспаленного внимания. Кружа девушку в танце, вдыхая аромат её волос и глядя в огромные карие глаза, я не мог думать ни о каких делах. Естественно, мне было абсолютно все равно, что я сжимаю в объятиях не живого человека, а компьютерную программу, набор нулей и единиц… Да и не могло в этом мире возникнуть подобных мыслей. Не важно, с кем ты общался, с самым очаровательным персонажем четвертой локации или со старым сапожником в стартовом городе. Я был покорен и очарован. Нет, иногда голову посещали мысли об очередном приступе социальной (и не только) недостаточности, ведь если в других локациях постоянно присутствовал контакт с различными НПСами, то здесь большую часть времени я проводил на борту в компании молчаливых духов, но один взгляд из-под пушистых ресниц — и все здравые мысли из головы улетучивались. Такой глубокий, такой печальный взгляд...

Некоторое просветление случилось со мной в портовой таверне, за кружкой уже привычного и так полюбившегося мне рома. Очередной прием у барона закончился, гости разошлись, красавица осталась все так же холодна и неприступна, и я чувствовал непреодолимое желание напиться, для чего и отправился в соответствующее заведение. И вот где-то между четвертым и пятым стаканом, когда благостный дурман уже начал размывать вожделенный образ, обещая хоть и временное, но успокоение, теряющая очертания картинка вдруг обрела потрясающую четкость, заставив меня вздрогнуть и начать стремительно трезветь. Если в том анекдоте тревожную кнопку не нажали, поскольку было недостаточно тревожно, то в моем случае её не нажали, а до хруста вдавили в приборную панель ударом кулака. Созданный, как раз на такой случай макрос был запущен на автомате и начал свою работу по экстренному приведению меня в адекватное состояние. Под действием набора зелий и антидотов я действительно быстро трезвел и уже секунд через десять смог сфокусировать свой взгляд на девушке, вызвавшей применение экстренных мер.

Баронесса была прекрасна как и всегда. Вот только… Это была не баронесса! Лицо, глаза, фигура, кричали, что это именно она, но тысяча и одна мелочь твердили обратное. И я не говорю про бедное платье прислужницы, застиранный передник и кувшин рома в руках, которые никак не вязались с благородным образом юной дворянки. Длина волос, прическа, мимика, а главное — взгляд, однозначно показывали, что передо мной вовсе не моя возлюбленная, а совершенно другой человек. Будь я в другом состоянии, я бы скорее всего и не заметил этого сходства за безликим образом портовой официантки, но на тот момент я был слишком одержим.

Тогда меня хватило лишь на то, чтобы выяснить ее имя и то, что она уже полгода работает в этой таверне, поэтому на следующий день я вернулся туда чуть ли не к открытию, когда возможные посетители еще мирно спали. Чем больше времени я проводил в таверне и чем больше общался с девушкой, тем яснее становился мой разум. Безумное влечение и восхищение никуда не ушло, но как-будто разделилось на две части — поровну между столь одинаковыми и при этом столь разными девушками, позволив мне здраво взглянуть на ситуацию.

А ведь ситуация была преинтереснейшая. Не могли похожие друг на друга как две капли воды персонажи не быть связанными друг с другом. Не в этом мире, и не в мою смену. Особенно, учитывая, что одна из них — баронесса, на похищение которой мне был выдан квест. Дело запахло страшной, я бы даже сказал, семейной тайной. А где тайна, там и заветная ниточка, тянущаяся к награде.

Оставалось раскрутить эту тайну по полной программе: известие о появлении сестры сработало лучше любого динамита, уничтожив стену отчужденности между мной и баронессой, а предпринятое расследование, хоть и заняло целую неделю, выявило ряд весьма любопытных подробностей, окончательно склонивших девушку на мою сторону. Не обошлось и без долгожданной встречи. Законспирированное по первому разряду свидание привело к тому, что: а) меня выставили из собственной каюты, на собственном корабле; б) барон Фелинский, замешанный в разлучении сестер по самые уши, сам не зная того, лишился двух дочерей вместо одной; в) похищение было переименовано в бегство и произведено в двойном объеме; г) на карте появился новый крестик, указывающий на заветный сундук.

Естественно, меня устраивали все пункты, кроме первого. Терпеть изгнание из собственной каюты я не собирался, о чем и заявил новым членам своего экипажа. В ответ я получил две пары удивленно поднятых бровей и заявление о том, что меня никто и не выгонял, хотя точный его смысл дошел до меня лишь вечером.

-Свистать всех наверх! — Проорал я, склонившись над девушками, за что тут же получил подушкой. — Земля на горизонте, и кому-то пора проветриться. — В довершение я сдернул одеяло, наслаждаясь прелестями обнаженных тел.

Была еще идея вылить на них ведро морской воды, но кровать-то была моя, а спать на мокром не хотелось совершенно, впрочем, как и спать одному.

-И не надо на меня шипеть. Сами вчера весь день ныли, когда, мол, приплывем. Вот, приплыли. Так что тот, кто молча встает, одевается и ведет себя хорошо — идет за кладом, а тот, кто будет жаловаться, что корабли не плавают, а ходят, что его разбудили и не дали поспать, — останется без доли в добыче.

Последний аргумент подействовал, борьба за одеяло мгновенно прекратилась, и на меня уставились две пары огромных карих глаз.

-Совсем-совсем нельзя жаловаться? — Робко спросила Марта. Выросшая на пиратских островах, она привыкла четко соблюдать субординацию и сразу выясняла границы своей свободы.

-Жаловаться можно. Но не мне и не на меня.

-А кому нам еще жаловаться? Твоим привидениям, что ли? — А это подала голос Мила. Точнее, баронесса Милерания Фелинская, в силу воспитания не отличающаяся особой забитостью и никогда не лезущая за словом в карман. — Толку-то от таких жалоб? Ни практического результата, ни морального удовлетворения.

-Как это, нет практического результата? — Моему удивлению не было предела. — А как же то, что эти жалобы не слушаю я, и у меня не портится от них настроение? Я бы даже сказал, что тут не только практический результат, но и полноценное такое моральное удовлетворение. — Судя по нахмурившимся бровям Милы, я заставил ее задуматься. — В общем, так. Кто первый появится на палубе, тот будет командовать при постановке на якорь.

Мой выход из каюты сопровождался сначала гробовой тишиной, а потом, когда девушки осознали, что стоит на кону, грохотом и возней. Похоже, что у всех жителей четвертой локации тяга к морю была прописана по умолчанию, и поведение моих девчонок служило тому самым ярким примером. Они были готовы драться за право стоять у штурвала и все свободное время на борту старательно постигали морские премудрости. Причем если Марта в силу предыдущего места проживания и так имела общее представление обо всем этом, то Мила подошла к вопросу со всей придворной усидчивостью и тщанием, обещая догнать и перегнать сестру.